Будучи в июне 1993 года в Москве, узнал от Л.С.Черепанова, что в мае Агафья через спутниковую связь "КОСПАС-САРСАТ" вызывала помощь. Через сутки к ней летал вертолет с доктором из Таштыпа. Оказалось, что на Агафью нападал медведь - пришел на ее усадьбу и не хотел уходить, несмотря на ее выстрелы из ружья в воздух. Как будто все обошлось, но самочувствие у нее не важное. Какие-либо лекарства принимать отказалась, сказав: "Могу только от Игоря Павловича". Конечно, меня такое доверие трогает, но это и плохо, т.к. я не всегда могу успеть вовремя к Агафье. Тем более, что вертолет сейчас стоит бешеные деньги - 270 тыс/час. В то же время, В.М.Песков, летая по своим писательским интересам с Н.Н.Савушкиным в "Таежный тупик", меня для обследования и лечения Агафьи брать не желает, т.к. однажды, как врач, я не согласился с его надуманной теорией о гибели остальных Лыковых от психологического стресса. Этого он мне до сих пор не может простить и при случае, почти в каждой своей публикации вспоминает недобрым словом, порой совершенно переворачивая факты или смещая их по времени, что до неузнаваемости искажает истинные события, имевшие место в Саянах в многострадальной семье Лыковых.

Тогда же, в июне, условились с Львом Степановичем о поездке к Агафье в июле-августе этого года. Лев Степанович обещал приложить все усилия, чтобы пробить эту поездку через "высокое начальство".
И вот числа 10 августа пришла телеграмма от Л.С.Черепанова: «Готовьтесь». Весьма неопределенно, но с надеждой, что поездка все же состоится. Шестнадцатого августа - уже более определенно: "Встречайте Абакане 19 августа, вагон восемь". Значит, мне нужно выехать из Красноярска 18 августа, чтобы на следующий день быть в Абакане. Однако утром 16 августа, когда я был на даче и строил дом, неожиданно приехала на машине соседка по лестничной площадке, Зинаида Яковлевна. Сообщила, что ее муж Николай Михайлович заболел и его положили в 20-ю больницу. Просила меня съездить посмотреть его и помочь. Поехали. Из дома я позвонил в больницу и узнал горькую весть - Николай Михайлович умер. Сама Зинаида Яковлевна сердечник, гипертоник, а ее сын тоже с пороком сердца. Вобщем, это был кошмар! Похороны состоялись 18 августа и, конечно, в этот день я выехать в Абакан не мог.

На следующий день 19 августа 1993 года утром поехал на вокзал за билетом. Взял только на поезд, идущий через Ачинск - это дольше по времени. Просил купейный, а когда сел в вагон, оказалось, что он плацкартный. Вот это работает кассир! Самочувствие в последние дни плохое, и психологическое и физическое. Так что, уезжаю с неважным настроением. Да и с утра пришлось немало побегать, чтобы собрать все необходимое мази, травы, бинты для Агафьи. В поезде удалось поговорить с начальником состава о переходе в купе. Так что ночь поспал не плохо. До Ачинска этот вагон, вообще был пустой, а после - полупустой. С полуночи я еду в купе один. Как это получается у Железной дороги - в кассах билетов в купированные вагоны нет, а они идут пустыми?

20 августа. Поезд приходит в Абакан в 10 часов 50 минут - это поздно. Успею ли к отлету вертолета? Впрочем, Лев Степанович каких-либо конкретных планов на этот счет мне не сообщал. Остается посматривать в окно вагона на красивые пейзажи юга нашего края и ожидать прибытия в Абакан, где в медпункте вокзала для меня должна быть оставлена информация.

Точно по расписанию прибываем в Абакан. Никто не встречает. Но в медпункте есть информация от Льва Степановича, что он где-то у начальства и пробивает машину для поездки в Таштып. Оставляю рюкзак в медпункте и делаю обход территории вокзала. Уже продают яблоки, сливы, помидоры и, конечно, как и везде, всякие "сникерсы", "колы", "марсы", пиво в железных банках и другие спекулятивные продукты.
Вскоре приглашают к телефону в медпункте. Звонит Лев Степанович. Сообщает, что находиться в комитете по охране природы и использованию природных ресурсов Республики Хакасия, машина будет не раньше часа дня, сам он вскоре пойдет на вокзал. Через полчаса он действительно появляется у медпункта. Первые приветствия, обмен семейными новостями.

По делу ситуация выглядит следующим образом. Есть решения из Москвы о финансировании и обеспечении нашей поездки. А началось все с того, что 10 мая, когда Агафья дернула чеку на аппарате "Коспас-Сарсат", радиобуй почему-то дал две точки бедствия - первоначально южный Казахстан, а затем Еринат. В связи с этим, Лев Степанович получил телеграмму: "Москва 12/420 34 10/8 1703 Одинцово 3 Московской А/Я 57 Черепанову. Уважаемый Лев Степанович. По существующим техническим нормам Вам следует представить АРБ-ПК находящийся у Агафьи Лыковой для стендовой проверки - начальник международного координационного вычислительного центра системы КОСПАС-САРСАТ" Семиколенов. Далее Исполнительная дирекция международного Фонда милосердия и здоровья (МФМЗ) от 10 августа 1993 года дает командировочное задание общественному сотруднику МФМЗ Черепанову Л.С.: "1. Получить в Республиканском Фонде МЗ Хакасии ветроэлектрическую установку ВЕТЭН-01 (которая была выслана в адрес Фонда еще в 1991 году и найдена была только недавно через Министерство внутренних дел Хакасии. Это целая детективная история с участием Н.Н.Савушкина, Н.С.Абдина и др. - И.П.Н.), доставить ее на Усть-Еринат для А.К.Лыковой, смонтировать и включить в работу. 2. Приобрести за наличный расчет, доставить на Усть-Еринат для А.К.Лыковой 50 кг муки. 3. Установить на постоянное дежурство взамен действующего радиобуя системы КОСПАС-САРСАТ АРБ-ПК-1 апробированный АРБ-ПК. 4. Обеспечить медицинское обследование и необходимое лечение А.К.Лыковой".

Зам.генерального директора ИД МФМЗ: А.К.Коновалов

Международным ФМЗ было дано так же предписание заместителю руководителя Федеральной службы лесного хозяйства России Д.И.Одинцову по организации доставки экспедиции на Еринат.

Таким образом, под эгидой МФМЗ при долевом участии (обеспечение вертолетом) Федеральной службы лесного хозяйства организуется эта поездка с определенным заданием. Ветряк уже находится в милиции вокзала и нам предстоит его увезти в Таштып, а затем на Еринат.

Около часа дня за нами приходит красная "Нива" и мы отправляемся в комитет по охране природы и использования природных ресурсов к заместителю председателя этого комитета Вишневетскому Ивану Ивановичу. У него идет совещание и мы 1,5 часа маемся в приемной. Затем разговор у Ивана Ивановича - деловой и конкретный. Загружаем в "Ниву" свои рюкзаки и аккумулятор от ветряка (остальная длинная часть ветряка не входит в "Ниву" и будет доставлена в Таштып на другой машине). За рулем сам Иван Иванович. Заезжаем к нему на дачу по каким-то неотложным делам, а затем к нему домой. Встречают жена, две маленькие дочки и две лайки. На скорую руку обедаем. Заезжаем за его сотрудницей с сыном (они в Абазу за ягодой) и около шести часов вечера отправляемся в Таштып.

Иван Иванович уверенно ведет машину, скорость все время за 100 км/час. Но вскоре пришлось почти выскакивать из машины, она чуть не загорелась от неисправных тормозов. Около Аскиза въехали в дождь. В дороге обмениваемся информацией, своими проблемами. Инициативу удерживает Иван Иванович. Он энергичен, очевидно, талантлив - имеет около 50 изобретений по электрофизике. Работал в Томске на военных, затем заведовал кафедрой пединституте, защитил кандидатскую диссертацию. Ивана Ивановича чрезвычайно беспокоит состояние реки Абакан, как источника воды для Хакасии. В верховьях реки интенсивно вырубается лес, особенно кедрач, мелеют ручьи и речки, а сам Абакан становится маловодным. В верховьях вода чистая и обладает, по словам Вишневетского, большой биологической активностью, почему зимой река Абакан во многих тихих местах и не замерзает. Даже кристаллическая решетка Абаканской воды особая. А вот ниже Абазы река Абакан чрезвычайно загрязняется сбросами в нее нефтепродуктов, промывных вод с золотых приисков, тяжелыми металлами, ртутью (используемой при намывке золота), концентрация которых во много раз выше допустимых.

Очень интересные данные сообщил Иван Иванович и об источнике "Горячий ключ". Оказывается, в прошлом году институт генетики из Москвы проводил на "горячем ключе" экспериментальные работы на мышах и лягушках. Выяснилось, по предварительным выводам, что под воздействием радона и воды у животных быстро растут опухоли, наблюдаются неблагоприятные изменения со стороны сердца. Хороший эффект получен при лечении воспалительных процессов, радон слабый, но подробно не исследован, конкретных величин излучения Иван Иванович назвать не мог. Исследования будут продолжены в этом году, предположительно с 25 августа, если окончательно решится вопрос с их финансированием.

По приезде в Таштып сразу направляемся в мехлесхоз. Необходимо в первую очередь перед отлетом к Агафье решить вопрос подзарядки аккумулятора от ветряка и отладки самого агрегата. Без зарядки аккумулятора нет смысла тащить на Еринат ветряк. Этот вопрос сразу же взялся решить главный механик Сагалаков Елизар Прокопьевич. Все необходимое (разведение электролита и др.) было сделано, аккумулятор поставлен на зарядку и к утру следующего дня должен быть готов к работе.

Состоялся у нас и не спешный деловой разговор с культурным и вдумчивым главным лесничим мехлесхоза Николаем Александровичем Свечниковым, нашим старым знакомым. С ним обговариваются детали поездки, загрузки и установки ветряка, закупки муки, риса, пиломатериала для постройки сеней у Агафьиной избы, персонального состава плотников. Николай Александрович хоть и молод, но к его дельным советам, мы внимательно прислушиваемся. Импонирует его искреннее соучастие в судьбе Агафьи и стремление оказать помощь ей и нашей экспедиции.

Во дворе лесхоза мы встретили и других наших знакомых - Степана и Катьку, коз, вывезенных Львом Степановичем в прошлый раз от Агафьи. Кормиться они ходят к хозяйке Людмиле Степановне Бурундуковой, живущей через несколько домов от двора лесхоза, а остальное время проводят на людях, среди машин в лесхозе. Любимым их пристанищем в солнечные дни является тень под днищем грузовых автомобилей. А по вечерней прохладе они отправляются пощипать травки на аэродром, находящийся напротив лесхоза, или идут к Людмиле Степановне. Кстати, Людмила Степановна, ввиду того, что заезжая комната в лесхозе не была готова к приему гостей, пригласила нас с Львом Степановичем переночевать сегодня у нее. Мы с благодарностью согласились. При этом за вечерним чаем мы от Людмилы Степановны узнали любопытную деталь. Оказывается, коз для Агафьи выбирала и покупала в деревне Верхняя Сея Людмила Степановна, а не сам В.М.Песков, как он об этом широко оповестил в "Таежном тупике".

21 августа. Утром вновь деловые встречи с Сагалаковым и Свечниковым. Затем поездка в Абазу к Ерофею Сазонтовичу Седову и Николаю Петровичу Пролецкому. Предполагается, что Ерофей Сазонтович сможет выполнять роль одного из плотников, а Николай Петрович будет главным в установке и наладке ветряка. Понятно, что роль двух старых друзей Агафьи не будет ограничиваться названными рамками. Согласие обоих на участие в этой экспедиции получено.

А вечером в Таштыпе мы уже имели длительную беседу с Ерофеем Сазонтовичем, на сборы которому не понадобилось много времени. Он уже в Таштыпе и готов лететь с нами. В неспешной беседе мы вспоминаем свои впечатления и результаты предыдущих поездок. Ерофей Сазонтович помогает уточнить некоторые детали жития Лыковых, сведения о здоровье и жизни Агафьи, пребывания Агафьи на "горячем ключе" и т.д. Легко находим общий язык, объединяет нас искреннее стремление помочь Агафье.

Днем изрядно поволновались, когда Лев Степанович решил показать Николаю Александровичу Свечникову, как работает радиобуй. Лев Степанович дернул чеку (как у гранаты) и выпрямил антенну. При этом замигала красная лампочка, показывая, что буй начал посылать сигнал бедствия, который через пару минут будет принят спутником и затем передан на землю. По словам Льва Степановича, включение буя в течение 1 минуты безопасно и не будет зафиксировано спутником. Поэтому быстро задвинули чеку и убрали антенну. Красная лампочка погасла - сигнал прекратился. Однако, чуть только изменилось положение буя в руках Льва Степановича, лампочка вновь замигала. Лев Степанович судорожно придавил антенну, нажимающую на кнопку выключения. Лампочка погасла. Но стоило чуть сдвинуть буй или убрать руки - она вновь начинала мигать. И так много раз. А что, если сигнал тревоги уже засечен спутником и спасатели уже действуют? Да и как мы будем транспортировать буй в таком неустойчивом состоянии дальше? Осторожно, как мину положили его на окно. Лампочка не горит. А что дальше? Лев Николаевич с Николаем Александровичем уходят по делам в отношении ветряка, а я остаюсь наблюдать за буем, поглядывая на него с опаской. Через полчаса Лев Степанович возвращается и пытается упаковать буй. Тот в руках вновь начал подавать сигнал. Что делать? Предлагаю повторить всю процедуру включения и выключения заново: выдернуть чеку, освободить антенну и вновь хорошо, тщательно задвинуть чеку и убрать антенну. Так мы и делаем. После этого буй выключился надежно, а мы вздохнули с облегчением. Видно все дело было в не до конца вставленной чеке. Теперь никакие изменения положения буя сигнал не включают. Вечер и ночь прошли спокойно - спасатели не звонили и не прилетали.

22 августа (воскресенье). Утро туманное. Постепенно день разыгрывается, выглянуло солнышко, довольно тепло. С утра консультирую Людмилу Степановну о её болячках, обговариваем дополнительное обследование и лечение. Потом с Львом Степановичем идем "по магазинам". Он приобретает вполне приличные ботинки Абаканской фабрики всего за 4300 рублей. Моего размера нет, я бы взял. Затем приобрели по будильнику - всего за 1400 рублей. И отправились в библиотеку. Лев Степанович ищет статью в газете "Хакасия", где пишут о женщине-ветеране у которой не ставят телефон, а вот Агафье поставили спасательный буй "КАСПАС-САРСАТ". Статью не нашли. Но зато я почитал интересную статью о Жорже Сименоне в "Эхо планеты", посмотрел передачу по телевидению о золотой лихорадке на Амазонке. Похоже, что в Саянах на притоках Абакана эта лихорадка тоже набирает силу. Прочитали и последние публикации в газетах и журналах. В четвертом часу возвратились в заезжую лесхоза.

Вскоре прикатил на своих "Жигулях" из Абазы Николай Петрович Пролецкий и предложил съездить навестить Самойлова Федора Ивановича (друга детства Карпа Иосифовича) в село Верх-Таштып. Вскоре, преодолев около 40 км дороги, идущей по красивейшим местам Саянских предгорий, мы подъезжаем к дому Федора Ивановича. Соседи сказали, что он здесь уже не живет, а поселился около года назад у своей дочери Александры. Находим этот дом. У калитки сама Александра Федоровна, моложавая, энергичная женщина, 1931 года рождения. Приглашает в дом к Федору Ивановичу, сообщая по пути, что он совсем плох, из дома не выходит и почти никого не узнает, а недавно повредил еще одну ногу.

Проходим в добротный дом с домоткаными чистыми половиками. В маленькой комнатке на кровати сидит щупленький, худенький человек с потухшими глазами. Здороваемся. Он смотрит на нас и не узнает, хотя мы уже дважды с ним встречались. Да, время делает свое дело! Ему уже 87 лет и силы его явно покидают. Той великолепной памяти, которую он демонстрировал в прошлый раз, уже нет и в помине. Даже некоторых из своей родни не узнает. Помнит отлично только свой арест и ссылку. Рассказ об этом сопровождается старческими слезами и красными глазами. "Перебираю в памяти, перебираю", - тихо говорит Федор Иванович. Весной у него трагически погиб второй сын Борис, фермер-коммерсант - по словам Александры Федоровны. Это окончательно доконало Федора Ивановича, ведь первый сын погиб тоже трагически несколько лет назад. За что судьба так бьет человека?

Сама Александра Федоровна больна бронхиальной астмой, "сидит" на гормонах. Обговариваю с ней возможное лечение. Выясняю также, что Федору Ивановичу платят мизерную по нынешним временам пенсию - 40 тысяч 300 рублей. Почему-то не дают компенсацию по реабилитации. Нужно помочь. Лев Степанович взял справку о реабилитации и обещал все возможное сделать. Старик очень рад, что его навестили. "Теперь будет долго вспоминать и всем рассказывать", - говорит дочь. Прощаемся, в ладонь ложиться сухонькая холодная рука старика, из глаз льются слезы. "Держись добрый человек! Всего тебе доброго!". На прощанье, уже у самой калитки Александра Федоровна вручила нам 3-х литровую банку тертой черемухи. Вот широкая русская душа, сибирский характер - не может отпустить гостя без подарка.

Из Верх-Таштыпа отправляемся в деревню Матур. Это 18 км по живописным местам с богатейшей землей и обильными травами, перелесками, рощами, пригорками и горами. Довольно много встречных машин, мотоциклов с ягодниками и грибниками. Богатейшие эти места, говорят, уже приватизированы власть имущими. То тут, то там видны стога скошенного сена.

Матур довольно большая деревня, где размещаются два отделения лесхоза. Лесхозу приходиться в последнее время туго, по несколько месяцев не выдают зарплату, лес продают тому, кто заплатит.

Находим дом Агафьи Ермиловны Золотавиной, семидесятилетней женщины, загорелой лицом и еще энергичной, только что вернувшийся из тайги со сбора черники. Замужем Агафья Ермиловна за сыном Федора Ивановича Самойлова Никитой. Когда-то она тоже жила на Тишах и может рассказать некоторые подробности жизни людей этой деревни периода коллективизации. По ее мнению, Карп Иосифович ушел в тайгу потому, что всех сгоняли в колхозы, а не по религиозному фанатизму. В беседе на скамейке перед домом участвует сын Агафьи Ермиловны Николай, учительница, отказавшаяся назвать свое имя. Сам Никита Федорович мелькнул раза два, он варит варенье, замещая на время жену. Все местные осуждают Карпа Иосифовича за то, что он увел своих детей в тайгу, обрек их на муки и безбрачие. Отец Агафьи Ермиловны Залотавин Ермила Васильевич был вторым после Кукольникова председателем колхоза "Пограничник". Это о нем много нелестных слов рассказывали нам когда-то Карп Иосифович и Агафья, обвиняя его в доносительстве на них властям.

Рассказала Агафья Залатавина и некоторые подробности двух походов вверх по Абакану и на "Черное озеро" в конце 30-х годов и начале сороковых вместе с отцом, Иваном Васильевичем Тропиным и другими парнями. В первом походе она была проводником, и тогда ее отца чуть не застрелили какие-то люди с Алтайского края, скрывавшиеся в тех местах. Вспоминает она и другие подробности, например, что на Тишах когда-то жили 3-4 монашки. О публикациях в газетах В.М.Пескова Агафья Ермиловна отзывается отрицательно, отмечая, что там "все переврано". Все сведения, сообщаемые Залотавиной, Лев Степанович фиксирует на магнитофон - он пишет о Лыковых и том времени книгу.

Когда Агафья Ермиловна узнает, что я, профессор медицины, вновь собираюсь лететь к Лыковой, то говорит с осуждением: "К Агафье-то профессор, а тут до больницы не добьешься!". Это опять отражает мнение большинства людей, что Лыковой оказывается чересчур большое внимание, а простым труженикам, пенсионерам - нет. "Что ее там держит? Переехала бы к людям", - спрашивает Залотавина. И сама отвечает на вопрос: "Отец не велел!". Я спрашиваю: "Как, по-вашему, можно ли уговорить Агафью все же нарушить этот завет отца и перебраться к родственникам?" Следует категорический ответ: "Нет! Упрямая, там сидеть будет!" Хозяйка торопится варить варенье и по другим домашним делам, да и уже темнеет. Пора прощаться.

Домой возвращаемся другой дорогой, через Матурский перевал, закрытый туманом. Места тоже красивейшие. Даже по сравнению со вчерашним днем, красок осени в тайге стало значительно больше. Среди зелени все больше золота, киновари и других цветов великолепной поры года в Саянах. Домой возвращаемся в полной темноте.

23 августа (понедельник). Как всегда, подъем в 7 часов. Утро переменно-солнечное, теплое. На ограде, уже привычные нам, Степан и Катька видны из-под стоящей машины. Лев Степанович с утра побежал к начальнику авиаотряда Ольховскому, но его где-то нет. Через час Лев Степанович возвращается и сообщает, что у авиаотряда нет горючего и нет бензовоза, чтобы его привезти. Кроме того, команды от Одинцова Д.И. из Москвы не было. Из разговора по рации с Красноярским авиа начальством следовало, что нас можно забросить к Агафье только попутным вертолетом с пожарниками. А в округе два дня дожди и никаких пожаров не предвидится. Сегодня пожарных вывозят только из Ермаковского и Шушенского районов.

В половине десятого из Абазы приехал Н.П.Пролецкий. Привез инструмент, лампочки, провода для ветряка, электролит для его аккумулятора. Лев Степанович с Николаем Петровичем уезжают на почту с телеграммой в Москву: "Москва, Пятницкая 59/19 Гослесхоз Одинцову = Четвертый день ждем распоряжение авиабазы. Прошу выполнить обещание = Черепанов".

Одновременно Лев Степанович предлагает посетить райисполком. Вернулись они с Николаем Петровичем из райисполкома не очень-то веселыми. Глава администрации района, председатель опекунского Совета Агафьи Шулбаев Георгий Прокопьевич интереса к нашей поездке не проявил, денег на помощь Агафье нет. "Нет денег даже для оказания помощи инвалидам и воевавшим пенсионерам", - высказал он уже не новую для нас мысль. На счету Агафьи всего 3 тысячи рублей. Куда идет пенсия и есть ли она вообще, осталось неясным. Дано поручение разобраться в этом заведующему отделением социальной защиты Кызычаковой Наталье Николаевне.

Из райисполкома Лев Степанович связался по телефону с квартирой Одинцова в Москве, т.к. команды на полет вертолета так и не поступило. Оказалось, что Одинцов еще не вернулся из командировки и наша ситуация была обрисована его жене. Обещала сразу по возвращению из командировки доложить мужу.

До обеда Сагалаков и Николай Петрович заправили аккумулятор для ветряка и поставили его заряжаться.

После обеда едем в аптеку. Закупаю на 2 тысячи рублей, конечно, из своего кармана, медикаментов для Агфьи: меновазин, пентоксил, настойку жень-шеня и боярки, ампициллин, адонис-бром, мазь Бом-Бенге, бишефитные и перцовые пластыри, лифузоль, пентальгин и другое.

Заехали мы и в отдел социальной защиты. Наталья Николаевна нашла дело Агафьи. Оказывается, первоначально ВТЭК оформила Агафье пенсию по инвалидности. Дали ей 2-ю группу по карте, заполненной мною, на год, с апреля 1991 года по апрель 1992-го, в размере от 80 до 700 рублей (с учетом инфляции). Эта сумма перечислялась на Фонд милосердия и здоровья в Абакане. Затем, с мая 1992 года по настоящее время, пенсия не переоформлялась и деньги Агафье не начисляли. Буквально сегодня из Абакана пришла справка психо-ВТЭК, сер.ВТЭ-195 № 0692246 о переосвидетельствовании Агафьи на вторую группу без срока, с 1-го сентября 1993 года, с диагнозом: Условия формирования личности. (Мягко говоря, более странного диагноза я еще не встречал - И.П.). Для меня в этой истории осталось непонятным, почему нужно было оформлять пенсию не по соматическим заболеваниям, которых у Агафьи предостаточно, а по психическому статусу с участием психо-ВТЭК. Ведь психически Агафья совершенно здорова. Но главное, конечно, что Агафье вновь будет идти пенсия в размере 19006 рублей. В отделе социальной защиты мы договорились, что эта пенсия будет перечисляться на счет Агафьи, открытый в Таштыпе. При этом я предупредил, что Агафья об этом не должна знать, иначе она от пенсии откажется. Выяснили также, что Агафья имеет право на бесплатное лекарственное обеспечение.

Из кабинета Натальи Николаевны Лев Степанович переговорил по телефону с Владимиром Николаевичем Штыгашевым - председателем верховного Совета Республики Хакасия. Он отнесся с участием и пообещал, что организацией нашего вылета на Еринат займется главный лесничий комитета по лесу Хакасии Подстрелов Владимир Степанович.

После этого мы посетили главного врача районной больницы Иннокентия Иннокентьевича Ивандаева. Выяснили, что на Агафью в больнице заведена индивидуальная карта амбулаторного больного. В ней выставлены все диагнозы, которые я обозначил в карте для ВТЭК. Узнали, что 13 мая 1993 года к Агафье летал врач-терапевт А.И.Чертыков и выставил диагноз: хронический холецистит. Откуда у Агафьи хронический процесс в желчном пузыре, мне не очень понятно. Раньше у нее признаков воспаления желчного пузыря не наблюдалось. Этот же доктор находил у Агафьи инфильтрат в правой подвздошной области размерами 3 х 6 см. Выходит, инфильтрат стал несколько меньше, чем находил его в прошлый раз я. Или это чисто техническая ошибка при определении размеров инфильтрата "на глаз"? Из записей врача ясно, что от предложенных таблеток Агафья отказалась. Отказалась она и от стационарного обследования в больнице.

Договорились с Иннокентием Иннокентьевичем, что он пошлет со мной доктора, который будет и в дальнейшем наблюдать ее. Конкретно, кто поедет с нами, решится позднее, т.к. у всех семья, хозяйство, ягодная пора и т.д. Портативного электрокардиографа в больнице нет и взять его с собой не удастся. Нет и парафина. Лаборанта взять с собой, чтобы сделать анализы на месте, также не удастся. Однако, если я привезу пробы крови, то анализы обещали сделать.

В шестом часу вечера из Абакана привезли второй ящик от ВЭТЭНа. Иван Иванович сдержал свое слово. Вечером ящик распаковали и изучили его содержимое и инструкцию. Конечно, этим руководит Николай Петрович. Завтра, вероятно, опробуем работу ветряка, который приобретен на деньги коллектива 6-го треста Мособлстроя, находящегося в городе Одинцово. Изготовлен ВЭТЭН в городе Истра.

Был у нас и Ерофей Сазонтович. Обсудили состав плотников, необходимый для сеней пиломатериал, загрузку вертолета и другие детали. Ерофей сказал, что с пиломатериалом вопрос решен с Николаем Николаевичем Савушкиным.

Анисима Никоновича Тропина, свояка Агафьи, женатого на ее двоюродной сестре, из Киленска так и нет, хотя приглашение ему поехать с нами было послано.

Время пребывания нашего в Таштыпе затягивается, и это влетает мне "в копеечку", которую я откладывал из отпускных на лесоматериал для строительства дачи. Официальной командировки у меня нет, я в отпуске.

24 августа (вторник). Около 9 часов утра прибыл из Абазы Н.П.Пролецкий. Он занялся апробированием ВЭТЭНа. Вместо ветра наш умелец использует для прокрутки генератора ручную дрель. Вскоре вся схема собрана, проверена в работе - агрегат действует, лампочки загораются. Сагалаков и Свечников "приняли" работу Николая Петровича, обещали приготовить некоторые железяки для более надежного крепления ветряка. Я тоже занимаюсь делом - паяю проводочки к лампочкам для ветряка. Сделал 13 штук - этого Агафье хватит на несколько лет. Потом готовлю обед.

Лев Степанович с утра в библиотеке - ищет статьи о Лыковых в местной прессе. Нужного так и не нашел. Потом он ходил в райисполком, пытался сдвинуть с места вопрос о нашем полете. Результат нулевой - никуда не дозвонился, о вертолете ничего не слышно. Последующие его попытки дозвониться из мехлесхоза до Вешневетского Ивана Ивановича в Абакане также окончились ничем. Дело насчет вертолета никак не двигается. Есть слухи, что завтра будет полет на "Горячий ключ", повезут больных. Но мы с нашим грузом и бригадой людей в заполненный больными вертолет, конечно, не войдем. Да и кто будет платить по 45 тысяч рублей за каждого человека - такова такса до "Горячего ключа". В общем, сидим в подвешенном состоянии.

Только уже не в первый раз выслушиваем раздраженные высказывания о нашей заботе об Агафье. Люди считают, что если эта "сумасбродка" не желает выезжать с Ерината, то пусть живет, как хочет. Нечего выбрасывать на нее такие деньги и гонять вертолет. Вчера в аптеке, когда я брал лекарства для Агафьи, какой-то молодой еще мужчина плотного телосложения, когда услышал, что все эти лекарства для Агафьи, чуть не задохнулся от злости: "Тут для больных-то никаких лекарств не купишь!" Почему-то те, с кем приходилось разговаривать, считают и то, что наши старания для Агафьи, тем более установка ветряка, пустое баловство и, конечно, наши усилия не бескорыстны. Лев Степанович пытался пояснить что, например, для профессора Назарова это потеря двух недель отпуска, множество недоделанных дел дома и на даче, пропавшие дни отдыха для его детей (без отца на даче отдыхать в наше смутное время опасно) и потеря нескольких тысяч рублей из собственного кармана на медикаменты, питание и билеты. Однако это вызывает только понимающую улыбку: "Рассказывайте, мол, сказки!". Что же стало с нашими людьми? Почему они так ожесточились? Почему помощь ближнему без всякой корысти им кажется верхом глупости или хитрым расчетом?

Около шести часов вечера ходили со Львом Степановичем в библиотеку. Он искал публикации о Лыковых, я читал о Мата-Хари. Оказывается, что и шпионкой-то она не была. В наше время все переворачивается с ног на голову. Библиотекарь так же считает, что Лыковой уделяется слишком много внимания. Хотя наши посещения ее подтолкнули перечитать очерк Валентины Татуровой о Лыковых на хакасском языке. Она училась вместе с Валентиной и положительно отзывается о ее очерке. Жаль, что мы не владеем хакасским языком и, естественно, прочитать не смогли.

По пути домой повстречали библиотекаря Володю, который захотел с нами поговорить. И когда узнал, что я медик и еду лечить Агафью, то сразу выдал острую реакцию: "Для Агафьи все, а когда я попал в больницу с полутора промиллями (алкоголя), то с меня за четыре капельницы высчитали пять тысяч рублей. Хотел подать в суд, но дело не приняли". Было очевидно, что и сегодня у него в крови не низкие "промилли".

Встретили по пути и одну из моих бывших студенток. Когда-то, лет 20 назад я руководил студенческой группой на сельхозработах в Ужуре и она была в этой группе. Я узнал ее сразу, помню даже имя, а она признала меня только через определенный промежуток времени, пока мы разговаривали с Володей-библиотекарем. К сожалению, бывшая студентка была сильно под "шафе" и по ее лицу и голосу было заметно, что это ее частое состояние. Поэтому, мы с Львом Степановичем поторопились прервать беседу с Володей и доктором. Как грустно!

Вечером к нам в заезжую несколько раз заходил какой-то пьяница (ну что за день - везет на такие встречи?). Он предполагал, что у нас находится его жена, которую он называл проституткой и прочими словами. Себя же он называл "Кашпировским": "Я как Кашпировский!". Когда он появился в третий раз и спросил зло: "Зачем ты приехал?" - я ответил: "К Агафье едем". "А лечить будешь?" - и начал водить у меня перед глазами руками, делая пассы как Кашпировский. Я взял его крепко за руки: "Убери руки!". Он нажал на меня, я резко толкнул и он растянулся плашмя на полу во всю свою длину (более 180 см). С полу на меня смотрели ошалелые от неожиданности глаза. Конечно, мы его попросили уйти и не появляться больше. Бормоча угрозы, что-то вроде "пристрелю", он удалился. Но выстрелов через освещенное без занавесок окно не последовало. Вероятно, некоторым людям нужна именно такая встряска, чтобы они начали чуть-чуть соображать.

25 августа (среда). Утром с Львом Степановичем спешим на радиостанцию авиаотряда. Идет утренняя перекличка всех отрядов края. Узнаем, что леса горят только возле Енисейска и Северо-Енисейска (еще с мая). В остальных местах обстановка спокойная, погода не способствует возгоранию лесов и патрулирование в нашем районе в ближайшее время не предвидится. Как явствует из разговора с диспетчером из Красноярска Анатолием Ивановичем, в отношении нас распоряжений от Одинцова из Москвы не поступало. Может быть, что-нибудь проясниться с обеда. Советуют нам самим связаться с Одинцовым или другими ответственными работниками.

Отправляемся в райисполком. Разговор с Шулбаевым ничего не дал - нет денег. Одинцов в командировке в Карелии. Министра лесного хозяйства Шубина в Москве на работе еще нет (разница во времени). Ему отправлена телеграмма, в которой говорится, что согласно договоренности с Д.И.Одинцовым осуществляется плановый полет на Еринат к А.Лыковой. Необходимость этого: 1. состояние здоровья Лыковой (опухоль нижней части живота), в составе экспедиции проф. И.П.Назаров, зав.кафедрпой КГМИ; 2. предписание службы "Коспас-Сарсат" - сменить буй; 3. доставить продукты на зиму; 4. доставка плотников; 5. установка ветрового осветительного агрегата. Просим дать соответствующее распоряжение на доставку вертолетом к А.Лыковой на реку Еринат. Даст ли эта телеграмма результат?

На аэродроме узнали, что сегодня будет коммерческий рейс по завозу больных на "Горячий ключ", туда же полетит бригада по сбору золотого корня. Если бы мы могли заплатить по 45 тысяч и еще 200 тысяч от "Горячего ключа" до Ерината, то улететь можно (больных будет не много). Говорят, что командиром вертолета сегодня будет наш старый знакомый Вернер Валерий Андреевич. Он прилетит часа в два дня. Есть слабая надежда, что он нас возьмет.

Николай Петрович пробует решить проблему вылета по своим каналам. Он договаривается со своим знакомым Владимиром Ильичем Скомороховым, представителем фирмы "Ирбис" из Абазы, которая осуществляет перевозки людей на "Горячий ключ". От этой же фирмы полетят заготовители золотого корня. Владимир Ильич довольно быстро понял выгоду для обеих сторон. Договорились, что сегодняшний рейс будет оплачен фирмой "Ирбис" (им все равно нужно завозить добытчиков корня), а обратный, который пойдет за нами и захватит заготовителей, будет оплачен комитетом по лесу. Надеемся, что к тому времени распоряжение из Москвы поступит.

Перевозим свои вещи на аэродром. В 15 часов 50 минут вертолет приземляется. Но оказывается, что до Ерината не хватит бензина. После переговоров Скоморохова с Вернером выход найден. Мы летим. С нами по пути на "Черное озеро" летит Вишневетский Иван Иванович. Судьба вновь свела нас. Загружаем в вертолет наши вещи.

В 16 часов 27 минут взят курс на Еринат. Поплыла за иллюминатором красивейшая картина, которую я наблюдаю, кажется в 23-й раз. Горы открыты, редкая облачность, легкая дымка. От Ивана Ивановича узнаем, что в этих местах идет золотая лихорадка. На Анзасе базируются три бригады золотарей, на Кизасе также добывают золото. Вся отмывка породы идет без отстойников прямо в речки, без всякой очистки. Сверху речка Анзас представляет собой сплошной глиняный поток. Вот так ради презренного метала гробится природа и здоровья тысяч людей, проживающих в низовьях рек и самого Абакана.

В 17 часов 07 минут внизу "Черное озеро". Проходим над ним. Очевидно, Иван Иванович сверху хочет засечь браконьеров. Вертолет присаживается на бревенчатый настил, недалеко от избушки. Винты продолжают крутиться. Иван Иванович и двое мужичков уже в годах выпрыгивают из вертолета. Быстро выкидываем им вещи: бензобак, лодочный мотор, спиннинги, рюкзаки и прочее. Через минуту мы в воздухе. Группа Ивана Ивановича лежит на мешках, ветер от винта бешено колотит траву и ивнячок. В 17 часов 30 минут показывается Волковский участок, а еще через несколько минут - Еринат. Делаем круг и садимся на косу. Винты работают. Быстро выгружаем вещи, ложимся на них, чтобы не унесло ветром. Вертолет медленно, осторожно, по сантиметру поднимается, словно боится повредить нас, лежащих в 2-3-х метрах. Оглохшие, остаемся на косе под жгучим горным солнцем яркого летнего дня. Хотя дело к вечеру, но палит еще здорово. Оглядываемся кругом и на косогор у избы Агафьи.

Идут минуты, а она не показывается. Становится тревожно. Жива ли? Наконец у воды замечаю степенно вышагивающую, Агафью. Слава Богу! Жива! Радостно-оживленная встреча. Агафья торопится рассказать свои наиболее важные новости. Показывает на реку, которая перегорожена "заездкой" для ловли рыбы. По словам Агафьи, рыба сейчас скатывается и вчера она поймала семь штук харюзков. Вместе с Агафьей появляется ее собачка Дружок, которая дружелюбно льнет к ногам и явно желает, чтобы ее погладили. Неожиданно на тропинке появляется молодая женщина в туристском наряде. Подходит к нам. Знакомимся. Называет имя - Ольга. Оказывается, в последние три дня у Агафьи живут четыре человека. Двое из Нижнего Новгорода: один сегодня ушел на "Горячий ключ", а Ольга осталась, так как сильно повредила ноги и продолжать путь не может. Двое других - Алексей и Сергей - пришли с Алтайского края, родины матери Агафьи. Они на два дня ушли в гольцы за мумие.

Поднимаемся по тропке с Ерината к избе. Агафья крутит головой, как будто высматривает что-то вокруг, и говорит “Какой-то пакостной дух! Плохое дело! Наверное медведь кого-то задрал”. Потом мы догадались, когда разбирали наши рюкзаки, что это пахло свежее мясо, находящееся в целлофановом пакетике в рюкзаке Николая Петровича. Вот это нюх!

После обмена новостями начинаем перетаскивать вещи и ветряк. Вдруг Агафья остановилась и прислушалась: "Вертолет, однако". Действительно, через короткое время показался вертолет. Облетел высоко над вершинами, ушел в Еринат, затем повернул за Туй-Дайскую гору. Через несколько минут вновь появился уже на низком уровне и сел где-то в устье Ерината. Очевидно, высадил каких-то рыбаков или ягодников. Через несколько минут вертолет уходит вниз по Абакану и Каиру.

Мы устраиваемся в старой избе, которая сейчас пустует, и, конечно, потому, чтобы не занести инфекцию в избу, где живет Агафья. Уборка избы, грязи выворачиваем изрядно. Для "жилого духа" слегка протапливаем железную печурку. Распределяем места в избе. Я на лавке, где раньше спала Агафья, Лев Степанович - на гобчике у печки, где была лежанка Карпа Иосифович, Николай Петрович - на лавке напротив двери.

Новая изба большая, просторная, в четыре окна, с приятным запахом свежей древесины. Полы устланы домоткаными половиками. Большая печка, сложенная из камня, у северо-восточной стены. У печки устроена лежанка Агафьи. Напротив, на лавке сейчас устроилась Ольга с ее больными ногами. Последнее меня очень смущает, лучше бы ей устроиться отдельно в старой избе, чтобы не подвергать хозяйку опасности инфицирования. Но, к сожалению, этот вопрос решен был до нашего прибытия. Остается применить антисептики и хорошо обработать раны на ногах Ольги. В новой избе уже все как полагается для службы - развешены иконы, стопками лежат книги. В избе светло, чисто и уютно - совсем не так, как было в предыдущих избах Лыковых. Определенную светлость избе придает и то, что изнутри стены обшиты струганной фальцовкой. Спрашиваю Агафью: "Кто это тебе так хорошо стены обил рейками?". "Так сама обивала", - со смущенной улыбкой отвечает хозяйка, довольная тем, что ее работа понравилась. В интерьер новой избы хорошо вписались и новые часы, привезенные Львом Степановичем, которые мы подвешиваем на западную стену. Агафья очень довольна этим подарком. Однако думать, что в новой избе полный порядок, как во многих деревенских избах, было бы неправильно. Как всегда, в избе "рабочий беспорядок". Например, почти на середине избы стоит туесок, в котором находится высушенный козий творог и каменной плотности кораллики, покрытые давно высохшей сметаной. Как бы однажды Агафья не отравилась от такой пищи?

Видя, что состояние здоровья Агафьи в настоящее время не внушает опасений, в первую очередь оказываю помощь незадачливой туристке Ольге. Сама она из Нижнего Новгорода, закончила экономический факультет университета, работает программистом в оборонной системе "Салют". Заядлая туристка, но на этот раз ей крупно не повезло. Да это и не мудрено, т.к. она вздумала путешествовать по горной заваленной тайге Саян в "тапочках", пригодных для пикника у речки "Линда" в окрестностях Нижнего Новгорода. Удивительно еще, что ноги у нее вовсе не переломаны. Осмотр показал, что ее ноги сильно потерты, особенно, правая. Мозоли просто кошмарные - краснота, отек, инфильтрация, на одной пятке протерто чуть не до кости. На повреждениях подошв, особенно глубокой раны на правой ноге, гной. Под ногтем большого пальца тоже скопление гноя, который вот-вот прорвется. Вероятно, ноготь придется удалять. Но сначала пробую консервативное лечение. Обработал все раны и потертости, положил повязки с хлорофилиптом, а большой палец для вытягивания гноя обложил подорожником.

Развели костер у "хижины дяди Карпа". Готовим ужин. Агафья присела рядом, ей не терпится рассказать про свое бытиё. Отмечает, что "на Туве", когда она ездила в гости в монастырь, сразу заболела. "Там болели монашки. Лечились багульником, чабрецом. Перечную мяту, медунки принимала". Выходит, что ни один выезд Агафьи в гости не обходится без болезни.

Далее Агаша весь вечер рассказывает, как она жила этот год. Все повторяет, как у нее "болел остеохондроз", руки, спина. После "Горячего ключа" было лучше. Очень насторожил меня рассказ о лечении Агафьи мануальной терапией, проведенной доктором Кочновым. Похоже, что доктор сделал ей подвывих в шейном отделе позвоночника - не поворачивалась голова. "Вся спина хрустела и болела. Негодно!" - заключает Агафья. Однако я не тороплюсь делать окончательных выводов. Нужно будет потом спокойно порасспросить и осмотреть Агафью, когда улягутся суета и эмоции первого дня встречи. Несколько раз Агафья с негодованием говорила, какое "вранье" про тятю написал Песков: "Ложно пишет Песков!" Пытаюсь перевести разговор с этой болезненной (даже не совсем понятно, почему так эмоционально вдруг реагирует Агафья) для нее темы на шутку. Спрашиваю: "А где у тебя тут "Тупик"? Я уже лет 13 езжу сюда, а ты мне его все не покажешь". Хохочет взахлеб: "Вот насмешил", - и снова смех.

Несколько раз за вечер Агафья возвращается и к теме коз - уж больно тяжко они ей достаются, корма не хватает, молока не дает коза. Сейчас у козы три козленка, они блеют в сенцах нашей избы. Имеются также две белые и одна черная козы. Из разговора похоже, что и ухаживать за козами Агафью никто не научил. Ведь ранее у Лыковых их не было. Хозяйка забывает их покормить, доит не регулярно, иногда раз в несколько дней (со слов Агафьи).

Агафья рассказала также, что до марта над тайгой расстреливали ракеты, а обломки падали иногда невдалеке от избы. Много обломков ракет видели и Ольга с Вадимом, когда шли к Агафье. А Иван Иванович, когда летел в вертолете, говорил, что уже наложен мораторий на расстрел ракет, выделены средства на поиск и уничтожение их остатков в тайге, т.к. они могут быть радиоактивными. Выходит, мораторий принят, а полигон по расстрелу ракет над Саянами как работал, так и продолжает свое губительное дело.

Вечером ужин у костра, разговоры. Довольно холодно, приходится натягивать на себя теплые одежки. Агафью беспокоит медведь, который появляется уже три дня подряд в непосредственной близости. Где-то около 12 часов ночи залаял Дружок. "Погано-то это! Медведь рядом", - говорит Агафья, идет в избу и дает три предупредительных выстрела вверх. Через минут 10 вновь лает Дружок, прицепленный на веревке у спуска на Еринат. Всем почему-то разом захотелось в избу. Укладываемся спать. Лев Степанович уже храпит, а Агаша неспешно все ведет свои рассказы. Расходимся около часа ночи.

Сон хороший, но короткий. Проснулся среди ночи, а сна "ни в одном глазу". Как будто долго и хорошо спал. До утра мучаюсь в забытье.

26 августа (четверг). Встали в полвосьмого. На улице холодно, на градуснике всего 5 градусов тепла. Костер. Завтрак. В 8 часов 37 минут из-за Курумчукской горы выплеснулось солнце.

В одиннадцатом часу начали монтировать ВЭТЭН. До обеда собрали его, установили на крыше старой избы, закрепили "на живульку". Изрядно умаялись. Обед. Потом доделываем установку, укрепляем в четыре стороны проволочные растяжки, чтобы ветряк смог устоять в любую бурю. Электрические провода проводим в Агафьин дом. Но с беспокойством поглядываем на лопости ветряка, до обеда они не крутятся. Расстроились. Будет ли работать? После обеда подул ветер - лопасти энергично покрутились и снова остановились. К шести часам вечера закончили всю электропроводку в Агафьину избу и в старую. Николай Петрович подробно инструктирует Агафью как включать, как выключать лампочки и сам агрегат. В Агафьиной избе мы сделали две лампочки: одна посередине, а вторая ближе к иконам, где она читает свои молебные книги. Агафья быстро все усвоила и сама включает лампочки, они загораются, а Агафья смеется довольная. Вопреки утверждениям некоторых скептиков, Агафья с удовольствием восприняла электричество: "Теперь-то светло будет!". Сам агрегат и электропровода для Агафьи какой-либо опасности не представляют - напряжение как от аккумулятора автомашины. Пока лампочка горит только от аккумулятора, т.к. ветряк в безветрие не действует. В ветреную же погоду ветряк будет давать ток на лампочки и подзаряжать аккумулятор.

Днем довольно тепло – 23^оС, погода переменная. В обед по речке проходили два рыбака с мальчиком лет двенадцати. Очевидно те, которые высадились с вертолета. По словам Агафьи, специально для рыбалки сюда еще не прилетали. А вот в гости - да, и даже иностранцы. Так, 10 июля 1992 года в гостях у нее были итальянцы. Агафья рассказывает: "Толмач (переводчик) меня выспросит, а потом с ними разговаривает. Обещали длительно действующий фонарик, но посылка-та не потерялась ли?". Последние слова главного итальянца были: "Живи, крепись на месте!" А что еще остается Агафье? Она очень рассчитывает, что Алексей, который ушел в скалы за мумие, из поселка Турачак (родина матери Агафьи) с реки Бия, останется с ней на зиму и поможет ей по хозяйству. С ее слов, он этого хочет сам. А деревня Турачак, оказывается, примечательное место - там Бия сходится с речкой Лебедь и образуется мощная река Сибири Обь. "Если человек будет (останется Алексей), то коз-то оставлю, а ежели нет - надо прекратить (зарезать) их. Страшно дело - не могла молиться, угробилась с козами, даже левой рукой молилась. Рубила деревья, козам таскала (ветки), нечем коз-то кормить. Один тюк сена мало. Салому-то привезли негодную! Когда рубила ивняк для коз, после ревня геморрой открылся. Хотела написать Пескову: "Не радости привез, более скорби". Пусть этот Песков приедет и всем этим хозяйством займется (перечисляет - картошка, огород, сено, веники для коз и др.), тогда и пишет", - в сердцах, с осуждением "вранья" и некомпетентности журналиста, говорит Агафья. - "В Великий пост коз-то кормить совсем нечем стало. Был один козел и две козы, все с голоду переболели. Козы обезноживали. Орехи, таблетки левомицетин, интроксолин давала черной козе. Черну (козу) крапивой поила, после стала приступать на ногу, помаленьку ходить".

Повествование о злоключениях с козами длится много минут: "С ними-то надорвалась. Страшно! Сама-то с ними не в силах. В это время включила (буй), освободиться от них хотела. Но (буй) не сработал, до 50 минут включала. На бадожке ходила. Коз водила на косогор - каки кустики хоть поедят. Но был снег (глубокий) и ничего нет - с ног падаю, водить не могу. Пятигоднейшие веники с дальней пашни притягала. Свеклу, картошку варила. Белая коза по полковшику (молока) давала. Через день себе, через день - козлятам. Восемь дней козочку поила. Картошек много пошло, пшеницу с колосом скормила, сухари, сухую картошку с севера занесенную. Все думала, думала. Кормить-то нечем. Решатся (сдохнут) с голоду. Все зерно решила отдавать. В Пасху колоть нельзя". И еще долго идет рассказ о тяготах с козами и своих болезнях до вызова вертолета через "Каспас-Сарсат". Савушкин был на МИ-2 и коз вывезти не смог. "Песков назвал козла Степан, какой же он Степан? Смех один" - говорит Агафья.

Агафья весной несколько раз дергала буй, но сработал он только один раз. Почему? По словам Агафьи, если бы в первый раз она не дернула буй, то "окоченела" бы. "Не было совсем дров, щепочками-то курятник топила, угольки одни хранила. Лед в избе намерзал".

"Агаша, а где у тебя двухэтажная печка, о который Пишет Песков?" - спрашивает Лев Степанович. Агафья хохочет: "Ничего не было. Насмешили! Печь-то низкая. Это-то Песков до смеху!" - и опять хохочет взахлеб. Тема двухэтажной печки на несколько минут стал для Агафьи предметом юмора. Многие другие утверждения Пескова в "Таежном тупике", книге, которую он ей подарил, Агафья так же отвергает. Из ее слов, Песков очень много пишет наверно. Например, Агафья вспоминала историю семьи своей матери, женитьбу Карпа Иосифовича. Он ходил за невестой на Бию с Каира, а не с Тишей, как написано у журналиста. Резко не согласна Агафья и с утверждениями Василия Михайловича, что отец умер от старости: "Тятя перед смертью был как летом. Вы же видели (обращение к нам). Дрова рубил, таскал дрова, пилил, кряжи таскал не по годам. Всю осень, зиму дрова пилил". Вспомнив отца, Агафья говорит: "Пока тятя был жив, вместе с ём хотела переехать на отделение (т.е. отдельно от деревни) в Киленское к родственникам». Однако, побывав у них в гостях, поняла, что у неё много разногласий с родственниками по религии: "На такое братство я не согласна!" Оказывается, вот она еще одна причина, почему Агафья не хочет переезжать с Ерината.

В 19 часов провел врачебный осмотр Агафьи. Пульс 72 удара в минуту, ритмичный. Артериальное давление 115/75 мм рт.ст. Тоны сердца приглушены, ритмичны, шумов нет. В легких дыхание везикулярное, проводится по всем легочным полям, хрипов нет. По сравнению с данными предыдущего осмотра в легких стало лучше. Живот мягкий, слегка вздут, на два пальца ниже пупка больше справа четко пальпируется округлое опухолевидное образование, плотное, мало смещаемое, 4х6 см. По сравнению с прошлым годом опухолевидное образование стало пальпироваться более четко и несколько уменьшилось в размерах. Вероятно, все же это не аппендикулярный инфильтрат, а миома матки. Печень у края реберной дуги, безболезненная, симптомов хронического холецистита нет. Селезенка не пальпируется. В правой подмышечной области определяется кистообразное образование, продолговатой формы, 3х5 см, гладкое, плотно-эластичной консистенции. Агафья утверждает, что образование в подмышечной области появилось "от тяжести, от котомок, шесть годов он укрепился", а "аппендицит" (это термин, который употребила Агафья) случился после Ивана Васильевича. Позвоночник Агафьи как бамбуковый ствол, плотный, с трудно различимыми элементами. Справа в грудном отделе определяется выпуклость позвоночника, очевидно, частичный вывих межпозвоночного диска. Правый плечевой сустав несколько болезненный при движении. Сухожилия на левом предплечье (там где был тендовагинит) уплотнены, но "хруста" нет.

Рассказ Агафьи на медицинские темы тоже несет интересную информацию. В прошлое лето, сразу после мануальной терапии Кочнова, у Агафьи были нелады с шеей. Она рассказывает: "Хожу, голова набок - сразу после Кочнова. Не наклониться, нисе. На пне еловом поотминалась маленько (терлась шеей о пень), пошла, к солнцу спиной погревась, сварила манжетку (болеутоляющую траву) - приоблегчало. Поехала на ключ. На ключе после первой ванны пот прошиб, спала. На ванну схожу, потом на отдых. Шея как свернутая. Воскресенье голову повернула, позвоночник в шее как скрустел, тады позвоночник встал на место, голова начала поворачиваться. После седьмой ванны заоблегчилось".

И далее Агафья рассказала свою схему лечения на "Горячем ключе". Ванны принимала два раза в день, один раз - три (ночью), отдельные дни по разу, но "это плохо было" - "три псалма по времени" (5 минут). Иногда сидела по 20 минут. В общем, нам стало ясно, что никакого режима в лечении у Агафьи не было. Сложилось впечатление, что кратность и время приема ванн зависели от количества лечившихся и пропускной способности ванны. Каждый стремился "ухватить" ванн побольше. Сама Агафья сделала вывод: "Лучше три раза, раз - плохо". Выходит, рекомендации Кочнова принимать ванны не более 10 минут, Агафья не выполняла. "Сначала спину и плечи отминаю, потом в ванну. Сердцебиений не было, только "жилы бьются", так как зимой биение было, так в ванне не было. В зиму только ноги болели, с детства они болели. После ключа неплохо (было). Весной с козами получилось дело, кормить нечем, водила их, они дергали – надорвалась. Температура в ту зиму была, нонче не было. На ключе температуру мерила - не поднималась. С ключа врач Вячеслав Анатольевич Немакин взял. Давление мерил - нормальное было. Нынче летом руки заболели, температура до 37, выше не было. Пила перец, малину, можжевельник - температуру посадила", - продолжает свой рассказ Агафья. И далее она вновь рассказывает о событиях предыдущей зимы, которые я описал в дневнике в августе 1992 года. Два дня назад у Агафьи заболела спина, Ольга натирала "апизатроном" и это принесло облегчение.

После рассказа Агафьи о "свернутой" шее, я счел необходимым, поделится своими мыслями на этот счет с Львом Степановичем. Ведь мы с ним не всегда бываем на Еринате вместе и он, как и в прошлый раз, может пригласить, конечно же из добрых намерений, к Агафье еще какого-нибудь неизвестного целителя. Я пояснил Льву Степановичу: «Меня смущает применение мануальной терапии и лечение "народными" средствами специалистами, уровень квалификации которых нам неизвестен. Это может дать отрицательные последствия. Жизнь уже не раз показывала нам (вспомним коз, кур, лучшие сорта картофеля и прочее), как осторожно нужно подходить к активным действиям, касающимся Агафьи. Мне кажется, что привлечение специалистов, особенно врачей и целителей, из далекой Москвы, которых мы не знаем и они могут быть у Агафьи только наскоком и которых, возможно, в большей степени интересует самореклама и реклама своей коммерческой медико-спортивной фирмы, чем действительная помощь Агафье, не целесообразно. Прошу простить меня за некоторую назидательность последних фраз, но, надеюсь, Вы понимаете, что это продиктовано заботой об Агафье, за жизнь которой мы с Вами морально в ответе". Лев Степанович был несколько удивлен необычно жесткой манерой моих высказываний, даже нахмурился, но думаю, понял без обид смысл сказанного. А с Агафьей, категорически настаивающей на лечении на "Горячем ключе", мы договорились, что она не будет сидеть в ванне более 10 минут.

У Агафьи на сегодняшний день две собаки-лаечки, но какие-то крохотные для это породы. Дружок - рыжий, ласковый, вечно голодный, на ребрах шкура как натянутая на барабане. Обычно он не на привязи и свободно рыскает по усадьбе - не дай Бог оставить что-нибудь съестное без присмотра. Вторая, Муська - черненькая, настороженная, ни за что не подойдет, даже хлеб из рук не берет, но если бросишь - с жадностью съедает. Помаленьку подкармливаем собачек.

Вечером свирепствует мошка - долго у костра не усидишь. Натягивает тучи. Наверное, будет дождь. Когда стемнело, в избах зажегся электрический свет. Но пока от аккумулятора - ветра нет и ветряк не вертится. Необычно празднично и светло в избе. Но заряд батарей нужно экономить и вскоре электролампочки мы выключили, а зажгли свечку. "После этого-то свеча темна!" - констатировала Агафья.

Вечером у костра, а затем в избе Агаша рассказывает нам разные истории. В том числе, как они в хижине дяди Карпа чуть не сгорели. Горящую стену, за неимением под рукой воды, Агафья гасила отваром мать-мачехи и закваской ржи. "А тятя так и не пробудился. Если бы не я, так и сгорели бы заживо. После этого в эту (где живем мы) избу переходить стали", - с улыбкой рассказывает Агафья. И далее повествует, как мучалась в этой избе с угара от толи, убегала на улицу в дождь в лапатине. "Намокну, а сушить-то негде. Вся (лапатина) истлела", - говорит Агафья и бросается под лавку. Оттуда она извлекает эту лапатину, действительно всю истлевшую. "С этой избой-то намучилась!" - подтрунивает над собой Агафья.

Вновь недобрым словом вспоминает Агафья Ивана Васильевича Тропина. Он "приставал" к ней. Это было "когда он выпросил вертолет у Сергея Петровича (Черепанова)". Агафья говорит: "Я очень болела, все жилы стянуло, а ему все нипочем, схватил меня. Четыре дня отбивалась. Потом сотворил. Из избы вышла, чуть не убилась о поленницу". Агафья вспоминает наш приезд в это время и говорит: "Вовремя приехали, совсем худо было - преставилась (умерла) бы я".

Рассказала Агафья и как караулила она строителей, чтобы не укоротили избу. Они не хотели делать большую. Агафья их заставила.

Лев Степанович спрашивает Агафью: "Нужен ли тебе барометр для определения погоды?". Агафья смотрит в недоумении (хотя перед этим получила разъяснения об этом приборе): "Это-то не надо, погоду и так знаю. Мошка как подымается - дождь будет", - как неразумным детям поясняет она нам.

Определенную часть времени Агафья посвятила святым писаниям. Подробно рассказала о Ноевом ковчеге и о том, откуда взялась кошка. А потом по моей просьбе, по памяти, не заглядывая в святки, назвала, какое имя получила бы Ольга при крещении в церкви - Лукия.

Спать ложимся поздно - в первом часу. Печка протоплена и на маральих шкурах вначале даже жарко.

27 августа (пятница). Сегодня встали поздно - почти в 9 часов. Ночью лил дождь, и его шум смешивался с говором бегущего по камням Ерината. С утра тоже подсевает, кругом сыро, влажно. Стоит только остановиться, как над тобой зависает тучка мошки и, конечно, немедленно начинает тобой закусывать - только успевай отбиваться. Николай Петрович разводит костер, готовит чай. Завтракаем в избе - уж больно досаждает мошка.

Николай Петрович лазил с Агафьей в ямку за картошкой. Там сухо, чисто, картошки "до новой хватит" (по словам Агафьи). Хотя, по нашим меркам, уже можно копать новую, но Агафья не хочет этого делать - рано. Покрутившись немного в ямке, Агафья торопиться ее покинуть. "Жар по жилам пошел, рука заболела". Жалуется, что вчера талину срубила и притащила, так рука заболела. Интересно, а что означает "жар по жилам пошел"? Может быть, в ямке скапливаются газы и Агафья это чувствует?

Агаша пришла к нам в избу, принесла на завтрак кедровых шишек. А в руках у нее красивый камушек только что взятый с Ерината. Сидит, любуется на него и нам показывает. Выходит, восприятие окружающей красоты не чуждо Агафье. Рассказывает, как тятя однажды принес Дмитрию красивый камушек "как лепесток".

Пока на улице идет дождь, Агафья рассказывает нам о некоторых сторонах жизни христиан. Например, шапки-треухи христиане носить не могут, а носили четырехугольные из овечек. Оказывается, мать Агаши вышла с Алтайского края, с реки Бия, недалеко от Телецкого озера. "Загоревались-то, хлеб не дошел (не успел вызреть). Как жить будем?" - повторяет Агафья слова матери о трудных днях жизни на Бие. Печальный рассказ о трудностях жизни матери, об их раскулачивании длится ни одну минуту и записывается Львом Степановичем на магнитную ленту. Отец матери "был представлен к церкви", читал там какой-то молебен.

О своем отце Агафья рассказывает: "Когда тятя с Тишей переселился на Каир, то поехал выбирать жену на Бию, но не хватило 30 рублей на подарки. У тяти денег не было, а Степан (брат) не дал. На следующее лето он приехал на Селезень (Лебедь?) и с Бийска те (мать с родителями) приехали". Ездил за женой Карп на коне, за которого потом несколько лет расплачивался. Карп выбрал жену из многих "претенденток". - "Мама была хороших родов, да грамотна, домовита была", - перечисляет Агафья качества матери, из-за которых ее предпочел Карп другим девицам на выданье.

В середине дня сделал перевязку Ольге. Гнойная рана на правой подошве под подорожником полностью очистилась, из-под ногтя поступает гной – хорошо, что он начал активно отходить. Надо бы удалить ноготь, но Ольга боится, да и явлений нарастания и распространения воспаления нет. Так что, наверное, к хирургическому вмешательству прибегать не прийдется. Вновь прикладываю на палец подорожник. Остальные ранки и потертостиочень хорошо очищаются и эпитализируются под хлорофилиптом. Накладываю новые повязки с хлорофилиптом.

Затем валим деревья. По мнению Агафьи: "Лучше будет, снег сходить ране будет. Огород можно расширить и попилить на дрова (деревья)". Нам кажется, что и ветер по каньону Ерината будет легче попадать на ветряк. Сначала расчищаем от деревьев западную сторону с верховьев Ерната. Моросит дождь, а когда рубишь дерево, то на тебя дополнительно еще обрушивается поток воды с веток. Вскоре уже все мокрые. Но от работы жарко. Из поваленных берез делаем веники для питания коз зимой.

При пилке и рубке деревьев испытываешь очень неприятное чувство - топор входит в живое тело. Да и грустно видеть красавиц пихт или березок, лежащими на земле, а не устремленными ввысь. Мысленно прошу прощения у срубленных деревьев. Некоторые деревья приходится валить на самом склоне скалы. Страшно смотреть, как внизу с шумом несется Еринат.

К трем часам я умаялся, да и голод дает о себе знать. Иду разжигать замокший костер и варить обед - я сегодня повар. Николай Петрович решил до обеда свалить еще три больших кедра на самом краю скалы, после этого вид на верховья Ерината будет открыт полностью. Лев Степанович обрывает ветки с поваленных берез и заготавливает веники для коз. Вскоре костер ярко вспыхивает и похлебка уже булькает в котле. А я пока обрубаю ветки с лежащих пихт и складываю их в стожки - пригодятся для удобрения иголками Агафьиного огорода. Работать в условиях среднегорья в период акклиматизации довольно трудно, одышка, плывет голова. Лев Степанович, несмотря на хорошее здоровье, в этот раз работает менее интенсивно - все-таки 64 года сказывается.

К костру подходит Агафья и с удовлетворением говорит: «Гора-то открылась!» К этому времени Николай Петрович уже срубил и сбросил последний кедр в Еринат. Кедры, проплыв некоторое время по реке, осели на перекате, не дойдя до "заездки" для ловли рыб.

Пока я чищу картошку и готовлю еду. Агафья развлекает меня разговорами. На мошку, которая сегодня свирепствует, она внимания не обращает. Вдруг Агаша вспоминает, что еще не рассказала мне, как трудно привыкала к соленой пище, не могла съесть ни одного соленого гриба или ложку соленой капусты. "Все зажигало, и пьешь, пьешь (воду), никак не напьешься. Жажда такая!" «Потом помаленьку картошку стала подсаливать, да в похлебку чуть-чуть добавлять". И вдруг неожиданно, спрашивает меня: "А лани анализ, кровь-то брал. Как там соль-то?". Она, конечно, помнит, что раньше я говорил о нарушениях в солевом обмене. Успокаиваю ее, что в прошлом году солевой состав был уже нормальным. Удовлетворенно кивает головой, вспоминая, что когда-то я правильно говорил ей, что соли сразу много принимать нельзя. "Нужно помаленьку. Тятя к соли привык без таких мук", - говорит Агафья. Это и понятно, т.к. Карп Иосифович в детстве и молодости употреблял соль.

Спрашиваю Агафью, как она относится к бане. "Это-то негодно. Как захожу (в баню), так сразу схватывает. После-то неё хуже". Говорю, что сразу в очень горячую баню ходить не надо, можно так сильно и не натапливать, сделать ее не такую горячую и сухую. "В сухой-то я прогревалась, хуже стало. Только на Горячем ключе лучше стало", - отвечает Агафья, вновь который раз поворачивая разговор о поездке на ключ, его пользе. Очевидно, она опасается, что я не разрешу ей поехать на ключ. Дальше из рассказа Агафьи оказывается, что и к соленому она привыкла только после ключа, и шейный позвонок встал на место там. В ключе Агафья видит панацею от всех своих болячек. Успокаиваю ее, что на ключ ей поехать можно, но только лечиться нужно осторожно и правильно - не более одного раза в день по 10 минут. Опухоль, которую мы пальпировали в прошлом и этом году в брюшной полости, очевидно, не растущая злокачественная или доброкачественная опухоль, а воспалительный инфильтрат в стадии обратного развития (миому матки тоже исключать нельзя). Тут же Агафья рассказывает, как мужчины и женщины, лечащиеся на ключе, поступают неправильно - пьют и курят. "Пить-то ни до, ни после ванны нельзя. Негодно-то делают. Плохо это. Рассказывали, один напился в яму (ванну) полез. Тело только достали. Негодно это!" - говорит Агафья.

Пока мы "зацепились языками" с Агафьей, обед готов. Зову всех обедать в избу, у костра заедает мошка. Агафья к обеду преподносит нам пучок крепкого и горького зеленого лука со своей грядки. Каждый день она чем-нибудь да одаривает нас - то шишками, то картошкой (видя, что наша уже кончилась), то куском своего, уже белого, хлеба. Отказаться от подарков этой доброй души неудобно, хотя своих запасов у нас еще на много дней.

Горы сегодня укутаны клочьями серого тумана, который медленно расползается вверх, не предвещая хорошей погоды. Полное безветрие, наш ВЭТЭН обвис лопастями и не думает крутиться.

Прочитал журнал "Церковь" (привезенный Львом Степановичем), где Александр Лебедев из старообрядческой Митрополии Московской и всея Руси описывает свою поездку к Агафье. Понравилось. В основном делает акцент на религиозные дела, но и природа, обстановка, условия жизни, характер Агафьи описаны хорошо и правдиво, в отличие от некоторых журналистов. Слушая рассказы Агафьи, читая статьи В.И.Шадурского, Казанских лингвистов, Лебедева, понимаешь, насколько, не давая себе труда углубиться в тему, а зачастую "дописывая сюжет" в нужном направлении и этим сотворяя ложь, пишет известный журналист.

После обеда Агафья с Николаем Петровичем ходили за речку за шишками. Собачки увязались за ними. За час собрали мешок паданки. Видели много, много следов медведя, один - огромный, развороченные колоды, объеденные кедровые шишки. "Было жутковато", - признался Николай Петрович, говоря о наличии признаков многих медведей в кедраче.

Часа в три пошли на берег Ерината вниз по реке для прорубки тальника для корма коз. Завтра и послезавтра праздничные дни (Успенье), и рубить деревья будет нельзя. Поэтому Агафья просит сделать это сегодня. Срубили несколько талин, ободрали, связали в вязанке и принесли к козам. На кусте у берега утвердили красный флаг для отпугивания медведя.

Вечером пошли поклониться праху Карпа Иосифовича. Могилка поросла высокой травой, из которой едва выглядывает массивный, черный от влаги крест. Видно, что Агафья совсем не ухаживает за могилкой. Хотели навести порядок, но подумали, может, это нельзя делать нам, мирским людям. Земля тебе пухом, Карп Иосифович! Придя к избе, спросили у Агафьи: "Можно ли могилку прибрать, траву вырвать?" - "Это-то не знаю. У Анисима спросить надо. Мы-то на могилках траву не рвем". И далее задает вопрос нам: "Ухаживают ли за могилками?". Говорим, что в городах и деревнях ухаживают. Следует ответ: "Ничего не знаем". И мы понимаем, что наше вмешательство здесь ни к чему.

Затопили печь, прогреть избу на ночь. Пришла Агаша. Вновь разные разговоры, воспоминания. Выясняется, что за постройку изб Агафья строителям платила деньги. По словам Агафьи, старший бригадир говорил: "Если заплатите, то поедем строить". В то же время на новую избу было выделено минлесхозом РСФСР 25 тысяч рублей, Агафья сумму точно не знает, но свои приплачивала. "А Песков и Савушкин выдали это за свое благодеяние?", - негодует Лев Степанович.

На зиму Агафья сушила сухари - два мешка, один скормила козам. Привезли всего один тюк прессованного сена - 200 кг, его хватило не надолго. С дровами тоже были проблемы. В то же время бензопила, в прошлом году привезенная Таштагольцами по просьбе Льва Степановича, ржавеет под навесом, а мы пилим вручную. Неужели местные доброхоты, имеющие в своем распоряжении вертолет, не могут забросить сюда десяток-другой литров бензина и решить все дровяные проблемы, которые так остро встают перед Агафьей долгими зимами?

Конечно, разговор заходит и на медицинские темы. От Агафьи я узнал два новых рецепта для растирания спины. Она использовала для этого козью сметану с красным перцем, который она истолкла предварительно в ступе. Смола с орешным (кедровым) соком тоже использовались для этих целей.

Агаша рассказала, как болели у нее зубы на Енисее в монастыре и позже. Описывает эти боли красочно, точно по симптомам, как в учебнике для студентов. Очень тяжело было. Однажды приезжал стоматолог Иннокентий Иннокентьевич, хотел зуб выдернуть, но Агафья не дала. Я вспоминаю, что Иннокентий Иннокентьевич говорил мне, что он был у Агафьи в 1990 году, находил больным 7-й верхний зуб справа, остальные целые, у передних стерта эмаль. "Зуб раскололся от болезни. Игорь Павлович говорил, что от гноя кровавик (чистотел) заваривать. Стала им полоскать, греться на чумашке (заливала в чумашку горячую воду и ложилась щекой). Потом прорвало-то Полегчало", - рассказывает Агфья. Потом с этим зубом она еще не раз мучалась. "Анальгин брала, триган брала на зуб, ручанку сушеную варила и пила (ручанка - это сныть). Половина зуба выпала, вторая осталась. Уже второй год не болит", - поясняет Агафья. Однако нарыв на десне осенью был. "Поправилась на один бок", - подтрунивает над собой таежница и продолжает: "Грела над картошкой, потом прорвался, полегчало. Смородиной прополаскивала. Зуб так болел, что в глаз отдавало и всю половину (лица)," - заканчивает свое повествование о зубах Агафья.

Врач из Новокузнецка Сергей (фамилию и отчество он Агафье не назвал) пытался лечить больную спину Агафьи методом экстрасенсорики - "водил руками". Агафья не дала. "Это в Златоусте описано. Волхвы это. Негодно!" - говорит она. И добавляет: "За это (волхование) от причастия отлучали и заповедали эпитимии страшные". Оказывается, этот врач был тут с компанией с 15 по 27 июля, жили на устье Ерината (это в 2-х км от Агафьи), "занимались сами собой", но дров натаскали.

Спрашиваю Агафью: "Как зовут твоих козлят?" - "Одна-то "Дубовка", другая - "Чернильница", третий - никого (никто, нет имени), козлик черный на белых ножках". "Чернильница" - с красивой мордочкой, чернявая с пестрыми ушками. Она очень любит, когда Агафья гладит ей эти ушки - прямо млеет. "Дубовка" - светло-коричневая (по цвету на дерево дуба похожа, - пояснила хозяйка), первая чует, когда Агаша варит козлятам варево и жалобно просит "мя, мя!". Выясняется, что Агафья давала козлятам антибиотики. - "Козлят вашими таблетками сохраняю. Двух-то ныне только ими сохранила." Спрашиваю: " А были ли у тебя плохие люди?". Отвечает: "Галина Ивановна и Шалуев Иван Александрович, Ромашов - кот беснующийся, Иван Тропин - про того и слов нет, уже после прокурора (имеется ввиду запрет прокурора на посещение Иваном Агафьи) чуть не задушил меня". И далее опять на много минут разговор идет только об Иване Васильевиче. Рассказывает, как бросал ее в дверь, нос разбил. И далее о всех его злодеяниях уже после нашего пребывания в марте 1989 года. Оказывается, его забросили вертолетом совсем пьяного. Кто его привез, Агафья не знает. Как только он не издевался над ней - "Весь Великий пост с ём и пробилась! Письма писать не давал, бил за письмо Черепанову. Глаза у него нечеловеческие! Совсем не человеческие, совсем как вот собака самая такая. Один сказ - зверь! Да и на вас такое навел - зачатие затравили. Анисим поверил».

А ребята, ушедшие за мумие, сегодня так и не пришли, хотя договор с Агафьей был на сегодня. Почему? К вечеру на горе были слышны выстрелы. Не напал ли зверь?

28 августа (суббота). Сегодня большой праздник - Успенье. Однако мне не до праздника - утро начинается с острой зубной боли. Как говорят: "Хоть лезь на стенку!". Все симптомы зубной боли и самочувствия человека, которые я сейчас испытываю, вчера точно описала Агафья. Беру на зуб максиган, через некоторое время боль притихает. Утро пасмурное, но дождя нет. Как всегда, утро начинается с петушиного крика. А курицы сейчас исправно несут яйца, за несколько дней Агафья набрала целое лукошко. Оказывается, Агафья употребляет их сырыми, делает яичницу с молоком, добавляет в "катрошну кашу". 

Лев Степанович в большом расстройстве - потерял блокнот с записями. Переворачивает всю избу. Пока безуспешно. Возможно, обронил на речке, когда вчера рубили ивняк.
Лев Степанович сходил на улицу и вернулся с вестью, что Дружок где-то нашел две выделанные шкурки соболя и в клочья разодрал. Агафья сильно расстроилась: "Негодно получилось. Алексею отдавала. Вот пакосник!" Почему Агафья отдала соболей Алексею Уткину? Наверное, задабривает, чтобы он остался жить у нее на зиму? Однако такой нескромный вопрос я, конечно, задать не мог. Несколько позже Агафья сама пояснила, что шкурки предназначались Алексею, чтобы он приобрел ангорских коз на Алтае, когда уйдет домой.

В половине десятого в гости пришли шесть человек из Междуреченска, которых забросил вертолет на Усть-Еринат. Возраст пришедших от юного до седого. Вызвались помочь Агафье. Хоть сегодня праздник, но, по словам Агафьи, в "Злотоустье" сказано, что больному и сирому в праздник помогать можно. Пришедшие мужики принялись стаскивать дрова с берега Ерината в поленицу возле избы. Один из группы, Величко Владимир Матвеевич, является руководителем какой-то туристической компании, которая обслуживает маршруты в Алтайском крае. Другой, Мелинхович Александр Федорович, руководит Южно-Кузбасской ГРЭ (геолого-разведывательной экспедицией). С ними состоялся разговор о проблемах Агафьи, о ее здоровье, о помощи в доставке всего необходимого и медицинских работников. Договорились, что если у них будет оказия с полетом в этот район, то они дадут мне знать о вылете попутным вертолетом к Агафье для ее осмотра и лечения. Обменялись адресами. Заинтересовал их и ВЭТЭН, установленный на крыше, подробно познакомились с его устройством и работой. Считают, что такой ветряк необходим туристам и геологам, хотят закупить для своих экспедиций. Лев Степанович дал координаты завода-изготовителя.

В середине дня сделал перевязку Ольге. Раны на ногах заживают хорошо, панариций тоже сдвинулся в лучшую сторону. Наложил повязки с левомиколем, на ноготь - лист Владимировки и подорожника.
Затем разбирались с Агашей в отношении лекарств, мазей, трав. Провел ревизию всех ее запасов, они оказались немалыми. Ведь кроме меня, привозили и оставляли лекарства и другие люди, посещавшие Агафью. Меня начинает беспокоить наличие лекарств у Агафьи. Правда, я ей оставлял наиболее безопасные средства, устные и письменные инструкции, но ведь не по показателям и без врачебного контроля принятые они могут дать и побочные эффекты. Кроме того, какие-то лекарства давали ей Ерофей, Песков и другие прилетавшие люди. А какие советы по их применению давали не специалисты - одному Богу известно. Поэтому нужно навести в этом порядок.

Вместе с Агафьей достали из всех закутков медикаменты, мази, травы. Нахожу несколько лекарств с просроченным сроком годности и сильно действующие. Агаша сама попросила забрать у нее два флакона элеутерококка, оставленных Песковым. Он советовал ей пить по 15-20 капель, что для Агафьи, конечно, недопустимо, хотя по инструкции и верно. Здесь нужно учесть, что Агафья имеет малый рост и вес, а главное, у нее имеется экстрасистолия и иногда бывали приступы пароксизмальной тахикардии, да и реактивность организма таежницы особая. Понятно, что применение элеуторококка, да еще и в такой дозировке, может спровоцировать опасные нарушения ритма сердца. Как это корреспондент без медицинского образования берется лечить такого человека? Забираю у Агафьи и камфорный спирт, на который у Агафьи была необычная реакция - "стянуло, не чувствовала руки, не давала задевать руки, покраснение, в руки ничего брать не могла. Стра-а-а-шно!"

Провел сортировку лекарств, выбросил просроченные и опасные. Дал Агафье подробный инструктаж, когда и что принимать. Все рекомендации записываю на отдельный листок - оставляю инструкцию для Агафьи.

Сегодня праздник Успенья, поэтому работать Агаша нам не разрешает. Неспешная беседа о болезнях и лечении идет еще долго. Предложил Агафье начать пить настойку боярки - пока не стала пить, т.к. потом замаливать придется и без острой необходимости она принимать лекарства не хочет (хотя и растительного происхождения). Со своей стороны Агафья рассказывает, что при нарывах привязывает лист бадана - хорошо вытягивает. Также помогает Владимировка (скрипун). Смородничек пьют от золотухи. "Как тяжело переболею, так все волосы вылазят. Рано волосы поседели, еще при тяте, с печали большой - пережить такое надо", - говорит Агаша, сняв платок и показывая голову. На лбу у нее повязка (лента), сама сшила. "Ленту носят девицы", - в душе она, несмотря на насилие Тропина, считает себя девицей. "Кто незаконно жил (с мужчиной), тоже ленту носит (в смысле имеет право носить)".

Агафья занялась домашними хлопотами, а я пошел искать записную книжку Льва Степановича по тропе к Еринату, там, где вчера рубили тальник. Все внимательно осмотрел, но не нашел. Возвращаясь, у лабаза увидел приткнутый к стволу сосны спиннинг. Думаю, дай попробую поймать рыбку. Подошел к месту, где Туй-Дай впадает в Еринат, встречается два бешеных потока под прямым углом. Забросил 2-3 раза и сразу почувствовал трепещущую рыбину, схватившую мушку. Выволок на берег. Оказался темноспинный хариус граммов на триста. Сразу азарт. Бегу в избу за резиновыми сапогами - был в кроссовках. Навстречу уже идет Лев Степанович и Николай Петрович. Увидев хариуса, Николай Петрович загорелся, схватился за спиннинг и, пока я ходил надевать сапоги, выловил еще одного такого же хариуса. Решаем удить в две руки. Я наладил другую удочку. Но она с короткой леской, а вода прозрачная и хариус, наверное, видит меня и не подходит к мушкам. Ничего не поймал, только промочил левую ногу холоднючей Еринатской водой. Пошел переодеваться. Все же с Петровичем поймали 4 рыбины. Уха будет!

В пятом часу вернулся из тайги Алексей Уткин, небольшого роста человек с черно-рыжей бородой и усами, с залысинами на лбу, с лицом хакаса, а скорее - коренного алтайца-тафалара. Речь живая, с ленинской картавинкой, четкая, конкретная, с улыбкой. Глаза светло-карие, с прищуром и морщинками в углах глаз, появляющиеся во время частой улыбки. Вероятно, он в возрасте Христа - чуть за тридцать. За плечами мешок с "красным" корнем ("копеечник забытый"). Мы в это время обедали чудесной ухой из пойманного хариуса и, конечно, усаживаем за стол умаянного путника. Его напарник Сергей еще не пришел, разминулись где-то в горах.

Сам Алексей собирается вскоре уйти домой в Алтайский край, а потом года на два вернуться к Агафье, помочь ей с хозяйством, загородить огород. А потом - "как скажет Агафья". Дома в Алтайском крае у Алексея осталась мама, 1933 года рождения. У нее больные ноги и нужно помочь ей обеспечить сеном корову и коня. Вернуться к Агафье Алексей собирается в феврале, когда вывезут охотников, у которых здесь участки, т.к. они могут считать его браконьером, а Алексей не хочет конфликтов. В недавнем походе Алексей встречал медведей. На гольцах много обломков ракет - "большие обломки, такие красивые". Здесь могут быть, по словам Алексея, и ступени от ракет с Байконура.

За своего отставшего товарища Алексей не беспокоится, он проверенный напарник и опытный таежник - ходить в одиночку по тайге ему не в новинку. Алексей утверждает, что 90% коренного населения Алтая картавят. Похоже, он неплохо знаком не только с тайгой, но и с техникой - сразу сориентировался в устройстве и работе ВЭТЭНа. Выясняется, что Алексей работал в геологической партии на Каире токарем в 1981-82 годах. Зимой 1983 года он три месяца жил на "Северу" у Лыковых. Потом уехал на Алтай. Обошел все окрестные горы, все кругом знает и ориентируется. Неоднократно собирал папоротник для отправки в Японию, из которого готовят девять блюд, "снимают радиацию". В 1983 году, когда Алексей жил у Лыковых, он открыл им глаза на истинные цены на соболя, почему местные мужики имеют на него зуб до сих пор. По словам Алексея, Песков прислал телеграмму, чтобы его выселили от Лыковых, а сам журналист якобы присвоил 10 тыс. рублей от перевода Лыковым староверов из Канады. Откуда эти сведения у Алексея, осталось неясным. Да и правдивы ли они?

Поведал он и о том, что два месяца 1982 году работал на Подкаменной Тунгуске - исследовали урановые запасы. Там он облучился и облысел. Утверждает, что радиация повышена в Абазе за счет шахтных отвалов, и на Волковском участке на Каире. Один раз в местных горах Алексей нашел канистру ярко-синего цвета от расстрелянной ракеты. Местные жители горного Алтая оповещены, что если они в тайге найдут канистры синего или желтого цвета, то обязаны немедленно сообщить военным. Так Алексей и сделал. Они моментально прилетели за ним и через два часа были на месте, где находилась канистра. Спецы из команды говорили, что если бы канистра разлилась, то ничего живого в долине не осталось бы. Алексей брал канистру голыми руками, припрятывал под заметный кедр, а военные были в полном защитном костюме, закрывающем тело и голову. Эта жидкость очень токсична, и военные запаковали ее в герметичную посуду, прежде чем транспортировать на вертолете.

Агафья, участвующая в разговоре, говорит, что если Алексей останется у нее на зиму, то коз можно сохранить, а в противном случае "несносно" (непереносимо для Агафьи). Алексей полностью согласен с ней.
В 18 часов 10 минут залаял Дружок - вернулся напарник Алексея Сергей. Он темен лицом, с жестким, оценивающим взглядом, со шрамом на левой щеке, золотым зубом, брови сведены к переносице. На голове у него "клубучек", похожий на арестантскую шапочку. Возраст его около 35 лет, высок, около 180-185 сантиметров, сухощав. От предложенной ухи отказался, чай - "попозже". Через несколько минут снова сунулся в лес на косогоре (откуда пришел) и принес припрятанное ружье. Алексей тоже, прежде чем подойти к нам, сунул ружье в поленницу на Еринате. Объяснение простое - люди незнакомые.

Сергей вышел из тайги мокрый с головы до ног, поэтому сразу принялся рубить дрова для протопки хижины дяди Карпа, чтобы высушить одежду. Затем долгий разговор у костра с алтайцами о таежной жизни, о работе на Каире, о том, что им известно о Лыковых. Эрудиция и наблюдательность, сноровка и знание жизни тайги и ее обитателей у этих ребят, особенно Алексея, налицо.

В шестом часу пролетел вертолет, забрал междуреченцев с Усть-Ерината. К вечеру нещадно заедает мошка. Наверное, будет дождь. Спрашиваю об этом Алексея, как опытного таежника. Выдает прогноз: завтра до обеда солнце, после обеда - дождь. Посмотрим, как сбудется. Сергей утверждает, что в ближайшей округе не менее 10-ти крупных медведей. В одного из них несколько дней назад почти рядом с устьем Туй-Дая он стрелял, но было далеко, да уже и темнело (было плохо видно). Алексей объясняет нашествие медведей к Агафье тем, что в горах нынче нет ореха и они все сместились сюда, где в кедраче напротив за речкой много шишек.

И почему это костер, огонь как магнитом притягивает к себе людей? Кругом встают, как у Божества, наши товарищи и не могут оторвать глаз от огня. Когда от костра мы с Львом Степановичем все же ушли в избу, то Агаша быстро прибежала за нами и спросила: "Как Алексея-то увидали?" И очень обрадовалась, что он нам понравился, и мы его оценили положительно как человека приспособленного для данной жизни и могущего действительно помочь Агафье по хозяйству. Ясно, что этот вопрос для нее жизненно важен. "Он ведь и наши книги читает, и нашей веры!" - с вдохновением и надеждой сказала Агафья. Довольная нашей оценкой, она пошагала читать "Вечерю". А за окном было видно, как к 23-м часам вышла почти полная яркая луна и значительно похолодало. Но мошка сегодня заела - лоб и уши распухли и горят.

29 августа. Утро яркое солнечное. Трава и деревья в росе, серебром сверкают на солнце. Внизу с шумом несется Еринат, давая местами резкий отблеск воды. А вокруг незыблемыми великанами возвышаются горы, залитые солнцем с запада и севера и темные с проседью – серебром с востока и юга. Стоишь над обрывом у Ерината и кажется, что стоит только взмахнуть руками и полетишь в этом блистающем храме Природы. Легкий ветерок, 10оС тепла. Цветовые оттенки и детали отдельных предметов как бы размыты, растворены в потоке серебренного света. Выступают только крупные горы, каньон и небо. Контрастно свет и тень. Но чем выше солнце, тем яснее прорисовываются детали пейзажа. "На горах-то травы уже замерли – макушки (гор) красными стали", - говорит подошедшая Агафья, глядя на ярко освещенные горы. День разгорается, меньше блеска - роса испаряется, больше ярко-зеленого, с неяркими еще красками осени, цвета.

Алексей с утра лечит ранки на руке. Чуть поднявшись по косогору к ели, подцепляет капельки смолы и ею смазывает царапины. А Лев Степанович торопиться запечатлеть его портрет на пленке. Потом принялся за меня и Петровича (у костра, пишущего и т.д.).

Сходили с Агафьей на речку к "загородке". Вынули из морды двух хариусов. "Красивый", - протяжно говорит Агафья, рассматривая отливающего всеми красками радуги только что пойманного хариуса и нежно поглаживая его по брюшку. "Загородку" делали Сергей с Алексеем. Это хорошо - на зиму Агафья запасет рыбы.

С утра под легким дуновением переменного ветерка наш ветряк не крутится. Но в 14 часов 10 минут ветер дунул посильнее и ВЭТЭН во всю закрутил свои крылья. Красив он на фоне тайги! Ветряк вертится во все стороны, ловя ветер со всех румбов. Для здешних переменных ветров это как раз хорошо - улавливает ветер со всех направлений. Почти весь день он вертится с нормальной силой. Временами при усилении ветра набирает обороты до свиста. Думаю, что этот свистящий высокий звук далеко слышен в округе и будет отпугивать медведей. По словам Алексея, в сентябре здесь начнутся стабильные ветра и ВЭТЭН будет исправно нести свою службу. Николай Петрович попробовал включить освещение при работающем ветряке - лампочки горят. Уже сейчас при отключенном аккумуляторе лапочки горят прекрасно, и идет подзарядка аккумулятора.

К полудню нещадно палит солнце. С удовольствием подставляю лицо его лучам. Сегодня день праздничный, работать Агафья не разрешает: "Грех большой!" Потому загораем в прямом и переносном смысле, чешем языки. Пробовали с Николаем Петровичем рыбачить, рыба не берет - уж больно яркий день и короткие удочки, нас и наши обманки-мушки рыба великолепно видит. К 15 часам на градуснике 29,5^о С жары. По словам Агафьи, летом доходило до 33-36 градусов, а зимой до 30 градусов мороза. Но часто, особенно в январе, всего 2-3 градуса мороза, иногда мокрый снег и даже дождь.

Агафья принесла показать нам необычный подарок. Рассказывает: "Прошлой зимой, уже после болезни, получила посылку, из Омска, кажись, с красной шерстяной кофтой. А семь пуговок незнакомы". Оказалось, что эта кофта была большой и Агафья ее перешила, хотела "семь пуговок" спороть, а пуговицы-то оказались с двуглавым орлом и по латыни какая-то надпись. Мы внимательно и с удивлением осмотрели эти пуговицы и пришли к выводу, что это четвертная империала - серебренного рубля. Но где их взял человек, приславший подарок Агафье? Не в обычном же магазине! Воистину: "Неисповедимы пути Господни!"

Говорят, что собаки имеют характер хозяина. В этом случае две такие разные по характеру собачки точно отражают две ярко выраженные стороны характера Агафьи. Дружок, всегда готовый к контакту, ласковый и как бы смеющийся - одну, а Мурка с ее настороженностью, недоступностью, упорно не поддающаяся на наши попытки приручить ее - другую.

Агафья упорно возвращается к теме лечения на Горячем ключе. Сегодня она рассказывает "правила поведения" на ключе: не пить, не курить, не охлаждаться, после месяц беречься и др. При этом, благодаря великолепной памяти, все эти рассуждения подкрепляются конкретными примерами, рассказами о конкретных людях, которые она слышала, будучи на ключе. При этом она так и сыпет фамилиями и именами людей, как будто она жила рядом с ними не один год.

Агафья говорит, что фотографирование - грех. "Снимать-то негодно! Когда представляться (умирать) будешь, когда душа с телом прощается, все это там будет. Потом двадцать испытаний пройти надо. Все-таки нелегкое это дело. Иногда думаю, все хозяйство собрала бы, да ушла от этих греховных съемок". Все уверения Николая Петровича и Льва Степановича, что фотографироваться можно и это не грех, ни к чему не привели и не убедили Агафью. "Грех великий! Страшно!" - твердит она. И тут же со смехом вспоминает: "Зимой видела сон, как Льва Степановича бес взял". "Наверное, за то, что фотографировал", - в шутку добавляю я, и Агафья вновь заливается смехом: "Едак, едак!".

Все старания Николая Петровича убедить Агафью, что козу нужно доить каждый день, успеха никакого не имеют. У Агафьи на это свое мнение. Впрочем, свое непробиваемое мнение она имеет и на другие вопросы, в том числе и на некоторые методы лечения. Думаю, что все наши старания убедить ее принимать ванны на Горячем ключе не более 10 минут, так и останутся благими пожеланиями, а она будет делать по-своему.

Много минут Агафья посвятила подробному рассказу о том, как в прошлый раз ей привезли испорченную муку, как она ею чуть не отравилась, «даже козы болели”. Пришлось эту муку совсем выбросить. Хорошей муки на всю зиму остался только один куль, да ещё “Ерофей жил на иждивении”. Как это можно было замокший и заплесневелый мешок привезти Агафье? Что это небрежность или отсутствие совести у людей? А ведь со слов Алексея у геологов для Лыковых существовала такса: мешок соли - 2 соболя, мешок муки- 4-6 соболей.

Выясняются и другие некрасивые подробности. По словам Агафьи, плотники, строившие избы, получали от мехлесхоза паек, как при пожаре (масло, тушенка и др.). Ерофей прошлую зиму жил на всем Агафьином и ещё взял с неё деньги, а в письме просит и у Савушкина. За то, что Ерофей сделал деревянное основание под печь и сносил картошку в ямку, он взял с Агафьи 1000 рублей. Ранее он брал деньги за установку дверного проема и рам. Выходит, что ни он, ни другие просто так для Агафьи не делают, а берут за это мзду. Это же кошмар! Обирают сироту! Бревна на избу заготавливала Агафья, а деньги за работу получили строители избы.

Алексей утверждает, что в окрестной тайге живут ещё староверы. Есть ещё две точки, о которых он знает от Карпа Иосифовича и якобы должен был к ним сходить по его поручению. Рассказывает он и другие чудесные истории: о золотом ключе /ручье/, о котором знал Карп Иосифович и потом посвятил в эту тайну Ерофея, о захороненных кладах, о пещере, в которой ещё со времен гражданской войны хранятся ружья /"сам видел"/. Что это? Реальность, фантазии или прибаутки бывалого охотника? Поживем, увидим. А пока даю Алексею свой адрес, прошу сообщать о событиях на Еринате, пересылать письма Агафьи мне. И иду готовить обед на всю компанию - я сегодня повар.

После обеда лазили с Николаем Петровичем на самый верх Агафьиного огорода. С высоты птичьего полета вид невообразимо красивый. Хорошо вид¬ны "щёки" Туй-Дая, гдe мы были зимой с Николаем Петровичем и красота которых так нас поразила. Кажется, оттолкнись и полетишь среди этих огромных гор над переливающимся серебром Еринатом и Туй-Даем. Но как же можно обработать такой объемный на крутом косогоре огород? А ведь он весь перерыт "валиками" поперек склона, на которых растет картошка. Отдельным островком выделяется уже созревшая рожь, высоко В небо выб¬росившая свои колосья. Промеряли высоту стеблей ржи - получилось около трех метров.

Сергей ещё до обеда ушел на рыбалку, прихватив с собой не только удочку, но и ружье. Вернулся только к вечеру, наловив довольно много хариуса. Видел много следов медведя, но на мушку он ему не попался.

Оказывается, что Агафья принесла из старой "северной" избы ткацкий станок, собрала его и зимой ткала ткань из козьей шерсти, вязала носки, которые с гордостью нам продемонстрировала.

Поздним вечером в нашей избе Агафья сначала дала мне почитать послание Митрополита Московского и всея Руси Алимпия к ней. Понятно, что без разрешения самого Алимпия, текст я привести не могу. Датировано послание было 9 апреля 7498 года. Затем Агафья растолковывала мне "лицевую книжицу", в которой сказано и нарисовано красочными цветными картинками все, что будет с нами после смерти. Потом к нам присоединились остальные обитатели Агафьиной заимки, включили лампочки от ветряка и долго беседовали на разные религиозные и мирские темы. Агафья просвещала нас во святых премудростях.

Вечером спохватились, что куда-то пропал Алексей. Хотели уже идти его искать, когда он в темноте появился у костра. Оказывается, сидел в засаде на косе Туй-Дая - караулил медведя. Говорит, ходит совсем рядом по кедрачу, только хруст идет. Очень большой зверь. Стрелять было уже темно - не видно мушку ружья.

30 августа /понедельник/. Утро теплое, 10 градусов. Погода переменно-солнечная. На завтрак роскошная уха из рыбы, пойманной вчера Сергеем. После завтрака рыбак, не желая размениваться по мелочи, льет пули на медведя, вырезав в полене форму. Мы собираемся идти за ягодой и зверобоем в "щёки" Туй - Дая.

Пока Сергей льет пули, а Агафья печет хлеб, в ожидании похода на Туй-Дай, шьем ”штандарты ” из красной материи для отпугивания зверя и навешиваем их по указанию Агафьи один у лабаза, а второй - наверху огорода. На речке у подъема к избам уже весит. Таким образом "блокируем" подход медведя с севера, запада и юга. Поможет ли от такого нашествия медведей? Алексей смеется: “Медведь любопытный, придет посмотреть на флаг».

Ольги раны на ногах во многом зажили, но не совсем. Вновь провожу обработку. Она уговаривает нас взять её с собой в поход. Ждет решения врача. Думаю, что если нельзя, но сильно хочется, то можно. Только обуть ноги нужно тщательно, что бы их вновь не повредить. С радостью Ольга бросается собираться в дорогу.

К 12-ти часам ветерок набирает силу, а наш ветряк - обороты, только свист идет. Аккумулятор подзаряжается хорошо.

Сергей затеял делать машинку для давки и чистки кедровых шишек. Я взялся ему помогать. Отпилено два бревешка из срубленной березы. Из них делается валёк и основание. Содрана с березы широкая береста для сита, в ней нужно еще сделать пробоины патроном. Да, у этих таежных ребят есть чему поучиться.

Агаша в поход надела красную кофту - надеется, что это будет отпугивать медведя. В 13 часов 20 минут выступаем в поход всем составом. Спуск к Еринату, переход по слегам "загородки" реки на другую сторону. Идем по россыпям камней, потом по сухому руслу Туй-дая. Агаша впереди в красной кофте, как маяк. Собачки далеко от нас не отходят, Дружок, вообще, жмется к ногам хозяйки. Кругом крупные и малые следы медведя, в одном месте довольно свежий помет. Попадаются грибы - белянки. Палит солнце, рвет ветер, качая кусты, деревья и создавая беспрерывный шум. Приближаемся к "щекам", не доходя до них, сворачиваем влево в прибрежный лесок и сразу попадаем на мох, покрытый брусничником. Ягода крупная, спелая, но её немного. Углубляемся в валежный, завален¬ный колдобинами лес. Внизу необычно крупные листья бадана, паданка шишка. Огромные кедры уходят в небо, а под ними сумрак, несмотря на солнечный день. Как будто мы сразу попали в другой мир. "Там тишина, там леший бродит". В одном месте видим примятый бадан. Aгашa говорит, что это следы раненного зверя. Может это тот, в которого стрелял Сергей? Мурка все крутится кругом, вынюхивает листы примятого бадана. Собираем ягоду, паданку.

Углубились в лес, шум ветра идет высоко вверху. Широкие, мощные корни огромного кедра, под ними нарыты ходы каким-то зверем. Паданка местами пообкусана - старался хозяин тайги. А вот и его лежанка, трава и мох примяты - отдыхал косолапый. Вокруг кедров все исхожено, валяются объеденные шишки. И так на всем нашем пути. Кедрач кондовый, огромные стволы входят далеко в небо, верхушки сгибаются под тяжестью шишек и интенсивно раскачиваются под ветром. Временами шишки срыва¬ются с большой высоты и гулко вонзаются в мох. Не дай Бог по голове! Иногда попадается черничник, но ягоды почти нет. Местами ноги внезапно проваливаются среди колдобин. Того и смотри, сломаешь ноги. Ужасно завальная тайга. Корни больших кедров высоко надо мхом и под ними обычно норы. Не зря в этой тайге так много соболя, медведя и другой живности. Гулко ухающие в мох шишки трудно найти, так глубоко они входят в мох среди колдобин. Местами могучие кедры уже повержены ветром и временем, лежат ощетинившись огромными корнями, под каждым из которых может быть лежанка зверя. Мох и травы, брусничник и черничник быстро расселяются на поверженных стволах. А вот снова во мху огромные отпечатки медведя - как слон прошел. Идешь по такому мху как по батуту.

Шишки собираем в чумашки, а затем высыпаем в мешок к Николаю Петровичу. Агаша, Лев Степанович, Николай Петрович, Ольга, и я держимся кучкой, в пределах видимости. А наших охотников Алексея и Сергея где-то не видно. Очевидно, выслеживают зверя. Начинает накрапывать дождь. В вершинах могучих кедров проносятся тучи, едва не цепляясь за макушки.

Углубляясь в лес, неожиданно выходим к подножию обвальной горы, которую так xopoшo видно от избы Агафьи и которая обвалилась в год рождения Агаши в 1944 году. Огромные глыбы и небольшие камни вплотную надвинулись на кедрач. Местами камни окрашены в охряный цвет, больше с боков и внешней поверхности. Очевидно в камнях значительное содержание железа, которое при окислении от воды и солнца придает глыбам такую окраску. Камни как бы специально окрашены яркой краской. Одна такая огромная охряная глыба видна даже от избы Агафьи. Я раньше все не мог понять, кто же это так раскрасил скалу (рассматривал даже в бино¬кль). Искореженные при обвале скалы кедры-великаны до сих пор торчат из-под нижних крайних камней и глыб. Как будто их черные руки взывают к небу.

В одном месте находим развороченную нору бурундука, как говорит Агафья. Мощные корни деревьев разогнуты и разорваны как травинки. Си¬лен хозяин! Среди мха, черничника и брусничника сплошь побеги багульника болотного. Забираем на восток вдоль осыпи. Все больше попадается черничника, а шишка вся съедена, кругом медвежий помет - лакомился косолапый. Вышли на четко заметную медвежью тропу, идущую вдоль курумника по лесу. Только что капал дождь и вот уже солнце. Стало светлей, утих шум вверху, только кедровки перекликаются по тайге.

Постепенно насыщаемся черникой, но собирать нет смысла - мало. Местами попадаются кусты жимолости, но ягод почти нет. Собачки, конечно, не таежные - ещё не нашли ни одной норы, ни зверя, никого не облаяли. Даже нюхать ничего не хотят. Жмутся к ногам, а иногда просто от лени валяются на мху. Показывая на багульник Агафья говорит, что если им натираться, то меньше досаждают комары. Сама она почти не двигается с места, собирает чернику. А нам с Николаем Петровичем хочется скорее добраться до озера, которое мы видели с вертолета. Спрашиваем Агашу направление. Она показывает на восток: "Там за бугорком". Только мы с Николаем Петровичем начали подъем на этот "бугорок", как слышим крик Агаши и почти одновременно шум вертолета. Агашa кричит: ’’Вертолет, вертолет! Возвращаемся!’’

Время 16 часов 45 минут. Но почему вертолет? Вроде сегодня его не должно быть. Но приходится поворачивать и быстро выходить из тайги. По колдобинам и валежинам это довольно трудно. Иногда ноги проваливаются сквозь мох, и ты рискуешь переломать их. Вскоре сбивается дыхание, за¬жимает сердце. Бросаю под язык эринит. Вроде, полегче. Спасает меня то, что Агафья тоже не может идти очень быстро, а Ольга с больными ногами и вообще отстает. Николай Петрович рванул вперед, чтобы задержать вертолет. Минут через 15 и мы выходам на сухое русло Туй-Дая, а там уже недалеко переход через Еринат, на косе которого замер вертолет. Да и идти по руслу реки уже легче, чем по тайге. Вскоре по слегам ”заездки” переходим реку и подымаемся к избе.

На взгорке стоят два человека. Один мощного телосложения в "афганке" /телохранитель?/, а другой в новеньком защитного цвета походном костюме /энцефалитке/ в шапочке с длинным козырьком в середине которого крутится небольшой пропеллер, обдавая чело его владельца ветерком. Здороваюсь, называю себя, они что-то невнятно отвечают. -"Где Агафья Карповна?" –“Идет следом”'. Дальше разговор не вяжется. Прохожу в избушку, в ней Николай Петрович. Говорит, что нужно быстро собираться, как будто бы прилетевшие люди могут добросить нас до Абакана, это какой-то коммерческий рейс, а группа, вроде, из Ленинграда.

Быстро иду к хижине дяди Карпа, забираю туалетные принадлежности, бросаю в рюкзак все вещи. Подходит Лев Степанович и с ним решаем уточнить у прилетевших, могут ли они прихватить Агашу на Горячий ключ, на который она так рвется. На взгорке у избы уже стоит припоздавшая Агаша в окружении шести прилетевших мужчин. Пытаемся выяснить кто из них старший, чтобы поговорить о транспортировке Агафьи и нас. Слышим что-то невразумительное. Кто говорит, что нужно разговаривать с командиром, который остался в вертолете, кто указывает ещё на кого-то.

Я иду к вертолету, Лев Степанович остается в кучке кооператоров-бизнесменов. В вертолете представляюсь командиру летчиков, невысокого роста хакасу. Объясняю ситуацию. Он отвечает, что ничего не решает -"Договариваетесь с теми, кто заказал вертолет" -т.е. с бизнесменами. Спрашиваю его, хватит ли керосина завести Агафью на Горячий ключ. Отвечает, что керосина мало, только до Абакана, на 1 час 50 минут лета. Возвращаюсь к Льву Степановичу, говорю, что Агашу командир взять не может. Лев Степанович отвечает, что ей придется ждать вертолет с Ерофеем, хотя бизнесмены, вроде, берут всех и мы уже договорились с Алексеем, что он останется присматривать за хозяйством на срок лечения Агафьи на ключе.

Собираем вещи, Николай Петрович и Лев Степанович уходят к вертолету. Я захожу к Агаше, говорю ей, что командир отказывается её доставить на Горячий ключ. Она очень огорчилась. Прощаюсь с Алексеем и Сергеем, которые заслышав вертолет быстро пришли со "щёк".

Иду с рюкзаком к вертолету, Агаша и Алексей провожают. Сергей ушел ранее, помогая нести вещи Льву Степановичу и Николаю Петровичу. Ещё с тропы замечаю, что Лев Степанович и Николай Петрович не в вертолете, а возле его. Лев Степанович, подняв голову к люку двери вертолета и пристав на лесенку, с кем-то напряженно разговаривает. Подойдя ближе, уже слышу высокие слова, которыми Лев Степанович увещевает людей в вертолете. Он им толкует о милосердии, необходимости помощи Агафье, профессоре Назарове, который уже 13 лет лечит и обследует Лыковых, и приехал сюда за свои деньги и в отпускное время, а сегодня у него уже должны были начаться занятия в институте с курсантами и т.д. и т.д. Судя по тону разговора Льва Степановича, дело зашло уже довольно далеко и дипломатия вся кончается. Пробую спокойно вмешаться в разговор, поясняю детали со здоровьем Агафьи и других. Но они отвечают, что не могут взять на себя ответственность за вывоз Агафьи на Горячий ключ. Конечно, я поясняю, что я лечащий врач Лыковых с 13-летним наблюдением их и беру всю ответственность на себя. Отсылают в кабину командира, а оттуда обратно в салон. В салоне же "главный мафиози", как я его оценил ещё при встрече на пригорке, потягивает из бутылки пиво, множество бутылок которого расставлено вокруг, в шапочке с пропеллером, охлаждающим нежным ветерком его уже нетвердую голову, что-то лениво цедит сквозь губу. Несмотря ни на какие высокие призывы к милосердию и совести, он не соглашается взять нас и Агафью с собой. Хотя выясняется, что керосина хватит ещё залететь на какую-то заимку. "Хозяин" чувствует себя непробиваемым - мои деньги, я заказывал вертолет, а на остальное мне наплевать. От такой наглости и под вопрошающими глазами Агаши, ждущей решения её участи, я срываюсь и говорю Льву Степановичу: "Пошли! Эти люди все равно никогда не поймут нас, и милосердия от них не дождешься! Лучше я просижу здесь ещё 10 дней, чем лететь с такими, с позволения сказать, людьми".

До глубины души возмущенные таким издевательством (ведь сначала они брали нас и мы, как идиоты, торопились), мы возвращаемся назад по тропе. У подъема нас встречают спускающиеся ещё двое парней из этой компании. Удивляются, что мы возвращаемся - "Постойте, хотя бы в гору с рюкзаками не поднимайтесь. Мы переговорим". Останавливаемся у подъема. Сердце стучит, в висках пульсирует, наверное артериальное давление под 200. Беру под язык таблетку пирроксана. Переговоры на борту идут минут десять. Ребята возвращаются и извиняющимся голосом сообщают, что все переговоры в пустую - "ОН" не согласен. Все ясно!

Возвращаемся в избу, с которой я уже мысленно попрощался и поблагодарил. Вот такие-то дела! В 18 часов 20 минут слышим раскручи¬вающиеся винты, и вертолет МИ-8 с бортовым знаком RA 24-712 взмывает вверх. Новоявленные повелители мира удаляются с сознанием своего пре¬восходства и правоты.

Несколько минут отходим от такой нервной встряски и возмущения, и идем готовить костер и обед, а вернее, уже ужин. Говорю: "Не расстраивайтесь, ребята! Может, это судьба, и нам не предстоит разбиться на этом вертолете". Жаль только, что наш поход так внезапно прервался и мы не побывали на голубом озере. Опасаюсь также, что вот такие "крутые", наверное, могут однажды прилететь и за иконами, и за книгами Агафьи, и ничто их не остановит.

После еды ребята охотники уходят за реку караулить медведя. А Агашa куда-то пропала. Беспокоимся. Наконец она возвращается. С серьез¬ным видом говорю: " Думали, ты уже догоняешь вертолет". В ответ хохочет. Оказалось, что она ходила за речку в кедрач, над которым пролетел вер¬толет. Мощный вихрь ветра от винтов посбивал шишкy с кедра и Агафья, не углубляясь в лес набрала почти куль крупной шишки. Только не смогла перенести через речку. Иду за мешком. Переходя назад речку по слегам с мешком на плечах, теряю равновесие и чудом удерживаюсь, чтобы не свалиться в бурлящий поток.
Уже затемно пришли охотники. Медведя не встретили. Вечером Алек¬сей сказал Льву Степановичу, что Агафья ему говорила, но просила не сообщать Льву Степановичу - "напишет", что она отдала деньги (сколько не сказала) строителям за постройку новой избы. Что же это получается? Она отдала, да ещё получили по счету от государства. Что за день такой сегодня? Впечатление, что порядочные люди вообще перевелись.
Беседа у костра с шутками и юмором, которые прекрасно восприни¬маются Агафьей и она заливисто хохочет вместе с нами.
Агаша сегодня совсем не поила козлят, и уговорить её это сделать нам не удалось. Вообще с уходом за козлятами и козами, кормлением, по¬ением и доением у Агафьи полный беспорядок, просто издевательство над животными. Но все усилия наши и особенно Николая Петровича отметаются. Она сама знает, что делать (не говорит так, но ясно из её действий). Вечером долго пришлось успокаивать Агашу. Она опасается, что теперь её летчики брать на Горячий ключ не будут. Оказывается, Савушкин за¬пугал её, что Черепанов послал такую бумагу авиаторам. А сегодняшние события только укрепили её в данном предположении.
31 августа (вторник). Утро пасмурное и теплое, 12 градусов тепла. Гора "Тутанхамона" прикрыта белым туманом, остальные ясно видны. "Тутанхамоном" я назвал гору, которая расположена на западе у истоков каньона Ерината, как бы запирая его. Несмотря на то, что она дальше других гор, она значительно возвышается над остальными. А профиль этого гиган¬та четко вырисовывает лежащую египетскую мумию с греческим прямым но¬сом, покатым лбом и характерными вытянутыми глазами (миндалевидными), которые обрисованы полосками темного леса. Кажется, что это гигантская мумия лежащего фараона, величественного и вечного, познавшего великую тайну Природы, а может, и являющегося самим существом её могущества и величия.
Вскоре пылает костер, варится похлебка и булькает чай, как всегда заваренный по таежному, с брусничником, багульником и, конечно, смороднишником. Агафья вяжет веник из пихтовых веток и ещё каких-то кустиков. Спрашиваю: "Что букет делаешь или в баню пойдешь париться?" Смеется: " Никого! Веник для Ольги, избу подметать''. Оказывается у нас прогресс- избу уже подметают. Только интересно, чья это идея? Ольгина или Агафьина? Лицо у Агафьи перемазано сажей. Спрашиваю: "Ты что в саму печку лазила, так испачкалась?". Смеется: "Нет уж, вариво для коз варила" И опять смех, а глаза лучатся от простого, приятного ей человеческого общения и взаимных шуток. Алексей говорил, что Агафья согласилась со строительством бани, и он будет её строить внизу у Ерината. Спрашиваю Агашу, правда ли это? Отвечает: "Едак, едак".
После завтрака Николай Петрович точит топор. Сергей делает носил¬ки для переноса навоза, Алексей доделывает машинку для обработки шишек, Ольга моет посуду. Мы с Львом Степановичем разравниваем бугор пе¬ред речной стороной избы Агафьи, выкорчевываем пни, делаем завалинку, дренажную канавку. Земляная работа на каменистой почве трудна не то¬лько сама по себе, но ещё и потому, что из-под вскопанной земли выле¬тает стаями мошка. Вскоре все руки и лицо вздулись от укусов. Особенно трудно дается выкорчевка пней, которые распустили во все стороны свои руки и крепко ухватились за землю. Рядом работать с одним нашим товарищем - это ещё одна вредность. Очевидные и нужные коррективы в процессе ра¬боты вызывают у него яростный отпор. Отчего это некоторых так злит, а не радует работа? Все должно быть только по его указке. С трудом сдерживаясь, доделываем эту работу, идущую под заунывную молитву, кото¬рую читает Агафья в избе. Думаю, что излишняя наша эмоциональность результат не только наших характеров, но и проявление аклиматизации в условиях среднегория.
Перехожу к Николаю Петровичу и Алексею, которые начали делать за¬гон для коз на склоне скалы в Еринат. Сергей уже перетаскал навоз из стайки на грядки недалеко от хижины дяди Карпа и пошел на рыбалку, как всегда, прихватив и ружье. Работаем с Николаем Петровичем споро - прият¬но, когда понимают с полуслова. Затачиваем и забиваем колья, затесыва¬ем жерди и прибиваем их, валим деревца на жерди. Работая над обрывом, привязываем Николая Петровича веревкой - далеко падать до Ерината! На обрыве скалы все время ветерок и не так заедает мошка. День солнечный, хотя и несколько притушенный. Тепло - 25 градусов. Обрубаем ветки со срубленных пихт, сложили целый стог.
В пятом часу вспомнили про обед. Делаем перерыв в работе, разво¬дим костер. Решили пообедать на скорую руку - рыбные консервы, картош¬ка, рис. Хлеб наш катастрофически "тает" - съели уже 14 булок, осталось шесть. Моемся под нашим умывальником-самоваром, который мы нашли бро¬шенным под навесом. Самовар подвесили на бревно, выступающее из-под крыши хижины, и получился чудесный умывальник с краником. Агаша смеется: "Умывальник-то интересный!" -"А тебе не надо такой?" Опять смеется: "Никого уж, подержанный, не исправишь (в смысле, не осветишь)".
Лев Степанович сорвал на ладони мозоль. Я забрызгал его ранку лифузолем. Он от боли мечется возле костра, машет рукой. "Не трясите рукой, надо чтобы пленка образовалась" - говорю я. А Агаша смеется и подтрунивает над Львом Степановичем: "Неженка какой!".
Мы уже поняли, что устойчивый ветер по каньону Ерината появляется к середине дня и наш ветряк начинает исправно работать.
К вечеру с Николаем Петровичем вновь занялись загоном для коз. Присоединился Лев Степанович. К 9 часам всю северную сторону сделали, это метров сорок.
Вечером, как всегда, собрались у костра. Хотя и заедает мошка, но в избе никому сидеть не охота. Агаша по традиции в центре внимания. Вопросы ей сыпятся самые разные, и на все есть точный ответ. Причем, мож¬но спросить про любое событие. Агашей оно сразу переводится в конкретные лица, в числа и даже дни недели. Рассказывает, как читает написанную летопись. Удивительная память!
К ночи похолодало, вышла полная луна. Еринат как живое, шевелящееся серебро. Как и раньше, луна поднимается и ползет по кромке Туй-Дайской горы. Умаялись сегодня страшно, весь день в тяжелой работе. Пора и дать отдых измаянному телу.
1 сентября (среда). Утро теплое, тихое, пасмурное. Идет редкий дождичек, но горы открыты. Цепляясь за них, проплывают тучки. Уже пер¬вое сентября, мои дочки опять пошли в школу (Валера) и институт (Света) без папы. А мне пора готовить завтрак. Разжигаю костер, несмотря на сырую погоду, с первой спички - этому мы давно научились в таежных походах ещё в школьные годы.
До завтрака Алексей пошел жать рожь - Агафья доверила ему эту важную работу. Лев Степанович взялся ему помогать. Через некоторое время он спускается с пашни с вязанкой ржи, бросает её и сразу подходит ко мне, варящему уху на костре. С возбуждением он рассказывает, что Алексей поведал ему. Оказывается, Агафья каждую зиму ловила по 25 и более соболей, которые уходили Ерофею, Астафьеву (охотник, который промышля¬ет по Курумчуку) и даже людям с более высоким положением (это, якобы, видел Алексей своими глазами). Кроме того, Агафья подарила Ерофею золотой ручей, из которого он за сезон имеет по пригоршне золота. Из-за всего этого идет война между Ерофеем и Алексеем. Ерофей, якобы, даже пообещал застрелить Алексея, на что тот ответил, что тоже стреляет не¬плохо. Ерофей не против того, чтобы Алексей зимовал на Еринате, но требует 25 соболей за это. Получается целый детектив и, кажется, вполне серьезный, если, конечно, это не выдумка охотника. Не исключено, что зимой, если столкнутся Ерофей и Алексей, кто-то из них может исчезнуть в тайге. Неслучайно, наверное, Алексей собирается заехать сюда только в феврале, когда выедет Ерофей. Лев Степанович просил меня никому об этом не рассказывать, так как прямых доказательств нет, и нас могут обвинить во лжи. Я тоже думаю, что полностью верить словам Алексея нельзя, т.к. он лицо заинтересованное. Поэтому и не называю других конкретных лиц, названных Алексеем.
После завтрака все в работе. Убираем рожь, продолжаем валить лес по указанию Агафьи, делаем загородку для коз. Сама Агафья пишет письмо Председателю Верховного совета Республики Хакасия В.Н.Штыгашеву с просьбой оставить Алексея у неё. В конце этого письма Алексей делает свою приписку. С разрешения Агафьи и Алексея прочитываю и привожу содержание этого письма.
Вот что там было написано: ”Господи Иесусе Христе сыне божий и помилуй нас. Аминь. С низким поклоном Агафия Карповна Штыгашеву Владимиру Николаевичу.
Желаю вам от Господа Бога доброго здравия и всякого благополучия. Штыгашев Владимир Николаевич, просьба у меня к вам. Мне необходимо, нужно человека на житие и вот Алексей Уткин Анатольевич с маминой родины свой. Мы с ним тринадцать лет знакомы, пока отец был живой при нем жил у нас и вот сейчас три года он приходит сюда ко мне. Я его приглашаю на житье для помощи вместо родного брата. Вот мы с ним договорились на постоянное житье. Прошу вашего разрешения дать ему, чтобы жил Алексей у меня. Без человека теперь мне жить невозможно, здоровье в конец плохо у меня стало. Даже дрова одной ни в силах заготовить и притом с хозяйством нивозможно одной.
Писала Агафия девятнадцатого августа на Еринате от Адама лета семь тысяч пятьсот первый /1 сентября 1993 г. - И.П.Н./.
Далее следовала приписка: "Я, Уткин Алексей Анатольевич, прошу Вашего разрешения поселиться у Лыковой Агафьи Карповны, чтобы предотвратить частый вызов вертолета. Буду оказывать всевозможную помощь. Мы с Лыковой одной веры, знакомы 13 лет. Я с I960 г. рождения".
1.09.93 г. Роспись
Усть Иринад Республика Хакассия.
Лев Степанович взял это письмо и собирается через почту Верховного Совета в Москве (чтобы не потерялось) переправить его В.Н.Штыгашеву.
Сергей Якушев сразу после завтрака взял ружье и ушел к Еринату вниз. Может он, уходя каждый день на много часов, не рыбу ловит, а ищет золотой ручей?
Днем дует порывистый ветер, несет тучи. ВЭТЭН крутится исправно, нарабатывая электроэнергию. А когда деревья сбросят листья, то ветряк будет работать ещё энергичнее. Потоки ветра неравномерны, но ветряк вертит своей головой в разные стороны и исправно крутит пропеллер. У избы Агафьи ветер сходится с четырех каньонов и закручивается как в воронке. Сегодня на ветру прохладно, да и температура всего 17 градусов. За ночь заметно побурели вершины гор, в тайге все больше проли¬вается красок осени. На березах появились ветки, покрытые золотом. В порывах ветра уже заметны пляшущие желто-золотые листья. С каждым днем их все больше. Над "Тутанхамоном" хлещет дождь, умывая его лик. Вероятно, через 3-5 минут будет и у нас. И точно, вскоре дождь так шустро вдарил, что спасаемся бегом в избу.
В избе Aгашa наговаривает Льву Степановичу на пленку случай, когда Карп Иосифович повредил ногу. Вывод из этого рассказа напрашивается сам собой - никто до нашего приезда не ударил палец о палец, чтобы вызвать, привезти врача из Таштыпа и помочь Карпу Иосифовичу. Якобы в больнице все были в отпуске и болели.
Далее Агаша рассказывает, что за работу Ерофей взял с неё 1000 рублей, а за новую избу каждому строителю, в том числе Ерофею, по 200 рублей, всего - 1000 рублей. Бревна напилила и осачила на новую избу сама Агафья, а строители, используя эти бревна, получили за эту работу деньги. Летчику за привоз досок дала 50 рублей - "более не было". Агаша считает; "Если кого нанимают работу делать, то платить надо''. И этот тезис она выполняла на деле, что можно понять. Но как понять и простить то, что делают люди, берущие мзду деньгами и со¬болями с обездоленного человека?
Агаша бережно хранит церковный календарь, подаренный мной в 1989 году. Она принесла его, любуется иконами, и свободно рассказывает нам на какой иконе, какой святой изображен. Некоторых икон, изображенных на календаре, у Агафьи нет, но видела в монастыре на Енисее (на Кахеме). Жаль, что подобный календарь 1993 года я второпях забыл дома.
Агаша сегодня ходит в валенках, один коричневый, другой - черный. Сквозь дыры в черном левом валенке видны белые пальцы и пятка. Спрашиваю у Агафьи: "Как это получается, Алексей собирается жить с тобой, а сватается к Ольге (в это время они весело воркуют в избе)?" Смеется: "Он-то мне брат, а как там у них не знаю". И разговор в этом шутливом тоне продолжается ещё некоторое время.
До обеда (в пятом часу) рожь и ячмень все сжаты. Алексей присое¬динился к нам с Николаем Петровичем делать загородку. К вчерашним при¬бавилось ещё метров тридцать. Получится огромный загон для коз. Но предсто¬ит проделать еще большущую работу - не менее, чем на день интенсив¬ного труда. Необходимо завернуть изгородь к реке и довести до неё, чтобы козы сами могли в любое время напиться, а не ждать сутками пока о них вспомнит хозяйка.
Погода меняется буквально по минутам. Только уселись за обед, как надвинулась темная туча и опрокинула на нас крупный дождь, загнавший нас в хижину дяди Карпа. А вот уже солнышко и по всему коньону Ерината висит серебряная сетка "слепого" дождя. Вмиг дождь прекратился, и вся тайга засверкала в бриллиантовых каплях. Чудо!
После обеда вновь строим загородку. Да так разошлись, что к восьми часам вышли на берег Ерината. Завтра ещё час и можно в загон будет выпускать коз. После обеда сделали метров сорок. Но такие нагрузки для меня тяжелы, поднялось артериальное давление, поддавливает сер¬дце. Да еще все эти дни болит зуб, особенно сегодня после обеда. А у Агафьи к концу дня АД нормальное - 120/75 мм рт.ст., пульс 72 удара в минуту, экстрасистол нет.
Уже две недели, как я уехал из дома и 7 дней, как мы на Еринате. Вертолет не думает лететь и, наверное, до 5-го сентября, когда должны вывозить людей с Горячего ключа, его не будет. А ведь я уже три дня как должен был выйти на работу и начать занятия с врачами курсантами. Да и мои родные уже потеряли меня и наверняка волнуются. Как-то там дела? Положение осложняется не только тем, что, по словам прилетавших бизнесменов, в Абакане нет совсем керосина, но и тем, что погода не балует. Сегодня явно был не лётный день. Продукты пока ещё у нас есть и на несколько дней хватит.
У Николая Петровича сегодня сломался фотоаппарат и это для страстного фотографа трагедия. Пленки взял много, а снимать нечем. На прось¬бу отснять пленку через фотоаппарат одного нашего товарища, тот ответил от¬казом. Наверное, очень бережет свою японскую машинку.
Второй вечер из своего окна мы видим, как Агаша включает электро¬лампочку в своей избе. Видно, понравилось не тыкаться в потемках лучины или свечи, а все видеть в ярком свете "лампочек Ильича".
Сегодня вечером Агафья занята какими-то хозяйственными делами, а мы ведем литературные разговоры о писателях, творчестве, средствах изложения мыслей /стилистика, эмоциональное воздействие и др./. Лев Степанович все проецирует на себя, и нужно следить за собой, чтобы не сказать о писателях и корреспондентах чего-нибудь дурного - юмор здесь не всегда проходит.
2 сентября (четверг). Ночь была кошмарной, почти не спал - очень болел зуб. Тридцать три года, ещё с института стоит пломба, и тут вдруг под ней разболелся зуб. Кошмарная раздирающая боль, которую ничем не снять. Выпил таблетку пентальгина, три - тригана, три - трамала и две реланиума. Полностью боль не проходила, только на короткое время стано-вилась терпимой. Нужно удалить пломбу. Но как это сделать? Все мои попытки сделать это шилом не увенчались успехом. Простояв 33 года, пломба не собирается сдаваться и сейчас.
Всю ночь накрапывал дождь. Утром, выйдя из избы, увидел лик "Тутанхамона" белым - на горе выпал снег. Холодно. С гольца, покрытого сне¬гом, тянет стужей. Между гор клубы ползущего вверх тумана, что не предвещает хорошей лётной погоды. Мошка сегодня особенно зверствует, грызет нещадно, даже у самого костра. Наверное, чует, что скоро заморозки, снег и ей конец. Перефразируя: "Мошка недаром злится, прошла её пора. Зима в окно стучится и гонит со двора".
Сергей вновь с утра ушел на охоту-рыбалку или на разведку. К 14-ти часам потеплело, температура поднялась с 4 до 14 градусов. Мы заканчи¬ваем загородку, общей протяженностью не менее 140 метров. К этому тор¬жественному моменту проглядывает солнышко, потеплело, на "Тутанхамоне" остались белые полоски только в складках носа и подбородка. Николай Петрович пошел звать Агашу, запускать коз в загон. Оказалось, что она молится и торжественная процедура откладывается.
Наконец в 14 часов 50 минут появляется процессия. Впереди Николай Петрович с черной козой, за ним Алексей с двумя белыми "подружками", как зовет их Агафья, и за¬мыкает процессию Ольга в красном сарафане, подаренном Агафьей, с рас¬пущенными волосами. Я открываю калитку и запускаю коз и людей. В начале козы жмутся к ногам хозяйки - свобода им не известна. Затем, увлечен¬ные сочной зеленью, помаленьку отходят и начинают осваивать территорию. Мы спускаемся к Еринату, за хозяйкой подтягиваются козы, не без помощи Николая Петровича и Алексея. Одна белая козочка осторожно подходит к воде и пробует напиться. У всех приподнятое, радостное, настроение. На¬конец-то Агаша будет избавлена от многих трудов, по крайней мере, на бесснежный период, да и у коз будет жизнь, а не мука. Справедливости ради следует сказать, что к пасьбе коз в загоне Агаша пока относится настороженно - боится, что они убегут. Козы действительно пробуют протиснуться в дырки, но те слишком узки.
Через некоторое время козы полностью освоились, спокойно пасутся. Черная, найдя сухое место, наевшись, улеглась отдыхать. Дружок устро¬ился рядом - охраняет коз. Алексей уговорил Агашу выпустить в загон и козлят. Те после темной загородки в сенях растеряны и блеют. Но посте¬пенно и они осваиваются, жадно набрасываются на зеленую травку и кусти¬ки. Весь остаток дня козы осваиваются на новом своем полигоне, соток в двенадцать - пятнадцать. При этом довольно спокойно ведут себя, иногда подходят у изго¬роди и как бы стремятся к привычному мирку возле избы. Среди всех коз образовалось хорошо заметное деление: черная коза ходит одна, две белые сестрички как ниточка за иголочкой, 3 козленка также держатся вме¬сте. Вот только один из них, черный, уже 4 раза пролезал через дырочки. Заделаешь одну, он находит другую. По предложению Агафьи пришлось при¬вязать ему на шею три перевязанные палочки. После этого они уже не позволяют ему пролезать через дырочки.
К середине дня опять подул приличный ветер и наш ВЭТЭН исправно крутится. Не останавливается и людская жизнь. Алексей с Ольгой уже хо¬дят в обнимку и устраивают веселые игры. Быстро сошлись молодые люди. Может на Еринате появится ещё одна семья?
У костра разговор с Лыковской темы перескакивает на мирские, о политике, о литературе, о разных случаях, с кем-нибудь приключавшихся, о повадках зверей и т.д.
Вечером сижу в избе, т.к. сильно болит зуб. Пришла Агаша навестить. Проговорили около часа. Рассказала мне, какая коза с какой сестры, от какой матери. Спрашиваю: “Агаша, а ты довольна сделанной загородью для коз?”. Смеется: “Это-то неплохо”. Сокрушается, что вновь не прилетел вертолет, а ей так надо на Горячий ключ. “Да и вам Игорь Павлович на работу надо. Это-то негодно!“ (то что не прилетел вертолет). Тут же смеясь, но с обидой, рассказывает, как Савушкин её совсем забыл: “С де¬кабря не был, на ключ увезти обещал”. Оказывается, что ещё какой-то человек с Междуреченска обещал её увезти лечиться «аж 10 июня». “Десято¬го июня, 10 июля, 10 августа, скоро и 10 сентября, а все летит” - смеется Агафья.
Спрашиваю Агафью, почему не доит козу, вымя-то у неё напол¬ненное. Излагает целую теорию, кем-то ей рассказанную. В начале как коза родит, доят её 9 дней подряд, потом через день и далее по убываю¬щей. В конце получается, что доить козу нужно 1-2 раза в неделю и все¬го 50 дней в году. Все доводы, что в деревнях так никто не делает, Агафья просто не слышит. Она твердо убеждена в своей правоте. “Агаша, а я могу подоить козу?” - Смеется: ”Это-то можно - для себя”. Жалуется, что Ерофей ей зимой не помог с дровами. “В этом-то году на зиму хватит, но более половины сырые. На ту (следующую) зиму уйдут”. Надеется, что eй еще напилят: “Привезут бензин для бензопилы, тогда быстро”, а если Алексей будет, так вроде проблемы вообще нет.
Жалуется Агафья на Анисима Тропина. Вроде бы Ерофей ей говорил, что Анисим ругал его и Савушкина за то, что они ей помогают: ”Не помогали бы, так она у нас осталась бы”. Агафью эти слова Анисима очень огорчают. Она побаивается, что её могут оставить в Киленске насильно. ”В прошлый-то раз удерживали. Страшно!”. Спрашиваю: ”А не скучно тебе здесь, когда все уезжают, и ты одна остаешься?”. Смеется: ”Это-то привычно”.-”А может ты, правда, переедешь к родст¬венникам ?”. На это Агафья отвечает твердым отказом, перечисляя такие причины, как бензопила в каждом доме (”страшно воняет”), машины с удуш¬ливым газом (”надышишься-то, болезнь страшная!”), чихают многие (боится заразиться) и т.д. Ясно одно, что никуда переезжать она не собирается и все переговоры на эту тему бесполезны. На время лечения на Горячем ключе Агафья хотела бы оставить Ольгу ухаживать за козами, вот только не крещенная она: ”Это-то нельзя!”.
3 сентября (пятница). Несмотря на большую загрузку обезболивающи¬ми таблетками, ночью очень болел зуб, и я почти не спал. Дополнительно триган, мезепам. Утром встаю с приглушенной болью и отупевшей от мно¬жества таблеток головой. Но двигаться надо.
Как и вчера, утро холодное - всего 5 градусов. "Тутанхамон" вновь в снегу. Туман закрывает каньоны речек. Умываюсь обжигающей водой. Гля¬нув в зеркальце, обнаруживаю осунувшееся, искусанное мошкой, с мешками под глазами и приличной щетиной лицо. Так не годится! Заимствую ста¬нок для бритья у Николая Петровича и вскоре приобретаю вполне сносный вид. Правда "кислое" лицо в зеркале остается - больной зуб бритвой не удалишь и пломбу не вынешь.
Козы весело бегают за изгородью, а козлят ещё нет. На ночь их вернули в стайку и они там жалобно повякивают. Наверное, проголодались и просятся на волю. Выпустили в загон, с удовольствием кинулись к кус¬тикам и к травке. Сегодня планируем загон для коз соединить с их сто¬йлом, чтобы они могли на ночь и отдых сами зайти с загона. После зав¬трака этим и занялись. К трем часам прогон готов. Только его додела¬ли, как черная коза опробовала его - прошлась в стайку и снова вышла на пастбище. Строя прогон очень устали от мошки.
Погода плохая, време¬нами дождь со снегом, холодно, всего 10 градусов. А мошка просто зае¬дает, поэтому чай пьем в избе и ничего делать больше сегодня (выходить на мо¬шку) не хочется. Сидим в избе, ведем разговоры. Пришла Aгашa и сразу начался серьезно-шутливый разговор о том, кого оставим хозяйством уп-равлять, пока Агаша будет лечиться на ключе. Бросим жребий? Нет, не устраивает меня и Николая Петровича - нас с работы и жены из дома выгонят. Льва Степановича, как пенсионера? Явно видно, что он эту шутку воспринимает тяжело. Спешим перевести разговор на Ольгу. Aгашa тоже хотела бы её оставить и собирается окрестить, трижды окунув в Еринат. Даже ямка есть подходящая. ”Только вот Ольга молчит”, - говорит Агаша. А та, действительно, только улыбается и не дает конкретного ответа. По-видимому, она задумывается серьезно: ”А не остаться ли?”. В таком тоне разговор продолжается ещё довольно долго, пока я не догадываюсь спро¬сить: «Агаша, а ты сегодня ела?”. Оказывается, что ещё нет. И это в 17 часов 40 минут. Угоняем её ”позавтракать”.
Выхожу на улицу и обнаруживаю, что наевшись травки и набегавшись, наигравшись и набодавшись, все козы и козлята по прогону самостоятельно скрылись в сарайчике от холодного ветра. Выходит, мы сделали для них и, конечно, для Агаши хорошее дело. Теперь летом с ними никаких забот, и огород не пострадает.
Начинаем экономить свои уже скудные запасы пищи и все чаще щелкаем паданку. Лев Степанович, Агаша и Ольга ходили сегодня за грибами, набрали короб и ведро. Будет что посушить Агашe, да и нам из чего сварить грибной суп. Агафья после посещения монастыря на Ка-Хеме дала себе обет не есть мясное и сейчас полностью на вегетарианской пище.
Сегодня к костру Агаша пришла в новой, ещё чуть-чуть недошитой ею самой, лапатине, черно-серого цвета, но с яркой (цветами) подк¬ладке из байки. ”Если перевернуть наоборот - как красиво будет!”, - говорю я. ”Сильно яркая, маркая”, - отвечает, смеясь, портниха. Валенки на ней прежние - рваные, один черный, другой коричневый. Черный разинул пасть. Говорю Агаше: ”Пасть разинул - есть хочет!”. Смеется взахлеб: ”Никого” И опять смех. В таком духе разговор продолжается дальше. Кто-то спрашивает: ”В этих валенках и на Горячий ключ поедешь?”. Сквозь смех с трудом выговаривает: ”Нет! У меня починенные есть”. Неожиданно для нас Агафья начинает говорить о своих международных связях и в доказа¬тельство достает пачку писем и открыток. Все они из Италии (Рим, Сан Ремо, Турин) с красивыми видами. На открытках короткие поздравление с Рождеством и Пасхой.
Наши алтайцы-охотники (или старатели?) Сергей и Алексей сегодня уже вдвоем ушли на старые избы ”в северу” и на ”речке”. По пути хотели и порыбачить. Правда для нас осталось не ясным: ”Зачем им понадобилось идти на старые избы?”. Вернулись они уже затемно. Рыбного улова я у них что-то не заметил. К вечеру резко похолодало до 4-х градусов.
4 сентября /суббота/. Продолжает болеть зуб, сижу на таблетках. Ночь спал с перерывами. Утро холодное, всего 3 градуса тепла. Горы сто¬ят седые - покрытые инеем. "Лес забусило (покрыло бусинками, инеем)", -говорит Агафья. Лето в тайге кончилось. Наступает осень - золотая пора. Стремительно желтеют березы, буреет и желтеет тальник, лиственки пока еще держатся зелеными, а вот папоротник весь желтый. Ночью дважды ла¬яли собаки и бегали к Еринату. Совсем близко подходил медведь. Утром недалеко кружат два ворона. Aгаша говорит: " Медведь кого-то задрал". А сами сторожа-собачки несколько округлились боками – подкармливаем, чем можем.
Козы с утра весело носятся по загону, играют, бодаются. Вобщем, вполне освоились на новой территории. Только Агаша все еще недоверчиво присматривает за ними –не вылезут ли в какую дырочку. Но дырочки мы постарались заделать.
Сидим у жарко пылающего костра. Завтракаем. Агаша угостила нас сухарями на козьей сыворотке. Вкусно! Агаша рассматривает на моей эмалированной кружке рисунки. Смеется, не узнавая трех зверей /зайца, медведя и волка/. Николай Петрович подсказывает: “Заяц”… –“Едак”, -“Медведь”, – “Ой! Это-то не надо!”. Очень нравится Агаше расписной окунь, нарисованный на кружке Николая Петровича. Она не сводит с него глаз и даже гладит пальцами: “Красивый”! А затем рассказывает, что Ерофей принес ей посуду тоже с картинками, так она, прежде чем ею пользоваться, "сшоркала" эти картинки.
От костра хорошо видны окружающие горы, особенно западные. Над "Тутанхамоном" белая мгла, которая двигается на нас быстрыми темпами. Ветрено и наш ВЭТЭН крутится с утра. Но вдруг подул ветер с Курумчука, ВЫГЛЯНУЛО солнце и курумчукский восточный ветер почти над нами отсек белую мглу, двигающуюся с запада по каньону Ерината. У нас солнце, отвальная гора на юге чистая, а горы на западе покрыты расползающейся бе¬ло-серой мглой. Идет противоборство таинственных сил Природы, Добра и Зла, Света и Тьмы. Уже около часа как над нами борются свет и солн¬це с Курумчука, мгла и тучи с Ерината. Временами фронт борьбы сдвига¬ется в сторону Курумчука и тогда на нас сыпется снежная крупа. Потом фронт сдвигается в другую сторону и вновь светит солнце. Холодно, 5 градусов тепла. Но зато почти нет мошки. Мгла несколько приподнялась и вдруг обнаружилось, что это лежащий “Тутанхамон” выдувает на нас эту мглу - прямо из его рта и носа идут густые клубы серого тумана, которые, разливаясь, далее превращаются в белую мглу. Зa что рассердил¬ся здешний Повелитель? Извергнутая великаном мгла быстро движется на нас и нисходит мелким-мелким дождичком, скорее - крупным туманом. Но вот во мгле появляются разрывы, в которые проглядывает голубое небо. Постепенно мгла растаивает и коричнево-красный лик "Тутанхамона" четко обрисовывается на горизонте. Прошло некоторое время и опять лик властителя затуманивается и вот уже вновь на нас двигается стена серой мглы, принося с собой крупно-капельный дождь с ветром.
Но пора взяться и за дело. Алексей сбивает обручи на кадушечке, подаренной Агафье единоверцем Петром Тропиным. Кадушка уже освещена и обручи набить мог только Алексей единоверец, иначе она будет порченой и солить грибы в ней будет нельзя. Закончив возиться с кадушкой, Алексей мнет шишки на вальке. Николай Петрович валит березы с восточной стороны избы, которые, по его мнению, закрывают ветер для ВЭТЭНА. Я сегодня ему не помогаю. Больше не могу рубить деревья - рука не поднимается. Вместе с Ольгой варю обед. Сегодня у нас грибной день.
Затем с Николаем Петровичем заделали толью дырку в крыше избы, где вы¬сится стояк ветряка. Весь день холодный, не выше 10 градусов. Но зато нет мошки. Все доступные нам дела мы уже сделали, ждем вертолета, а его все нет. Иду собирать багульник для дома.
Вскоре возвращаюсь к костру и вижу, что у Агафьи какое-то смурное лицо. Оказывается, у неё вызывают тревогу отношения Алексея и Ольги, живущих в её избе. "Старую избу-то Тропин испоганил (изнасиловал её в той избе ). Где жить буду?" Подразумевается, если случатся интимные отношения Ольги и Алексея в её избе. Об этой тревоге Агафьи поставил в известность Ольгу и Алексея, просил Ольгу понять и не надругаться над чувствами Агафьи, не осквернить её избу. Похоже, что молодежь поняла, о чем идет речь.
У Льва Степановича сегодня диарея. Агафья выполняет роль лекоря - нашла ему траву манжет¬ку и дала заварить, вспомнив при этом случаи из своей жизни.
За обедом, как всегда, присутствует Агаша. Конечно, она не прини¬мает участия в нашей трапезе, а только в разговорах. Шутливый треп ле¬ниво перебрасывается с одного на другое. То обсуждаем грибы, собранные Ольгой (на половину ядовитые), то её саму, то Aгaшy, а иногда Льва Степановича (тут шутить опасно). Например, Николай Петрович с серьезным видом говорит: "Когда-то Игорь Павлович нам говорил, что если грибы ядовитые, то брошенная в варево лукавица синеет". И далее невинным го¬лосом спрашивает Ольгу: "Когда ты варила грибы, лукавицу бросала? Не синела?" С испуганным видом Ольга, доедая полную миску грибного супа, говорит :"Да, вроде нет". Я добавляю как соучастник варки: "Лукавицу не видел, а вот повариха не синела - точно! Так что, есть можно". До Ага-фьи прекрасно доходит эта словесная перепалка, и она вместе со всеми весело смеется.
Не успели мы разыграть очередную интермедию, как вдруг на дорожке по направлению к нам появилась дружная троица - все козлята. Нашли же где-то лазейку! Агаша тут же сгребла их за загривки и закрыла в загончик у хижины дяди Карпа. Похоже им теперь на свободу не вырваться, хозяйка все боится, что они разбегутся. "Пока на ключе буду (лечиться), все растеряются. Строители-то (которые будут строить сенцы) рыбачить будут, не уследят". Смеемся: "Под расписку Алексею отдадим" -"Нет уж, за ими-то не уследишь".
Сегодня нашли ещё один "космический объект" - кусок серебристого легкого металла размерами 60 х 90 см, очевидно кусок обивки расстрелянной ракеты. Лежал совсем близко от избы, на склоне к Еринату.
К вечеру, чуть стих ветерок, навалилась мошка, хотя на термометре всего 10 градусов. Уходим в нашу избу. Просим почитать Агашу журнал "Церковь". Льву Степановичу интересно, в каком стиле и ритме она будет читать, а мне - хорошо ли она видит вблизи. С чтением затруднилась. -"Все сливается". Дал свои очки /-4,0 Д/ -"Ещё хуже, никого не вижу". Дал Льва Степановича очки /+2,5 Д /. Одела, начала читать. Значит у Aгафьи уже развивается дальнозоркость. "С болезнями зрение-то совсем те¬рять начала. Ещё три года начала, ещё как тятя убрался. Лани как зиму проболела, тода летом совсем потеряла (зрение), зелена трава темна стала. Горячий-то (ключ) он зрению помогает, на ключе - увеличивает (зрение)". -"Тятя до последу читал"- это ответ на мой вопрос о зрении отца в пос-ледний год. -"С той зимы, когда суда таскалась (на Еринат переезжала) сильно болел правый глаз, воспалялся, зрение потерялось, зрение темно правый глаз стал. Глазную мазь дали на Каире - глаз отошел, видеть стала. Мазь в глаз с берестинки 10 дней пускала".
Далее Агафья рассказала, что когда ещё все в семье живы были, то купались в реке на Рождество и Богоявление (6 января по старому летоисчислению). После этого не болели. Дмитрий страдал "насмоком" /насморком/, но в целом семья, конечно, была закаленной.
5 сентября /воскресенье/. Ночью опять дважды лаяли собаки. Видно медведя сильно привлекают Агафьины козочки и козлятки.
Утро солнечное, холодное. Столбик термометра переступил нулевую отметку - 3 градуса мороза. Кругом лежит иней, в ведре с водой толстая корка льда. Трава и листва пожухли и повесили листики, пролилось много бурой и желтой краски. Тальник на косе, ярко освещенный восходящим солнцем, прозрачен с светлой зелено-желтой окраской и серебрится инеем. В 8 часов 42 минуты солнце выкатывает из-за восточной горы, и в миг все засверкало яркими краскам осени, инеем и капельками воды-изумрудами. Белые бурунчики на перекатах Ерината и Туй-Дая резко контрастируют с темной водой плесов в пологих лучах восходящего солнца. Восточные горы, не освещенные солнцем, резко выделяются темной окраской на бледно-голубом фоне неба, западные - залиты солнцем, только впадины и распадки темной тенью ложатся на их яркую зелень. Над челом "Тутанхамона" легкое сероватое облачко. Утро пронзительно яркое.
Настроение у нас радостно-возбужденное. В такое утро все почему-то твердо уверены, что сегодня мы улетим. Встали чуть пораньше, быстро все начисто выбриты и вымыты. Костер. Завтрак. Все в ожидании, рюкзаки собраны. Не хватает только вертолета. Агаша свои вещи уже давно снесла к лабазу и не раз проверила все ли взяла на Горячий ключ. "Агаша, ты готова лететь?" - Смеется весело: "Я-то все лето готова!" Она уже и оделаcь, соответствующим образом. На голове красивое махровое полотенце, сверху зеленный платок. Полотенце оказывается нужно "вытирать голову после ванны". На ногах новые, снятые с чердака, синие войлоч¬ные мягкие сапожки.
Сегодня Ольга и Алексей ночевали вдвоем в хижине дяди Карпа. Это конечно, удар по чувствам Агафьи. По её понятиям, это явное "прелюбодеяние". Как же она будет относиться к Алексею и жить с ним зимой? А Ольга? Сначала дала повод думать, что примет крещение и, возможно, останется здесь, пока Агафья будет лечиться на ключе. Затем передумала креститься, и Агафья буквально плакала от расстройства. А теперь ещё и "прелюбодеяние" с человеком, на которого она возлагает большие надежды. Отчего это люди такие не чуткие к переживаниям и вере других? Мне даже стыдно смотреть им в глаза, как будто это я совершил дурной поступок. Мое доверие к Алексею пошло на убыль - думает только о себе. Одним словом, на Еринате появились Юдифь и Зверобой, только современной формации. Хорошо ещё, что они послушались нас и не "осквернили" избу Агафьи.
Уговариваем Агашу выпустить козлят в загон. Но под разными пред¬логами ("большие козы уже все съели", - это на такой-то огромной территории?; "они туда-то не едут" и т.д.) она дипломатично отказывается. Очевидно, козлятам "век свободы не видать". Агафья, давая понять, что дальше обсуждать эту тему ей бы не хотелось, ловко переводит разговор на другое. "Нынче рано заморозило картошку" - говорит она, глядя на почерневшую за одну ночь ботву картофеля.
День золотой - солнечный, яркий. Небо голубое по-летнему, ни одного облачка. К двум часам температура воздуха поднялась до 14 градусов. А солнышко так приятно льет свое тепло на подставленное к нему лицо.
Сегодня праздничный день (воскресенье), поэтому не работаем и си¬дим у костра. Разговор перескакивает с одного на другое. Но думают все одно: "Прилетит, не прилетит?". Лев Степанович уже однажды услыхал шум вертолета, но он почему-то не прилетел. Другим временами от напряженного ожидания тоже кажется, что вот он, заветный, уже летит.
Разговор зашел о транссексуалах. Оказалось, что Агаша в курсе. "Ране-то тоже скопцы были, в монастыри уходили. В Киленске тоже один есть - без бороды, а груди-то как у женщины (Анисим говорил), в штанах ходит. Детей-то, говорят, у них быть не может".
Николай Петрович, очевидно, правильно вчера срубил березы с восточной стороны - ветряк всё чаще поворачивает свою голову в сторону Курумчука и устья Ерината. А с 14 часов 30 минут крутится исправно и энергично. "Медведь, поди, все-таки забоится", - говорит Агаша, глядя на бешено крутящийся пропеллер ветряка. И добавляет: "Крутится, вертится - шумит!". -"Кажду ночь медведь-то ходит. Вчера собаки лаяли".
К двум часам безделье в ожидании вертолета надоедает. Варим послед¬нее какао с последним сахаром, потихонечку потягиваем его. Aгaшa тоже за столом. Прошу почитать её на солнце журнал "Родина", где Лебедев пишет о своей поездке к ней. Смотрит мелкий текст и говорит: "Никого не могу - сливается". Предлагаю eй обмен (в руке она держит только что снесенное курицей яйцо): "Отдай Льву Степановичу яйцо, а он даст тебе очки в которых ты вчера читала". Смеется. Улыбаемся и мы. Только Лев Степанович серьезен: "Я тебе лучше пришлю из Москвы, у меня есть запасные". Приходится за чтение рассказа Лебедева браться мне. Агафья внимательно слушает, одобрительно кивает головой. Видно, что написанное не вызывает у ней возражений и нравится. Действительно, написано прос¬то, живо и хорошо. Жаль, что этих двух журналов с рассказов Лебедева у меня нет. Там много интересного, отмеченного глазами верующего чело¬века. Ольга пообещала встретиться с ним в Нижнем Новгороде, куда он сейчас переехал, и попросить для меня журналы.
От нечего делать Алексей принялся закапывать многочисленные банки от консервов, оставленные предыдущими туристами. Мы с Николаем Петровичем тщательно заделываем малейшие дырочки в загоне и уговариваем Агашу выпустить погулять на солнышко козлят. Неохотно соглашается. Выпущенные козлята вприпрыжку кинулись на простор, весело блея и поддевая друг друга рожками.
К 16 часам температура воздуха поднимается до 17,5 градусов, а наши надежны на вертолет все падают. Вобщем, все уже отчаялись ждать. Вероятно, сегодня вертолета так и не будет. В 18 часов 40 минут надежды нулевые. Расшевеливаем костер, варим ужин - кашу пшенную с последней банкой тушенки. А перед этим, в 17 часов 30 минут, за огородом с восточной стороны на кого-то набросились собаки. Алексей схватил ружье (правда без пулевого заряда) и кинулся за собаками. Жаль, что чуть раньше Сергей с ружьем, заряженным отлитыми пулями, ушел за Еринат. Судя по лаю собак, они гонят какого-то зверя вверх по горе. А Алексей через несколько минут вернулся. Гнаться за медведем, даже если это был он, нет смысла с ружьем, заряженным дробью. Через полчаса верну¬лись и уже успокоившиеся собачки.
Сегодня перед нами встала серьезная проблема. Дело в том, что у Сергея с утра болит голова. Дал ему обезболивающие таблетки. Вернув-шись из безрезультатной прогулки за медведем к "щекам" Туй-Дая" он вновь пожаловался на сильную головную боль. Из-за этого он рано и вернулся. К вечеру у него появился озноб. Смерили температуру – 38,6°С. Сразу перевели его из Агафиной избы в нашу. Никаких других симптомов, кроме температуры и головной боли, у него нет. Очевидно, аденовирусная инфекция. Дал ацетилсалициловую кислоту, олететрин и пентаксил. Теперь тревожно за Агафью, ведь Сергей жил в её избе. Она сама, как только узнала, что Сергей заболел, сказала: "Мне-то с ём в одной избе нельзя". Теперь уже желательно, чтобы вертолет не прилетел ещё неско¬лько дней, чтобы проследить за здоровьем Агафьи. Смерил у неё температуру - 36,6 С. Жалоб никаких у нее нет, пульс 74 удара в минуту, арте-риальное давление 120/75 мм рт.ст. На всякий случай (уже при электри¬ческом свете) собрал Агаше аптечку для полета на Горячий ключ.
6 сентября /понедельник/. Утро безоблачное, лежит иней, темпера¬тура два градуса мороза. Чай с чагой и вчерашней пшенной кашей. Наслаждаюсь морозным осенним утром, пью прохладный живительный воздух. Но постепенно погода "заморачивается", как говорит Агаша. Как бы не испор¬тилась и не превратилась в безлетную, хотя может быть это и будет к лучшему. Сергею к утру несколько полегчало. Ночью несколько раз вставал, к утру крепко заснул, температура спала до 36,8°С. Продолжаем прежнее лечение. На завтрак его не будим, сон важнее. Агаша, говоря о высокой температуре у Сергея, заключает: "38,5 - это-то невыносно! У меня как 37, так не подымишься. Страшно!". Она имеет градусник и прекрасно в нем разбирается. -"Лани на Горячий ключ брала. Температура-то не повы¬шалась. Я мерила - 36,6 - 36,7". Сегодня у самой Агаши температура нормальная, признаков инфекционного заболевания нет.
Агаша меняет простое одеяло, приготовленное для поездки на ключ, на пуховое. -"Стужа наступила". А затем сообщает мне, что Ольга влюби¬лась в Алексея: "Сама говорила. Но незаконно-то нельзя. Грех!"- с грус¬тью говорит она, поглядывая на хижину дяди Карпа, где устроились молодожены, которые уже проспали "десятых петухов".
Козы совсем освоились в загоне, уже разошлись по всей территории. Черная коза бесстрашно стоит почти над обрывом и с удовольствием пое¬дает листочки акации. Заметил, что акация и багульник особенно нравят¬ся козам. Агафья рассказывает о привычках и болезнях своих коз, что они едят, а от чего у них "дресня". "Черную-то иногда заносит, кру¬жение у неё бывает, в избе упала"- рассказывает она о событиях весны. Я заметил, что за 11 дней Агафья подоила козу только два раза. Уже несколько дней та мается с полным выменем, а Агафья взирает на её муче-ния с полным равнодушием (или не пониманием?). Николай Петрович в оче¬редной раз не выдерживает, и пытается уговорить Агашу подоить козу. Пол¬часа уговоров в этот раз увенчались успехом. Коза подоена, молоко Агаша предлагает больному Сергею. Но мы держим Агафью подальше от больного, поэтому молоко с пожеланиями здоровья от Агафьи передаю Сергею я.
В ожидании вертолета пилим и рубим дрова. Николай Петрович точит топоры, насаживает на ручку новый колун. Алексей убирает горох и жнет овес, его прихватило морозом и он начал осыпаться. Лев Степанович про¬водит эксперимент - обучает Ольгу пилить дрова. У той, ни разу не брав¬шей в руки пилы, дела идут неважно. Лицо комично сосредоточено, ноги широко расставлены, попа далеко выставлена назад, а руки, потягивая за ручку пилы, делают большой изгиб. Пила то и дело застревает. Под взглядами, незлобно комментирующих мужчин, дело ещё более не ладится. Но Лев Степанович неумолим: "Давай, давай Ольга!". У той, бедной, уже пун¬цовые щёки, и в подаренном сарафане она удивительно похожа на русскую матрешку. Уговариваем Льва Степановича, конечно, с шутками, сжалиться над "премного потрудившейся молодухой".
Лев Степанович и Николай Петрович разбирают загородку для козлят в сенях нашей избы. Вытаскиваем навоз. Я колю колуном напиленные бере¬зовые чурки. Завели с Агафьей разговор о том, что заморозки убили всю картофельную ботву. -"Может начнем капать?" -"Нет. Рано! От стебля и корня ещё крепнуть будет. Копать нельзя, рано".
Уже половина первого. Тепло, тихо, солнечно. Кажется, что цивилизация (вертолет) сюда никогда не ворвется. Начинаем продумывать меню на сегодняшний обед и ужин. Пока ещё теплится надежда на прилет верто¬лета, варить обед не хочется. Сегодня вертолет "прилетал" уже у Николая Петровича. В беспрерывном шуме Ерината не трудно ошибиться, тем более, когда так хочется услышать. А пока переходим на подножный корм - горсть пшеницы, горох и итальянская, очень вкусная, морковка (семена присланы из Италии). К 14 часам весь овес сжат, повязан в снопы и снесен в сен¬цы, где ранее обитали козлята.
В половине третьего Aгашa появилась перед нами как из сказки в совершенно необычном наряде: на голове крупной вязки цветами белый платок, на плечах, такой же крупной вязки, шерстенной балахон без рукавов почти до пят, светло кремового цвета. Эта красота прислана то ли из Италии, то ли из Индии. Агаша очень красива в этом дорогом наряде. Но на совет носить эту теплую одежду, отвечает отказом: "От шерсти на голове раны могут быть. Страшно! Не заживут. Негоже!" Интересно, откуда у Агафьи эти мысли, кто их ей внушил? Стараемся рассеять её сомнения. В конце соглашается на компромисс. "На кровать-то можно, никакая пыль не удержится" (имеется в виду крупные дырочки при вязке). Потом Агафья демонстрировала нам еще ни одно платье и кофты, присланные по почте в посылках из разных уголков земного шaра. Лев Степанович и Николай Петрович стараются скрытой камерой запе¬чатлеть эту историческую примерку и демонстрацию мод. Из Греции прислали швейную машинку "Зингер", так Агафья отдала её Анисиму. "Последнее время много посылок не доходить стало" - говорит Агаша, не уточняя причины.
Весь день Сергей кис, у него слабость, признаки интоксикации. К вечеру вновь высокая температура - 38,4°С. Лечение продолжили.
Вертолет так и не прилетел. Ужинаем перловой кашей на воде.
Весь день простояла отличная погода, столбик термометра поднимался до 20 градусов. К вечеру появилась повисшая над горами поволока. Как бы вновь не испортилась погода. Вечером мошка просто свирепствует, и рано загнала нас в избу. Однако к ночи вызвездило, яркая луна, ясно, лег иней.
7 сентября /вторник/. Утро прохладное, ясное, все горы открыты, температура нулевая, небольшой иней. Начинается перелет кедровок, они выходят на промысел. Николай Петрович решил разнообразить наше меню - попросил у Алексея мелкокалиберку и начал охоту за кедровками. Одну убил - запах мяса в супе уже будет. В зобу у птички около трех десятков отборных орех. Только сели завтракать, как одна кедровка уселась на кедре напротив. Николай Петрович был точен. Уже два запаха будет в супе.
Сразу после завтрака мы с Львом Степановичем и Николаем Петровичем отправляемся в кедровник на другую сторону Ерината. Николай Петрович прихватил с собой ружье Алексея. В кедровнике, как и в прошлый раз, КРУГОМ все истоптано медведями, иногда так, что кажется у них в этом месте танцплощадка. В одном месте на песчаной косе четкий след огромного мед¬ведя. Смерили его, оказалось 27 х 35 см., значительно длиннее, чем след моего сапога. К 12 часам набрали мешок паданки, а Николай Петрович подстрелил двух кедровок. Вот на сегодня у нас и будет обед. Пора возвращаться. Выйдя из темного кедровника на берег Ерината, обнаруживаем, что все небо уже затянуто плотным мороком, солнце едва просвечивает сквозь мглу. На подъеме к избе радостным лаем, как старых знакомых, нас встречают собачки. Они лентяйки и не подумали пойти на охоту с нами.
Вернувшись, застаем Агафью за обмолотом ржи, а Ольга подготавливает для её посева (озимая) клочок земли на середине огорода. Лыковская мотыга в руках Ольги кажется инородным телом. Что это нашло на неё? Впервые ВИЖУ её работающей. Впрочем, я, наверное, не прав. Ведь у неё болели ноги, а сейчас ранки практически зажили, вот она и начала трудиться. После того, как земля была обработана, Агаша, как первородный пахарь, из чумашки щепотью разбрасывала зерна в землю. Перед этим она помолилась, чтобы земля дала урожай. Агафья сказала также, что сегодня помолилась, чтобы прилетел вертолет.
Закончив труд праведный, Ольга нагрела на костре ведро воды, и Алексей пошел её мыть на речку. Молодожены быстро приспособились друг к другу.
Пока жесткие кедровки провариваются В котелке, Агафья присела возле костра и вновь вспоминает о своей жизни. В новой избе она сама делала печку. Ерофей сделал только подпечник из бревен. Она же выкидывала землю под полом, таскала кирпичи, месила глину босыми ногами уже на холоде, оббивала вагонкой избу изнутри. Ерофей картошку не копал, но сносил в ямку. Делал он и дверь, а Агафья - окошки. Двадцать пятого (по старому) октября Агафья первый раз затопила печь и перешла в новый дом. -"В ноябре сено принесла, потом поясницу как пересекло, ходить-то низамогла. 28 ноября оби ноги и поясница /отказали/, никак ходить низамогла. Еро¬фею пекла хлеб, а после етого четверо суток ни лежать, ни сидеть. Страшно! Ходить не могла с 13 ноября по 14 декабря. Последний месяц Ерофей пек хлеб сам" - рассказывает Агафья.
Оказывается, Агафья верит в сны и приметы. Рассказала нам несколько случаев, когда они сбывались. -"Агаша а тот сон, который ты нам рассказывала, когда Лев Степанович в беса превратился, тоже сбылся?". Смеется взахлеб: "Нет! Это-то негодно!" И снова смех. A Лев Степанович уже косо поглядывает на меня, спешу перевести разговор на другую тему.
Днем довольно тепло - 16 градусов. К вечеру со всех сторон, особен¬но с Курумчука, натягивает темную мглу, дует холодный ветер. Быть непогоде.
Вертолет к 18 часам не прилетел, значит сегодня его не будет. Вероят¬но, ребят с Ириш-Кола (охотников за золотым корнем) уже вывезли - ведь на горах лежит снег. С Горячего ключа должны были вывезти больных ещё 5-го числа. Значит, вероятно, до 15 сентября вертолета не будет. Скорее всего, деньги, обещанные Одинцовым из Москвы, так и не выделены и спецрейса за нами не будет. Как же волнуются мои домочадцы! Да и что на работе? А кто будет за меня копать картошку дома? Думаю, что некоторые люди, ко¬торым нежелательны наши поездки на Еринат, приложат все усилия, чтобы подержать нас здесь подольше - чтобы впредь неповадно было. Ну а мы пока отправляемся на верхний участок пашни мотыжить землю.
Вечером обсуждаем проблему коз для Агафьи. Все сходятся на том, что вреда для здоровья Агафьи больше, чем пользы. А что будет зимой, когда к трем козам добавится ещё забота о прокорме трех подрастающих козлят. Такая нагрузка для Агафьи будет просто непосильна. Она почти не пользуется молоком, творог хранится в тепле в туесе и может быть причиной отравле¬ния. Для дипломатических переговоров на эту щекотливую тему к Агафье отправляем Алексея. Вернувшись, он говорит, что Агафья согласна с необхо¬димостью уменьшения количества коз, но лучше их не забивать, а вывезти вертолетом с Ерината. Понятно, что её милосердная душа жалеет своих "подружек". К тому же мяса она не ест, а коз можно обменять на муку.
Каждый вечер в окне у Агафьи загорается электрическая лампочка и через окна на синеющий в сумерках снег ложится светлая полоса. Уже третий вечер Агафья коротает одна. Я просил всех к ней в избу не ходить, опа¬саясь заноса инфекции. К нам в избу Агафье заходить тоже нельзя по той же причине. Сергей продолжает болеть и целыми днями отлеживается. У одного члена нашей команды несколько дней расстройство кишечника. Агафьина "манжетка" ему не помогла, давал бесалол, фестал, а сегодня вынужден начать лечение левомицетином.
8 сентября /среда/. Ночью вначале дул ветер, крутил ветряк. Затем полил дождь, утром он чуть моросит. Из расщелин медленно поднимается туман. Пасмурно, тепло - 8°С. Настроение сродни погоде. Сегодня праздник "Сретенье". Весь день пасмурный, проносит тучи, вершины гор в тума¬не. Туман тянет и по каньонам рек. Температура не поднималась выше 13 гра¬дусов. Погода, конечно, не летная.
Мы, как всегда завтракаем у костра. Подошла Агафья с кошкой на руках. Присела, гладит ласково кошку и приговаривает: “Кысынка, кисулька, грелка ты моя. Утром-то на мне лежала”. 'А кысынька мурлыкает и млеет от ласки. Оказывается, с утра Агафья уже сбегала на берег Ерината и вынула из сурпы в загородке 17 хариусов, больше, чем в любой другой день.
Несмотря на праздник, без работы мы не сидим. Лев Степанович и Нико¬лай Петрович перетаскивают снизу от Ерината дрова в поленницу у дома Агафьи. К вечеру у дома образовалось три ряда поленницы. Мне кажется, что этого хватит минимум на 2 зимы. Ольга и Алексей выполняют "семейный под¬ряд". Она ломает ветки со спиленных берез, он таскает веники из лога за избой к козлятнику и укрепляет их в подвешенном состоянии. Это корм ко¬зам на зиму. Я сделал Агафье настенный шкафчик с дверцей для радиобуя и медикаментов, разделив его на два отсека. Агаша долго не знала, куда его прибить. Сначала решила у себя над гобчиком, но я отсоветовал - ещё нечаянно упадет ей на голову. Порешили на том, что прибили на стене слева от двери. Теперь порядок: радиобуй в надежном месте и не повредится при перекладывании с одного угла в другой, медикаменты тоже собраны вместе и разложены по полочкам.
Закончив это дело, иду варить похлебку из картошки и пшенной крупы, которую выделила нам Агаша.
Сергей по-прежнему болеет, утром температура 37,8, днем - 37,3., беспокоит большая слабость, сильная головная боль. Я уже начинаю подумы¬вать, нет ли тут стертой формы клещевого энцефалита. Однако, кроме сильной головной боли, плохо поддающейся терапии, других симптомов нет. Скорее всего, это аденовирусная инфекция. Продолжаю лечить его. Лев Степанович сегодня начал чихать, зато расстройства кишечника уменьшились. Как бы нам не устроить здесь лазарет. Лекарства на исходе, благо Агаша нашла старые запасы ацетилсалициловой кислоты. У самого самочувствие неважное, слабость, одышка, слегка побаливает зуб, но признаков инфекции нет.
9 сентября /четверг/. Утро, как предыдущее. Пасмурно, в распадках клочья тумана, в разрыве между клубами тумана видно, что "Тутанхамон" в снегу. Довольно тепло. Заедает мошка.
В сурпу к Агафье попалось 20 хариусов, в том числе четыре очень бо¬льших. Агаша потрошит рыбу и высушивает в русской печке не соленую. Алексей и Сергей, сделавшие "загород", уже обеспечили Агафью рыбой на зиму. Это хорошо, белков в питании ей явно не хватает.
У Сергея с утра температура 37,3, состояние и настроение несколько получше. У остальных людей признаков инфекции нет.
Завтракаем вчерашней пшенной кашей со смородиновым с чагой чаем с остатками сухого молока. Наши запасы практически кончились, осталась одна бyлка хлеба. Крупы и прошлогодней картошки нам дает Агафья. Но нужно уже промышлять. После завтрака делаю "мушек" для ловли хариуса. Благо крючки, белечья и медвежья шерсть, цветные нитки и клей нашлись у алтайцев.
Утром Агаша пожаловалась на боль в позвоночнике, в руках ("руки терпнут"), в плечевых суставах и во всем теле. Началось это ещё с ночи. Опасаясь перекрестной инфекции от Сергея, измеряю температуру, оказалась нормальной - 36,5°С. Катарральных явлений, нет. По ходу позвоночника умеренная не локализованная болезненность, артериальное давление и пульс на обычных цифрах. Тем не менее, Агафья охает и ахает, двигается с ограниче¬ниями, упорно жалуется на боли в позвоночнике. После некоторых уговоров провел лечение - дал капсулу обезболивающего препарата трамала. Прежде, чем принять лекарство, Агафья помолилась и только тогда приняла трамал. Через несколько минут она почувствовала облегчение. Дополнительно я провел ей согревающий массаж спины, суставов и рук, натер мазью с пиромекаином, с метилурацилом, Бом-Бенге и меанезином. Укутал теплым одеялом и велел лежать два часа. При массаже и втирании выраженных болевых точек не отметил. Сразу после втирания Агафья сказала: "Полегче маленько стало". Охи и ахи прекратились, и она задремала. Кроме этого, у Агафьи уже две не¬дели запоры. Заварил ”сены“ дал ей выпить. Для неё эта трава уже привычна.
Налаживаем с Николаем Петровичем свои рыбацкие снасти и идем рыбачить на Еринат у Туй-Дая. В глубокой ямке при впадении Туй-Дая в Еринат поймали несколько хариусов, и клев прекратился. Перешли вверх по Еринату под скалу, напротив нашего костра. Вновь начали вытаскивать упитанных харузков. Поймали более полутора десятка. А в 16 часов 30 минут услыхали звук вертолета, который быстро нарастал и вскоре вертолет замер на косе Ерината. Обходить вниз и искать мелкое место для брода, нет времени. Перехожу Еринат прямо напротив избы, зачерпнув воды в сапоги. Из вертолета к избе уже поднимается Ерофей со строительной бригадой. Агафья уже на но¬гах, собирается на Ключ. Решили, что за хозяйством присмотрит Ерофей. Сергей, как только поправится, и Алексей уйдут домой на Алтай. Потом Алек¬сей зимой обещал вернуться и помочь Агафье. Ольга возвращается в цивилизованный мир вместе с нами. Загружаем в вертолет все вещи и чурки дров для топки избушки Агафьи на Горячем ключе, там в округе уже все сожжено. Прощаемся с остающимися, и помогаем Агафье войти в вертолет.
В 17 часов 12 минут начинают раскручиваться винты, а через три минуты взлетаем. В начале идем по каньону Абакана, затем резко забираем вверх на Ириш-Кол. Там находятся заготовители золотого корня и их надо забрать. Горы в тумане, местами врезаемся в него и тогда кажется, что вот-вот столкнемся с горой. Справа еле заметен Волковский участок на Каире. Он зарастает, не¬которые избы уже разрушены. Вновь входим в сплошной туман. Агафья боится, из глаз льются слезы, шепчет молитву. Пульс у неё частит - 96 ударов. Пробиваем туман у самых вершин гольцов, на которых лежит снег. Идем буквально в нескольких метрах от гольцов, внизу виден огромный кратер. Пово¬рачиваем на юг, идем по высокогорной долине вверх, справа и слева крутые горы, гольцы, клочья тумана. Вертолет идет с большим напряжением, ощу¬щаем большую вибрацию. Внизу мелькают два старых сборных домика геологов. Над ними поворачиваем и делаем круг, внизу видны люди.
Садимся на скальный щебеночник чуть припорошенный снегом. На небольшой площадке - люди и сеточные мешки с золотым корнем. Помогаем грузить им мешки. Вскоре и сами шестеро заготовителей, промерзших и оголодавших, и их собака в вертолете. Взлет. Идем на север мимо гольцов в свежем снегу. Временами на нашем пути сильный, клочьями и стаями, туман. Вертолет обходит его сторо¬ной, идет зигзагами то в одну, то в другую сторону, резко меняет высоту. А тень вертолета, совсем рядом, бежит по горам.
Вышли в каньон Абакана, стало меньше тумана. Снизились. Машине стало легче работать, уменьшилась вибрация. Идем низко по Абакану - вверху туман сплошным пологом.
В 17 часов 50 минут - приток Абакана Бедуй и доми¬ки Горячего ключа. Посадка. Быстро выгружаем дрова и вещи, Агашу. Проводили её подальше от вертолета, её тут же подхватили заботливые руки каких-то женщин, мигом опознавших в перепуганной таким тяжелым полетом женщине Агафью. Прощай, божий человек. Глаза грустные-грустные! Надеюсь, что опас¬ность инфицирования Агафьи от Сергея уже миновала (прошло 5 дней), а Го¬рячий ключ ей поможет от остеохондроза и полиартрита. Только бы не перес¬таралась со временем лечения.
На борт никого не берем, вертолет и так загружен сверх меры людьми и набит по "макушку" мешками с золотым корнем. Сразу взлет. Вертолет идет сегодня не напрямую, местами большие скопления тумана - обходим стороной. Сплошная крыша тумана прикрывает нас сверху и вынуждает идти низко над руслом Абакана. Прекрасно видны глубокие и мелкие места, порожистые пе¬рекаты реки. Пролетаем низко-низко над Тишами, вода над плесами тихая-тихая и глубокая, видны прекрасные заливные луга и поляны с ещё сочной травой. Недалеко просматривается продолговатое озеро. Так вот в каких прекрасных местах жил в юности Карп Иосифович.
Очень много кедрача. Кедрач, кедрач, кедрач. Абакан извивается внизу, видны ямы, перекаты, прижимы, пороги. Так низко мы ещё не летали. Сверху нас прижимает туман. Идем как под куполом цирка. А река все шире и глубже, много проток и отмелей. Все ниже горы, а сплошной покров тумана постепенно переходит в облака.
Пролетаем мутный глинистый Кизас - моют золото. Все больше бе¬рез, и горы расцвечены желтыми опалинами. Появились желтые осенние поля.
Сквозь облака пятнами на землю ложится солнце. Пролетаем Матур и Усть-Матур. Летим почти над лентой дороги, по которой мы ездили в Матур. В 18 часов 35 минут садимся в Таштыпе, нужна дозаправка. Потом полетим в Абазу, выгружать добытчиков золотого корня и их груз. А Николай Петро¬вич уже сел на свои "Жигули", которые ждали его в Таштыпе, и укатил в Абазу. На аэродроме в Абазе он нас встретит.
Через полчаса мы вновь в вертолете. В 19 часов 15 минут раскручи¬ваются винты, но проходят минуты, а взлета все нет. В чем дело? Дальше заглушают мотор и винты останавливаются. Один из команды лезет через люк в кабине на крышу вертолета с отверткой в руках. Что-то не сработало, необходим ремонт. Пока вытряхаемся из вертолета. А через несколько минут нам объявляют, что сегодня мы уже не полетим. Оказывается, что из мотора вытекло все масло, причина этого не ясна и сегодня ремонт уже не проведешь. Но, какой Бог спас нас и кому молится за наше чудесное спасение? Ведь если бы последние капли масла вытекли не на земле, а всего несколькими минутами раньше в воздухе над кручами Саян в клубах тумана, или даже над полями возле Таштыпа, то мы бы сейчас не стояли возле вертолета на взлетном поле. Насколько я понимаю, вертолет рухнул бы на землю, и шан¬сов остаться в живых у нас бы не было. Не исключено, что только молитвы Агаши спасли нас грешных.
Владимир Ильич Скоморохов, который вывозил своих заготовителей и не забыл завернуть на Еринат за нами (без всякой оплаты), идет в мехлесхоз звонить в Абазу и вызывать машину, чтобы забрать своих людей и груз. Сборщики золотого корня предлагают нам ехать в Абазу на их машине. Сдру¬жились мы с ними быстро, помогая с загрузкой и разгрузкой. Кроме того, они знают, где мы были, что полезного сделали для Агафьи. Старший из сборщиков даже преподнес мне в подарок два золотых корня. Ждем машину и, вдруг, видим мчащуюся по аэродрому машину Пролецкого. Оказывается он, узнав о неисправности вертолета, мигом вновь пронесся через Абазинский перевал за нами. Тепло прощаемся с добытчиками корня и с летчиками, сердечно благодарим Владимира Ильича и его фирму "Ирбис", что они бескорыстно вызволили нас из таежного плена.
Николай Петрович быстро промчал нас 25 км до Абазы. Анна Михайловна, жена Николая Петровича, уже ждет нас. Стол накрыт для цивильного ужина, от которого мы уже от¬выкли. На столе дымящийся вкуснейший суп и жареный хариус, которого мы с Николаем Петровичем так усиленно вылавливали на Еринате. Заказываю телефонный разговор с Красноярском - нужно успокоить моих родных. Затем осматриваю приболевшего Павлика, сынишку Пролецких. Похоже, обострение хронического аппендицита, но срочности хватать его на операцию, пока нет. Нужно наблюдение хирурга. А нам нужно быстрее на железнодорожный вокзал. Взяты билеты и в 22 часа 45 минут мы отбываем поездом в Абакан, нагру¬женные подаренной Анной Михайловной прекрасной абазинской сливой.
10 сентября /пятница/. Утром в 7 часов мы в Абакане. Сразу берем билеты на 24-й скорый поезд до Красноярска, он отходит в 18 часов 35 ми¬нут. Ольга уезжает в Нижний Новгород несколько раньше - в 14 часов. Про¬щаемся с отважной путешественницей, оставляем вещи в медпункте и отправ¬ляемся с Львом Степановичем в писательскую организацию Хакасии. Льву Степановичу нужно там повидаться со старыми знакомыми. Кроме того, он надеется, что как члену союза писателей они ему помогут с деньгами, что бы добраться до МОСКВЫ. Дело в том, что в спешке он забыл на Еринате брюки, часы и 40 тысяч рублей. В писательской организации нас тепло при¬нял Забелин Юрий Николаевич, старый друг Льва Степановича. Рассказал нам о работе своей организации, а на прощание подарил по только что вышедшей из печати книжке Валентины Татуровой "Крик турпана" в которой она в новелле-исследовании "На речке Иренак" описывает судьбу Лы¬ковых, основываясь на нашей совместной поездке к ним в августе 1988 года. Повстречались мы и с журналистом Юрием Угольковым, который периоди¬чески пишет о судьбе Лыковых в местной прессе. Пригласил нас на обед к себе домой. Обменялись взаимной информацией. Проводил на вокзал, и вско¬ре поезд уже уносит нас в Красноярск.
В поезде сразу засел за чтение книги В.Татуровой. Очень понравилось. Написано эмоционально, хорошим языком, почти без фактологических ошибок. Особенно сильно написано начало повести, затем не везде ровно, с неко¬торыми перепадами. Но в целом – здорово!. Это, конечно, не примитив с искажением действительности в известных газетных публикациях, а настоящая художественная литература.
11сентября /суббота/. В восьмом часу утра прибываем В Красноярск. Прощаемся у троллейбуса со Львом Степановичем, он едет к родственникам на правый берег Енисея, а я домой, где меня ждут так изрядно поволновавшиеся из-за нашей задержки мои родные.

Будучи в июне 1993 года в Москве, узнал от Л.С.Черепанова, что в мае Агафья через спутниковую связь "КОСПАС-САРСАТ" вызывала помощь. Через сутки к ней летал вертолет с доктором из Таштыпа. Оказалось, что на Агафью нападал медведь - пришел на ее усадьбу и не хотел уходить, несмотря на ее выстрелы из ружья в воздух. Как будто все обошлось, но самочувствие у нее не важное. Какие-либо лекарства принимать отказалась, сказав: "Могу только от Игоря Павловича". Конечно, меня такое доверие трогает, но это и плохо, т.к. я не всегда могу успеть вовремя к Агафье. Тем более, что вертолет сейчас стоит бешеные деньги - 270 тыс/час. В то же время, В.М.Песков, летая по своим писательским интересам с Н.Н.Савушкиным в "Таежный тупик", меня для обследования и лечения Агафьи брать не желает, т.к. однажды, как врач, я не согласился с его надуманной теорией о гибели остальных Лыковых от психологического стресса. Этого он мне до сих пор не может простить и при случае, почти в каждой своей публикации вспоминает недобрым словом, порой совершенно переворачивая факты или смещая их по времени, что до неузнаваемости искажает истинные события, имевшие место в Саянах в многострадальной семье Лыковых. Тогда же, в июне, условились с Львом Степановичем о поездке к Агафье в июле-августе этого года. Лев Степанович обещал приложить все усилия, чтобы пробить эту поездку через "высокое начальство".И вот числа 10 августа пришла телеграмма от Л.С.Черепанова: «Готовьтесь». Весьма неопределенно, но с надеждой, что поездка все же состоится. Шестнадцатого августа - уже более определенно: "Встречайте Абакане 19 августа, вагон восемь". Значит, мне нужно выехать из Красноярска 18 августа, чтобы на следующий день быть в Абакане. Однако утром 16 августа, когда я был на даче и строил дом, неожиданно приехала на машине соседка по лестничной площадке, Зинаида Яковлевна. Сообщила, что ее муж Николай Михайлович заболел и его положили в 20-ю больницу. Просила меня съездить посмотреть его и помочь. Поехали. Из дома я позвонил в больницу и узнал горькую весть - Николай Михайлович умер. Сама Зинаида Яковлевна сердечник, гипертоник, а ее сын тоже с пороком сердца. Вобщем, это был кошмар! Похороны состоялись 18 августа и, конечно, в этот день я выехать в Абакан не мог. На следующий день 19 августа 1993 года утром поехал на вокзал за билетом. Взял только на поезд, идущий через Ачинск - это дольше по времени. Просил купейный, а когда сел в вагон, оказалось, что он плацкартный. Вот это работает кассир! Самочувствие в последние дни плохое, и психологическое и физическое. Так что, уезжаю с неважным настроением. Да и с утра пришлось немало побегать, чтобы собрать все необходимое мази, травы, бинты для Агафьи. В поезде удалось поговорить с начальником состава о переходе в купе. Так что ночь поспал не плохо. До Ачинска этот вагон, вообще был пустой, а после - полупустой. С полуночи я еду в купе один. Как это получается у Железной дороги - в кассах билетов в купированные вагоны нет, а они идут пустыми?20 августа. Поезд приходит в Абакан в 10 часов 50 минут - это поздно. Успею ли к отлету вертолета? Впрочем, Лев Степанович каких-либо конкретных планов на этот счет мне не сообщал. Остается посматривать в окно вагона на красивые пейзажи юга нашего края и ожидать прибытия в Абакан, где в медпункте вокзала для меня должна быть оставлена информация.Точно по расписанию прибываем в Абакан. Никто не встречает. Но в медпункте есть информация от Льва Степановича, что он где-то у начальства и пробивает машину для поездки в Таштып. Оставляю рюкзак в медпункте и делаю обход территории вокзала. Уже продают яблоки, сливы, помидоры и, конечно, как и везде, всякие "сникерсы", "колы", "марсы", пиво в железных банках и другие спекулятивные продукты.Вскоре приглашают к телефону в медпункте. Звонит Лев Степанович. Сообщает, что находиться в комитете по охране природы и использованию природных ресурсов Республики Хакасия, машина будет не раньше часа дня, сам он вскоре пойдет на вокзал. Через полчаса он действительно появляется у медпункта. Первые приветствия, обмен семейными новостями. По делу ситуация выглядит следующим образом. Есть решения из Москвы о финансировании и обеспечении нашей поездки. А началось все с того, что 10 мая, когда Агафья дернула чеку на аппарате "Коспас-Сарсат", радиобуй почему-то дал две точки бедствия - первоначально южный Казахстан, а затем Еринат. В связи с этим, Лев Степанович получил телеграмму: "Москва 12/420 34 10/8 1703 Одинцово 3 Московской А/Я 57 Черепанову. Уважаемый Лев Степанович. По существующим техническим нормам Вам следует представить АРБ-ПК находящийся у Агафьи Лыковой для стендовой проверки = начальник международного координационного вычислительного центра системы КОСПАС-САРСАТ" Семиколенов. Далее Исполнительная дирекция международного Фонда милосердия и здоровья (МФМЗ) от 10 августа 1993 года дает командировочное задание общественному сотруднику МФМЗ Черепанову Л.С.: "1. Получить в Республиканском Фонде МЗ Хакасии ветроэлектрическую установку ВЕТЭН-01 (которая была выслана в адрес Фонда еще в 1991 году и найдена была только недавно через Министерство внутренних дел Хакасии. Это целая детективная история с участием Н.Н.Савушкина, Н.С.Абдина и др. - И.П.Н.), доставить ее на Усть-Еринат для А.К.Лыковой, смонтировать и включить в работу. 2. Приобрести за наличный расчет, доставить на Усть-Еринат для А.К.Лыковой 50 кг муки. 3. Установить на постоянное дежурство взамен действующего радиобуя системы КОСПАС-САРСАТ АРБ-ПК-1 апробированный АРБ-ПК. 4. Обеспечить медицинское обследование и необходимое лечение А.К.Лыковой".  Зам.генерального директора ИД МФМЗ:А.К.Коновалов 
Международным ФМЗ было дано так же предписание заместителю руководителя Федеральной службы лесного хозяйства России Д.И.Одинцову по организации доставки экспедиции на Еринат.Таким образом, под эгидой МФМЗ при долевом участии (обеспечение вертолетом) Федеральной службы лесного хозяйства организуется эта поездка с определенным заданием. Ветряк уже находится в милиции вокзала и нам предстоит его увезти в Таштып, а затем на Еринат. Около часа дня за нами приходит красная "Нива" и мы отправляемся в комитет по охране природы и использования природных ресурсов к заместителю председателя этого комитета Вишневетскому Ивану Ивановичу. У него идет совещание и мы 1,5 часа маемся в приемной. Затем разговор у Ивана Ивановича - деловой и конкретный. Загружаем в "Ниву" свои рюкзаки и аккумулятор от ветряка (остальная длинная часть ветряка не входит в "Ниву" и будет доставлена в Таштып на другой машине). За рулем сам Иван Иванович. Заезжаем к нему на дачу по каким-то неотложным делам, а затем к нему домой. Встречают жена, две маленькие дочки и две лайки. На скорую руку обедаем. Заезжаем за его сотрудницей с сыном (они в Абазу за ягодой) и около шести часов вечера отправляемся в Таштып.Иван Иванович уверенно ведет машину, скорость все время за 100 км/час. Но вскоре пришлось почти выскакивать из машины, она чуть не загорелась от неисправных тормозов. Около Аскиза въехали в дождь. В дороге обмениваемся информацией, своими проблемами. Инициативу удерживает Иван Иванович. Он энергичен, очевидно, талантлив - имеет около 50 изобретений по электрофизике. Работал в Томске на военных, затем заведовал кафедрой пединституте, защитил кандидатскую диссертацию. Ивана Ивановича чрезвычайно беспокоит состояние реки Абакан, как источника воды для Хакасии. В верховьях реки интенсивно вырубается лес, особенно кедрач, мелеют ручьи и речки, а сам Абакан становится маловодным. В верховьях вода чистая и обладает, по словам Вишневетского, большой биологической активностью, почему зимой река Абакан во многих тихих местах и не замерзает. Даже кристаллическая решетка Абаканской воды особая. А вот ниже Абазы река Абакан чрезвычайно загрязняется сбросами в нее нефтепродуктов, промывных вод с золотых приисков, тяжелыми металлами, ртутью (используемой при намывке золота), концентрация которых во много раз выше допустимых.Очень интересные данные сообщил Иван Иванович и об источнике "Горячий ключ". Оказывается, в прошлом году институт генетики из Москвы проводил на "горячем ключе" экспериментальные работы на мышах и лягушках. Выяснилось, по предварительным выводам, что под воздействием радона и воды у животных быстро растут опухоли, наблюдаются неблагоприятные изменения со стороны сердца. Хороший эффект получен при лечении воспалительных процессов, радон слабый, но подробно не исследован, конкретных величин излучения Иван Иванович назвать не мог. Исследования будут продолжены в этом году, предположительно с 25 августа, если окончательно решится вопрос с их финансированием. По приезде в Таштып сразу направляемся в мехлесхоз. Необходимо в первую очередь перед отлетом к Агафье решить вопрос подзарядки аккумулятора от ветряка и отладки самого агрегата. Без зарядки аккумулятора нет смысла тащить на Еринат ветряк. Этот вопрос сразу же взялся решить главный механик Сагалаков Елизар Прокопьевич. Все необходимое (разведение электролита и др.) было сделано, аккумулятор поставлен на зарядку и к утру следующего дня должен быть готов к работе. Состоялся у нас и не спешный деловой разговор с культурным и вдумчивым главным лесничим мехлесхоза Николаем Александровичем Свечниковым, нашим старым знакомым. С ним обговариваются детали поездки, загрузки и установки ветряка, закупки муки, риса, пиломатериала для постройки сеней у Агафьиной избы, персонального состава плотников. Николай Александрович хоть и молод, но к его дельным советам, мы внимательно прислушиваемся. Импонирует его искреннее соучастие в судьбе Агафьи и стремление оказать помощь ей и нашей экспедиции.Во дворе лесхоза мы встретили и других наших знакомых - Степана и Катьку, коз, вывезенных Львом Степановичем в прошлый раз от Агафьи. Кормиться они ходят к хозяйке Людмиле Степановне Бурундуковой, живущей через несколько домов от двора лесхоза, а остальное время проводят на людях, среди машин в лесхозе. Любимым их пристанищем в солнечные дни является тень под днищем грузовых автомобилей. А по вечерней прохладе они отправляются пощипать травки на аэродром, находящийся напротив лесхоза, или идут к Людмиле Степановне. Кстати, Людмила Степановна, ввиду того, что заезжая комната в лесхозе не была готова к приему гостей, пригласила нас с Львом Степановичем переночевать сегодня у нее. Мы с благодарностью согласились. При этом за вечерним чаем мы от Людмилы Степановны узнали любопытную деталь. Оказывается, коз для Агафьи выбирала и покупала в деревне Верхняя Сея Людмила Степановна, а не сам В.М.Песков, как он об этом широко оповестил в "Таежном тупике".21 августа. Утром вновь деловые встречи с Сагалаковым и Свечниковым. Затем поездка в Абазу к Ерофею Сазонтовичу Седову и Николаю Петровичу Пролецкому. Предполагается, что Ерофей Сазонтович сможет выполнять роль одного из плотников, а Николай Петрович будет главным в установке и наладке ветряка. Понятно, что роль двух старых друзей Агафьи не будет ограничиваться  названными рамками. Согласие обоих на участие в этой экспедиции получено. А вечером в Таштыпе мы уже имели длительную беседу с Ерофеем Сазонтовичем, на сборы которому не понадобилось много времени. Он уже в Таштыпе и готов лететь с нами. В неспешной беседе мы вспоминаем свои впечатления и результаты предыдущих поездок. Ерофей Сазонтович помогает уточнить некоторые детали жития Лыковых, сведения о здоровье и жизни Агафьи, пребывания Агафьи на "горячем ключе" и т.д. Легко находим общий язык, объединяет нас искреннее стремление помочь Агафье.Днем изрядно поволновались, когда Лев Степанович решил показать Николаю Александровичу Свечникову, как работает радиобуй. Лев Степанович дернул чеку (как у гранаты) и выпрямил антенну. При этом замигала красная лампочка, показывая, что буй начал посылать сигнал бедствия, который через пару минут будет принят спутником и затем передан на землю. По словам Льва Степановича, включение буя в течение 1 минуты безопасно и не будет зафиксировано спутником. Поэтому быстро задвинули чеку и убрали антенну. Красная лампочка погасла - сигнал прекратился. Однако, чуть только изменилось положение буя в руках Льва Степановича, лампочка вновь замигала. Лев Степанович судорожно придавил антенну, нажимающую на кнопку выключения. Лампочка погасла. Но стоило чуть сдвинуть буй или убрать руки - она вновь начинала мигать. И так много раз. А что, если сигнал тревоги уже засечен спутником и спасатели уже действуют? Да и как мы будем транспортировать буй в таком неустойчивом состоянии дальше? Осторожно, как мину положили его на окно. Лампочка не горит. А что дальше? Лев Николаевич с Николаем Александровичем уходят по делам в отношении ветряка, а я остаюсь наблюдать за буем, поглядывая на него с опаской. Через полчаса Лев Степанович возвращается и пытается упаковать буй. Тот в руках вновь начал подавать сигнал. Что делать? Предлагаю повторить всю процедуру включения и выключения заново: выдернуть чеку, освободить антенну и вновь хорошо, тщательно задвинуть чеку и убрать антенну. Так мы и делаем. После этого буй выключился надежно, а мы вздохнули с облегчением. Видно все дело было в не до конца вставленной чеке. Теперь никакие изменения положения буя сигнал не включают. Вечер и ночь прошли спокойно - спасатели не звонили и не прилетали.22 августа (воскресенье). Утро туманное. Постепенно день разыгрывается, выглянуло солнышко, довольно тепло. С утра консультирую Людмилу Степановну о её болячках, обговариваем дополнительное обследование и лечение. Потом с Львом Степановичем идем "по магазинам". Он приобретает вполне приличные ботинки Абаканской фабрики всего за 4300 рублей. Моего размера нет, я бы взял. Затем приобрели по будильнику - всего за 1400 рублей. И отправились в библиотеку. Лев Степанович ищет статью в газете "Хакасия", где пишут о женщине-ветеране у которой не ставят телефон, а вот Агафье поставили спасательный буй "КАСПАС-САРСАТ". Статью не нашли. Но зато я почитал интересную статью о Жорже Сименоне в "Эхо планеты", посмотрел передачу по телевидению о золотой лихорадке на Амазонке. Похоже, что в Саянах на притоках Абакана эта лихорадка тоже набирает силу. Прочитали и последние публикации в газетах и журналах. В четвертом часу возвратились в заезжую лесхоза.Вскоре прикатил на своих "Жигулях" из Абазы Николай Петрович Пролецкий и предложил съездить навестить Самойлова Федора Ивановича (друга детства Карпа Иосифовича) в село Верх-Таштып. Вскоре, преодолев около 40 км дороги, идущей по красивейшим местам Саянских предгорий, мы подъезжаем к дому Федора Ивановича. Соседи сказали, что он здесь уже не живет, а поселился около года назад у своей дочери Александры. Находим этот дом. У калитки сама Александра Федоровна, моложавая, энергичная женщина, 1931 года рождения. Приглашает в дом к Федору Ивановичу, сообщая по пути, что он совсем плох, из дома не выходит и почти никого не узнает, а недавно повредил еще одну ногу. Проходим в добротный дом с домоткаными чистыми половиками. В маленькой комнатке на кровати сидит щупленький, худенький человек с потухшими глазами. Здороваемся. Он смотрит на нас и не узнает, хотя мы уже дважды с ним встречались. Да, время делает свое дело! Ему уже 87 лет и силы его явно покидают. Той великолепной памяти, которую он демонтировал в прошлый раз, уже нет и в помине. Даже некоторых из своей родни не узнает. Помнит отлично только свой арест и ссылку. Рассказ об этом сопровождается старческими слезами и красными глазами. "Перебираю в памяти, перебираю", - тихо говорит Федор Иванович. Весной у него трагически погиб второй сын Борис, фермер-коммерсант - по словам Александры Федоровны. Это окончательно доконало Федора Ивановича, ведь первый сын погиб тоже трагически несколько лет назад. За что судьба так бьет человека? Сама Александра Федоровна больна бронхиальной астмой, "сидит" на гормонах. Обговариваю с ней возможное лечение. Выясняю также, что Федору Ивановичу платят мизерную по нынешним временам пенсию - 40 тысяч 300 рублей. Почему-то не дают компенсацию по реабилитации. Нужно помочь. Лев Степанович взял справку о реабилитации и обещал все возможное сделать. Старик очень рад, что его навестили. "Теперь будет долго вспоминать и всем рассказывать", - говорит дочь. Прощаемся, в ладонь ложиться сухонькая холодная рука старика, из глаз льются слезы. "Держись добрый человек! Всего тебе доброго!". На прощанье, уже у самой калитки Александра Федоровна вручила нам 3-х литровую банку тертой черемухи. Вот широкая русская душа, сибирский характер - не может отпустить гостя без подарка.Из Верх-Таштыпа отправляемся в деревню Матур. Это 18 км по живописным местам с богатейшей землей и обильными травами, перелесками, рощами, пригорками и горами. Довольно много встречных машин, мотоциклов с ягодниками и грибниками. Богатейшие эти места, говорят, уже приватизированы власть имущими. То тут, то там видны стога скошенного сена. Матур довольно большая деревня, где размещаются два отделения лесхоза. Лесхозу приходиться в последнее время туго, по несколько месяцев не выдают зарплату, лес продают тому, кто заплатит. Находим дом Агафьи Ермиловны Золотавиной, семидесятилетней женщины, загорелой лицом и еще энергичной, только что вернувшийся из тайги со сбора черники. Замужем Агафья Ермиловна за сыном Федора Ивановича Самойлова Никитой. Когда-то она тоже жила на Тишах и может рассказать некоторые подробности жизни людей этой деревни периода коллективизации. По ее мнению, Карп Иосифович ушел в тайгу потому, что всех сгоняли в колхозы, а не по религиозному фанатизму. В беседе на скамейке перед домом участвует сын Агафьи Ермиловны Николай, учительница, отказавшаяся назвать свое имя. Сам Никита Федорович мелькнул раза два, он варит варенье, замещая на время жену. Все местные осуждают Карпа Иосифовича за то, что он увел своих детей в тайгу, обрек их на муки и безбрачие. Отец Агафьи Ермиловны Залотавин Ермила Васильевич был вторым после Кукольникова председателем колхоза "Пограничник". Это о нем много нелестных слов рассказывали нам когда-то Карп Иосифович и Агафья, обвиняя его в доносительстве на них властям. Рассказала Агафья Залатавина и некоторые подробности двух походов вверх по Абакану и на "Черное озеро" в конце 30-х годов и начале сороковых вместе с отцом, Иваном Васильевичем Тропиным и другими парнями. В первом походе она была проводником, и тогда ее отца чуть не застрелили какие-то люди с Алтайского края, скрывавшиеся в тех местах. Вспоминает она и другие подробности, например, что на Тишах когда-то жили 3-4 монашки. О публикациях в газетах В.М.Пескова Агафья Ермиловна отзывается отрицательно, отмечая, что там "все переврано". Все сведения, сообщаемые Залотавиной, Лев Степанович фиксирует на магнитофон - он пишет о Лыковых и том времени книгу. Когда Агафья Ермиловна узнает, что я, профессор медицины, вновь собираюсь лететь к Лыковой, то говорит с осуждением: "К Агафье-то профессор, а тут до больницы не добьешься!". Это опять отражает мнение большинства людей, что Лыковой оказывается чересчур большое внимание, а простым труженикам, пенсионерам - нет. "Что ее там держит? Переехала бы к людям", - спрашивает Залотавина. И сама отвечает на вопрос: "Отец не велел!". Я спрашиваю: "Как, по-вашему, можно ли уговорить Агафью все же нарушить этот завет отца и перебраться к родственникам?" Следует категорический ответ: "Нет! Упрямая, там сидеть будет!" Хозяйка торопиться варить варенье и по другим домашним делам, да и уже темнеет. Пора прощаться. Домой возвращаемся другой дорогой, через Матурский перевал, закрытый туманом. Места тоже красивейшие. Даже по сравнению со вчерашним днем, красок осени в тайге стало значительно больше. Среди зелени все больше золота, киновари и других цветов великолепной поры года в Саянах. Домой возвращаемся в полной темноте. 23 августа (понедельник). Как всегда, подъем в 7 часов. Утро переменно-солнечное, теплое. На ограде, уже привычные нам, Степан и Катька видны из-под стоящей машины. Лев Степанович с утра побежал к начальнику авиаотряда Ольховскому, но его где-то нет. Через час Лев Степанович возвращается и сообщает, что у авиаотряда нет горючего и нет бензовоза, чтобы его привезти. Кроме того, команды от Одинцова Д.И. из Москвы не было. Из разговора по рации с Красноярским авиа начальством следовало, что нас можно забросить к Агафье только попутным вертолетом с пожарниками. А в округе два дня дожди и никаких пожаров не предвидится. Сегодня пожарных вывозят только из Ермаковского и Шушенского районов. В половине десятого из Абазы приехал Н.П.Пролецкий. Привез инструмент, лампочки, провода для ветряка, электролит для его аккумулятора. Лев Степанович с Николаем Петровичем уезжают на почту с телеграммой в Москву: "Москва, Пятницкая 59/19 Гослесхоз Одинцову = Четвертый день ждем распоряжение авиабазы. Прошу выполнить обещание = Черепанов". Одновременно Лев Степанович предлагает посетить райисполком. Вернулись они с Николаем Петровичем из райисполкома не очень-то веселыми. Глава администрации района, председатель опекунского Совета Агафьи Шулбаев Георгий Прокопьевич интереса к нашей поездке не проявил, денег на помощь Агафье нет. "Нет денег даже для оказания помощи инвалидам и воевавшим пенсионерам", - высказал он уже не новую для нас мысль. На счету Агафьи всего 3 тысячи рублей. Куда идет пенсия и есть ли она вообще, осталось неясным. Дано поручение разобраться в этом заведующему отделением социальной защиты Кызычаковой Наталье Николаевне. Из райисполкома Лев Степанович связался по телефону с квартирой Одинцова в Москве, т.к. команды на полет вертолета так и не поступило. Оказалось, что Одинцов еще не вернулся из командировки и наша ситуация была обрисована его жене. Обещала сразу по возвращению из командировки доложить мужу.До обеда Сагалаков и Николай Петрович заправили аккумулятор для ветряка и поставили его заряжаться.После обеда едем в аптеку. Закупаю на 2 тысячи рублей, конечно, из своего кармана, медикаментов для Агфьи: меновазин, пентоксил, настойку жень-шеня и боярки, ампициллин, адонис-бром, мазь Бом-Бенге, бишефитные и перцовые пластыри, лифузоль, пентальгин и другое. Заехали мы и в отдел социальной защиты. Наталья Николаевна нашла дело Агафьи. Оказывается, первоначально ВТЭК оформила Агафье пенсию по инвалидности. Дали ей 2-ю группу по карте, заполненной мною, на год, с апреля 1991 года по апрель 1992-го, в размере от 80 до 700 рублей (с учетом инфляции). Эта сумма перечислялась на Фонд милосердия и здоровья в Абакане. Затем, с мая 1992 года по настоящее время, пенсия не переоформлялась и деньги Агафье не начисляли. Буквально сегодня из Абакана пришла справка психо-ВТЭК, сер.ВТЭ-195 № 0692246 о переосвидетельствовании Агафьи на вторую группу без срока, с 1-го сентября 1993 года, с диагнозом: Условия формирования личности. (Мягко говоря, более странного диагноза я еще не встречал - И.П.). Для меня в этой истории осталось непонятным, почему нужно было оформлять пенсию не по соматическим заболеваниям, которых у Агафьи предостаточно, а по психическому статусу с участием психо-ВТЭК. Ведь психически Агафья совершенно здорова. Но главное, конечно, что Агафье вновь будет идти пенсия в размере 19006 рублей. В отделе социальной защиты мы договорились, что эта пенсия будет перечисляться на счет Агафьи, открытый в Таштыпе. При этом я предупредил, что Агафья об этом не должна знать, иначе она от пенсии откажется. Выяснили также, что Агафья имеет право на бесплатное лекарственное обеспечение.Из кабинета Натальи Николаевны Лев Степанович переговорил по телефону с Владимиром Николаевичем Штыгашевым - председателем верховного Совета Республики Хакасия. Он отнесся с участием и пообещал, что организацией нашего вылета на Еринат займется главный лесничий комитета по лесу Хакасии Подстрелов Владимир Степанович.После этого мы посетили главного врача районной больницы Иннокентия Иннокентьевича Ивандаева. Выяснили, что на Агафью в больнице заведена индивидуальная карта амбулаторного больного. В ней выставлены все диагнозы, которые я обозначил в карте для ВТЭК. Узнали, что 13 мая 1993 года к Агафье летал врач-терапевт А.И.Чертыков и выставил диагноз: хронический холецистит. Откуда у Агафьи хронический процесс в желчном пузыре, мне не очень понятно. Раньше у нее признаков воспаления желчного пузыря не наблюдалось. Этот же доктор находил у Агафьи инфильтрат в правой подвздошной области размерами 3 х 6 см. Выходит, инфильтрат стал несколько меньше, чем находил его в прошлый раз я. Или это чисто техническая ошибка при определении размеров инфильтрата "на глаз"? Из записей врача ясно, что от предложенных таблеток Агафья отказалась. Отказалась она и от стационарного обследования в больнице. Договорились с Иннокентием Иннокентьевичем, что он пошлет со мной доктора, который будет и в дальнейшем наблюдать ее. Конкретно, кто поедет с нами, решится позднее, т.к. у всех семья, хозяйство, ягодная пора и т.д. Портативного электрокардиографа в больнице нет и взять его с собой не удастся. Нет и парафина. Лаборанта взять с собой, чтобы сделать анализы на месте, также не удастся. Однако, если я привезу пробы крови, то анализы обещали сделать.В шестом часу вечера из Абакана привезли второй ящик от ВЭТЭНа. Иван Иванович сдержал свое слово. Вечером ящик распаковали и изучили его содержимое и инструкцию. Конечно, этим руководит Николай Петрович. Завтра, вероятно, опробуем работу ветряка, который приобретен на деньги коллектива 6-го треста Мособлстроя, находящегося в городе Одинцово. Изготовлен ВЭТЭН в городе Истра.Был у нас и Ерофей Сазонтович. Обсудили состав плотников, необходимый для сеней пиломатериал, загрузку вертолета и другие детали. Ерофей сказал, что с пиломатериалом вопрос решен с Николаем Николаевичем Савушкиным.Анисима Никоновича Тропина, свояка Агафьи, женатого на ее двоюродной сестре, из Киленска так и нет, хотя приглашение ему поехать с нами было послано. Время пребывания нашего в Таштыпе затягивается, и это влетает мне "в копеечку", которую я откладывал из отпускных на лесоматериал для строительства дачи. Официальной командировки у меня нет, я в отпуске.24 августа (вторник). Около 9 часов утра прибыл из Абазы Н.П.Пролецкий. Он занялся апробированием ВЭТЭНа. Вместо ветра наш умелец использует для прокрутки генератора ручную дрель. Вскоре вся схема собрана, проверена в работе - агрегат действует, лампочки загораются. Сагалаков и Свечников "приняли" работу Николая Петровича, обещали приготовить некоторые железяки для более надежного крепления ветряка. Я тоже занимаюсь делом - паяю проводочки к лампочкам для ветряка. Сделал 13 штук - этого Агафье хватит на несколько лет. Потом готовлю обед. Лев Степанович с утра в библиотеке - ищет статьи о Лыковых в местной прессе. Нужного так и не нашел. Потом он ходил в райисполком, пытался сдвинуть с места вопрос о нашем полете. Результат нулевой - никуда не дозвонился, о вертолете ничего не слышно. Последующие его попытки дозвониться из мехлесхоза до Вешневетского Ивана Ивановича в Абакане также окончились ничем. Дело насчет вертолета никак не двигается. Есть слухи, что завтра будет полет на "Горячий ключ", повезут больных. Но мы с нашим грузом и бригадой людей в заполненный больными вертолет, конечно, не войдем. Да и кто будет платить по 45 тысяч рублей за каждого человека - такова такса до "Горячего ключа". В общем, сидим в подвешенном состоянии. Только уже не в первый раз выслушиваем раздраженные высказывания о нашей заботе об Агафье. Люди считают, что если эта "сумасбродка" не желает выезжать с Ерината, то пусть живет, как хочет. Нечего выбрасывать на нее такие деньги и гонять вертолет. Вчера в аптеке, когда я брал лекарства для Агафьи, какой-то молодой еще мужчина плотного телосложения, когда услышал, что все эти лекарства для Агафьи, чуть не задохнулся от злости: "Тут для больных-то никаких лекарств не купишь!" Почему-то те, с кем приходилось разговаривать, считают и то, что наши старания для Агафьи, тем более установка ветряка, пустое баловство и, конечно, наши усилия не бескорыстны. Лев Степанович пытался пояснить что, например, для профессора Назарова это потеря двух недель отпуска, множество недоделанных дел дома и на даче, пропавшие дни отдыха для его детей (без отца на даче отдыхать в наше смутное время опасно) и потеря нескольких тысяч рублей из собственного кармана на медикаменты, питание и билеты. Однако это вызывает только понимающую улыбку: "Рассказывайте, мол, сказки!". Что же стало с нашими людьми? Почему они так ожесточились? Почему помощь ближнему без всякой корысти им кажется верхом глупости или хитрым расчетом?Около шести часов вечера ходили со Львом Степановичем в библиотеку. Он искал публикации о Лыковых, я читал о Мата-Хари. Оказывается, что и шпионкой-то она не была. В наше время все переворачивается с ног на голову. Библиотекарь так же считает, что Лыковой уделяется слишком много внимания. Хотя наши посещения ее подтолкнули перечитать очерк Валентины Татуровой о Лыковых на хакасском языке. Она училась вместе с Валентиной и положительно отзывается о ее очерке. Жаль, что мы не владеем хакасским языком и, естественно, прочитать не смогли. По пути домой повстречали библиотекаря Володю, который захотел с нами поговорить. И когда узнал, что я медик и еду лечить Агафью, то сразу выдал острую реакцию: "Для Агафьи все, а когда я попал в больницу с полутора промиллями (алкоголя), то с меня за четыре капельницы высчитали пять тысяч рублей. Хотел подать в суд, но дело не приняли". Было очевидно, что и сегодня у него в крови не низкие "промилли".Встретили по пути и одну из моих бывших студенток. Когда-то, лет 20 назад я руководил студенческой группой на сельхозработах в Ужуре и она была в этой группе. Я узнал ее сразу, помню даже имя, а она признала меня только через определенный промежуток времени, пока мы разговаривали с Володей-библиотекарем. К сожалению, бывшая студентка была сильно под "шафе" и по ее лицу и голосу было заметно, что это ее частое состояние. Поэтому, мы с Львом Степановичем поторопились прервать беседу с Володей и доктором. Как грустно!Вечером к нам в заезжую несколько раз заходил какой-то пьяница (ну что за день - везет на такие встречи?). Он предполагал, что у нас находится его жена, которую он называл проституткой и прочими словами. Себя же он называл "Кашпировским": "Я как Кашпировский!". Когда он появился в третий раз и спросил зло: "Зачем ты приехал?" - я ответил: "К Агафье едем". "А лечить будешь?" - и начал водить у меня перед глазами руками, делая пассы как Кашпировский. Я взял его крепко за руки: "Убери руки!". Он нажал на меня, я резко толкнул и он растянулся плашмя на полу во всю свою длину (более 180 см). С полу на меня смотрели ошалелые от неожиданности глаза. Конечно, мы его попросили уйти и не появляться больше. Бормоча угрозы, что-то вроде "пристрелю", он удалился. Но выстрелов через освещенное без занавесок окно не последовало. Вероятно, некоторым людям нужна именно такая встряска, чтобы они начали чуть-чуть соображать.25 августа (среда). Утром с Львом Степановичем спешим на радиостанцию авиаотряда. Идет утренняя перекличка всех отрядов края. Узнаем, что леса горят только возле Енисейска и Северо-Енисейска (еще с мая). В остальных местах обстановка спокойная, погода не способствует возгоранию лесов и патрулирование в нашем районе в ближайшее время не предвидится. Как явствует из разговора с диспетчером из Красноярска Анатолием Ивановичем, в отношении нас распоряжений  от Одинцова из Москвы не поступало. Может быть, что-нибудь проясниться с обеда. Советуют нам самим связаться с Одинцовым или другими ответственными работниками. Отправляемся в райисполком. Разговор с Шулбаевым ничего не дал - нет денег. Одинцов в командировке в Карелии. Министра лесного хозяйства Шубина в Москве на работе еще нет (разница во времени). Ему отправлена телеграмма, в которой говорится, что согласно договоренности с Д.И.Одинцовым осуществляется плановый полет на Еринат к А.Лыковой. Необходимость этого: 1. состояние здоровья Лыковой (опухоль нижней части живота), в составе экспедиции проф. И.П.Назаров, зав.кафедрпой КГМИ; 2. предписание службы "Коспас-Сарсат" - сменить буй; 3. доставить продукты на зиму; 4. доставка плотников; 5. установка ветрового осветительного агрегата. Просим дать соответствующее распоряжение на доставку вертолетом к А.Лыковой на реку Еринат. Даст ли эта телеграмма результат?На аэродроме узнали, что сегодня будет коммерческий рейс по завозу больных на "Горячий ключ", туда же полетит бригада по сбору золотого корня. Если бы мы могли заплатить по 45 тысяч и еще 200 тысяч от "Горячего ключа" до Ерината, то улететь можно (больных будет не много). Говорят, что командиром вертолета сегодня будет наш старый знакомый Вернер Валерий Андреевич. Он прилетит часа в два дня. Есть слабая надежда, что он нас возьмет.Николай Петрович пробует решить проблему вылета по своим каналам. Он договаривается со своим знакомым Владимиром Ильичем Скомороховым, представителем фирмы "Ирбис" из Абазы, которая осуществляет перевозки людей на "Горячий ключ". От этой же фирмы полетят заготовители золотого корня. Владимир Ильич довольно быстро понял выгоду для обеих сторон. Договорились, что сегодняшний рейс будет оплачен фирмой "Ирбис" (им все равно нужно завозить добытчиков корня), а обратный, который пойдет за нами и захватит заготовителей, будет оплачен комитетом по лесу. Надеемся, что к тому времени распоряжение из Москвы поступит. Перевозим свои вещи на аэродром. В 15 часов 50 минут вертолет приземляется. Но оказывается, что до Ерината не хватит бензина. После переговоров Скоморохова с Вернером выход найден. Мы летим. С нами по пути на "Черное озеро" летит Вишневетский Иван Иванович. Судьба вновь свела нас. Загружаем в вертолет наши вещи. В 16 часов 27 минут взят курс на Еринат. Поплыла за иллюминатором красивейшая картина, которую я наблюдаю, кажется в 23-й раз. Горы открыты, редкая облачность, легкая дымка. От Ивана Ивановича узнаем, что в этих местах идет золотая лихорадка. На Анзасе базируются три бригады золотарей, на Кизасе также добывают золото. Вся отмывка породы идет без отстойников прямо в речки, без всякой очистки. Сверху речка Анзас представляет собой сплошной глиняный поток. Вот так ради презренного метала гробится природа и здоровья тысяч людей, проживающих в низовьях рек и самого Абакана.В 17 часов 07 минут внизу "Черное озеро". Проходим над ним. Очевидно, Иван Иванович сверху хочет засечь браконьеров. Вертолет присаживается на бревенчатый настил, недалеко от избушки. Винты продолжают крутиться. Иван Иванович и двое мужичков уже в годах выпрыгивают из вертолета. Быстро выкидываем им вещи: бензобак, лодочный мотор, спиннинги, рюкзаки и прочее. Через минуту мы в воздухе. Группа Ивана Ивановича лежит на мешках, ветер от винта бешено колотит траву и ивнячок. В 17 часов 30 минут показывается Волковский участок, а еще через несколько минут - Еринат. Делаем круг и садимся на косу. Винты работают. Быстро выгружаем вещи, ложимся на них, чтобы не унесло ветром. Вертолет медленно, осторожно, по сантиметру поднимается, словно боится повредить нас, лежащих в 2-3-х метрах. Оглохшие, остаемся на косе под жгучим горным солнцем яркого летнего дня. Хотя дело к вечеру, но палит еще здорово. Оглядываемся кругом и на косогор у избы Агафьи. Идут минуты, а она не показывается. Становится тревожно. Жива ли? Наконец у воды замечаю степенно вышагивающую, Агафью. Слава Богу! Жива! Радостно-оживленная встреча. Агафья торопиться рассказать свои наиболее важные новости. Показывает на реку, которая перегорожена "заездкой" для ловли рыбы. По словам Агафьи, рыба сейчас скатывается и вчера она поймала семь штук харюзков. Вместе с Агафьей появляется ее собачка Дружок, которая дружелюбно льнет к ногам и явно желает, чтобы ее погладили. Неожиданно на тропинке появляется молодая женщина в туристском наряде. Подходит к нам. Знакомимся. Называет имя - Ольга. Оказывается, в последние три дня у Агафьи живут четыре человека. Двое из Нижнего Новгорода: один сегодня ушел на "Горячий ключ", а Ольга осталась, так как сильно повредила ноги и продолжать путь не может. Двое других - Алексей и Сергей - пришли с Алтайского края, родины матери Агафьи. Они на два дня ушли в гольцы за мумие. Поднимаемся по тропке с Ерината к избе. Агафья крутит головой, как будто высматривает что-то вокруг, и говорит “ Какой-то пакостной дух! Плохое дело! Наверное медведь кого-то задрал”. Потом мы догадались, когда разбирали наши рюкзаки, что это пахло свежее мясо, находящееся в целлофановом пакетике в рюкзаке Николая Петровича. Вот это нюх! После обмена новостями начинаем перетаскивать вещи и ветряк. Вдруг Агафья остановилась и прислушалась: "Вертолет, однако". Действительно, через короткое время показался вертолет. Облетел высоко над вершинами, ушел в Еринат, затем повернул за Туй-Дайскую гору. Через несколько минут вновь появился уже на низком уровне и сел где-то в устье Ерината. Очевидно, высадил каких-то рыбаков или ягодников. Через несколько минут вертолет уходит вниз по Абакану и Каиру. Мы устраиваемся в старой избе, которая сейчас пустует, и, конечно, потому, чтобы не занести инфекцию в избу, где живет Агафья. Уборка избы, грязи выворачиваем изрядно. Для "жилого духа" слегка протапливаем железную печурку. Распределяем места в избе. Я на лавке, где раньше спала Агафья, Лев Степанович - на гобчике у печки, где была лежанка Карпа Иосифович, Николай Петрович - на лавке напротив двери.  Новая изба большая, просторная, в четыре окна, с приятным запахом свежей древесины. Полы устланы домоткаными половиками. Большая печка, сложенная из камня, у северо-восточной стены. У печки устроена лежанка Агафьи. Напротив, на лавке сейчас устроилась Ольга с ее больными ногами. Последнее меня очень смущает, лучше бы ей устроиться отдельно в старой избе, чтобы не подвергать хозяйку опасности инфицирования. Но, к сожалению, этот вопрос решен был до нашего прибытия. Остается применить антисептики и хорошо обработать раны на ногах Ольги. В новой избе уже все как полагается для службы - развешены иконы, стопками лежат книги. В избе светло, чисто и уютно - совсем не так, как было в предыдущих избах Лыковых. Определенную светлость избе придает и то, что изнутри стены обшиты струганной фальцовкой. Спрашиваю Агафью: "Кто это тебе так хорошо стены обил рейками?". "Так сама обивала", - со смущенной улыбкой отвечает хозяйка, довольная тем, что ее работа понравилась. В интерьер новой избы хорошо вписались и новые часы, привезенные Львом Степановичем, которые мы подвешиваем на западную стену. Агафья очень довольна этим подарком. Однако думать, что в новой избе полный порядок, как во многих деревенских избах, было бы неправильно. Как всегда, в избе "рабочий беспорядок". Например, почти на середине избы стоит туесок, в котором находится высушенный козий творог и каменной плотности кораллики, покрытые давно высохшей сметаной. Как бы однажды Агафья не отравилась от такой пищи? Видя, что состояние здоровья Агафьи в настоящее время не внушает опасений, в первую очередь оказываю помощь незадачливой туристке Ольге. Сама она из Нижнего Новгорода, закончила экономический факультет университета, работает программистом в оборонной системе "Салют". Заядлая туристка, но на этот раз ей крупно не повезло. Да это и не мудрено, т.к. она вздумала путешествовать по горной заваленной тайге Саян в "тапочках", пригодных для пикника у речки "Линда" в окрестностях Нижнего Новгорода. Удивительно еще, что ноги у нее вовсе не переломаны. Осмотр показал, что ее ноги сильно потерты, особенно, правая. Мозоли просто кошмарные - краснота, отек, инфильтрация, на одной пятке протерто чуть не до кости. На повреждениях подошв, особенно глубокой раны на правой ноге, гной. Под ногтем большого пальца тоже скопление гноя, который вот-вот прорвется. Вероятно, ноготь придется удалять. Но сначала пробую консервативное лечение. Обработал все раны и потертости, положил повязки с хлорофилиптом, а большой палец для вытягивания гноя обложил подорожником. Развели костер у "хижины дяди Карпа". Готовим ужин. Агафья присела рядом, ей не терпится рассказать про свое бытиё. Отмечает, что "на Туве", когда она ездила в гости в монастырь, сразу заболела. "Там болели монашки. Лечились багульником, чабрецом. Перечную мяту, медунки принимала". Выходит, что ни один выезд Агафьи в гости не обходится без болезни. Далее Агаша весь вечер рассказывает, как она жила этот год. Все повторяет, как у нее "болел остеохондроз", руки, спина. После "Горячего ключа" было лучше. Очень насторожил меня рассказ о лечении Агафьи мануальной терапией, проведенной доктором Кочновым. Похоже, что доктор сделал ей подвывих в шейном отделе позвоночника - не поворачивалась голова. "Вся спина хрустела и болела. Негодно!" - заключает Агафья. Однако я не тороплюсь делать окончательных выводов. Нужно будет потом спокойно порасспросить и осмотреть Агафью, когда улягутся суета и эмоции первого дня встречи. Несколько раз Агафья с негодованием говорила, какое "вранье" про тятю написал Песков: "Ложно пишет Песков!" Пытаюсь перевести разговор с этой болезненной (даже не совсем понятно, почему так эмоционально вдруг реагирует Агафья) для нее темы на шутку. Спрашиваю: "А где у тебя тут "Тупик"? Я уже лет 13 езжу сюда, а ты мне его все не покажешь". Хохочет взахлеб: "Вот насмешил", - и снова смех. Несколько раз за вечер Агафья возвращается и к теме коз - уж больно тяжко они ей достаются, корма не хватает, молока не дает коза. Сейчас у козы три козленка, они блеют в сенцах нашей избы. Имеются также две белые и одна черная козы. Из разговора похоже, что и ухаживать за козами Агафью никто не научил. Ведь ранее у Лыковых их не было. Хозяйка забывает их покормить, доит не регулярно, иногда раз в несколько дней (со слов Агафьи). Агафья рассказала также, что до марта над тайгой расстреливали ракеты, а обломки падали иногда невдалеке от избы. Много обломков ракет видели и Ольга с Вадимом, когда шли к Агафье. А Иван Иванович, когда летел в вертолете, говорил, что уже наложен мораторий на расстрел ракет, выделены средства на поиск и уничтожение их остатков в тайге, т.к. они могут быть радиоактивными. Выходит, мораторий принят, а полигон по расстрелу ракет над Саянами как работал, так и продолжает свое губительное дело. Вечером ужин у костра, разговоры. Довольно холодно, приходится натягивать на себя теплые одежки. Агафью беспокоит медведь, который появляется уже три дня подряд в непосредственной близости. Где-то около 12 часов ночи залаял Дружок. "Погано-то это! Медведь рядом", - говорит Агафья, идет в избу и дает три предупредительных выстрела вверх. Через минут 10 вновь лает Дружок, прицепленный на веревке у спуска на Еринат. Всем почему-то разом захотелось в избу. Укладываемся спать. Лев Степанович уже храпит, а Агаша неспешно все ведет свои рассказы. Расходимся около часа ночи. Сон хороший, но короткий. Проснулся среди ночи, а сна "ни в одном глазу". Как будто долго и хорошо спал. До утра мучаюсь в забытье. 26 августа (четверг). Встали в полвосьмого. На улице холодно, на градуснике всего 5 градусов тепла. Костер. Завтрак. В 8 часов 37 минут из-за Курумчукской горы выплеснулось солнце. В одиннадцатом часу начали монтировать ВЭТЭН. До обеда собрали его, установили на крыше старой избы, закрепили "на живульку". Изрядно умаялись. Обед. Потом доделываем установку, укрепляем в четыре стороны проволочные растяжки, чтобы ветряк смог устоять в любую бурю. Электрические провода проводим в Агафьин дом. Но с беспокойством поглядываем на лопости ветряка, до обеда они не крутятся. Расстроились. Будет ли работать? После обеда подул ветер - лопасти энергично покрутились и снова остановились. К шести часам вечера закончили всю электропроводку в Агафьину избу и в старую. Николай Петрович подробно инструктирует Агафью как включать, как выключать лампочки и сам агрегат. В Агафьиной избе мы сделали две лампочки: одна посередине, а вторая ближе к иконам, где она читает свои молебные книги. Агафья быстро все усвоила и сама включает лампочки, они загораются, а Агафья смеется довольная. Вопреки утверждениям некоторых скептиков, Агафья с удовольствием восприняла электричество: "Теперь-то светло будет!". Сам агрегат и электропровода для Агафьи какой-либо опасности не представляют - напряжение как от аккумулятора автомашины. Пока лампочка горит только от аккумулятора, т.к. ветряк в безветрие не действует. В ветреную же погоду ветряк будет давать ток на лампочки и подзаряжать аккумулятор. Днем довольно тепло – 23оС, погода переменная. В обед по речке проходили два рыбака с мальчиком лет двенадцати. Очевидно те, которые высадились с вертолета. По словам Агафьи, специально для рыбалки сюда еще не прилетали. А вот в гости - да, и даже иностранцы. Так, 10 июля 1992 года в гостях у нее были итальянцы. Агафья рассказывает: "Толмач (переводчик) меня выспросит, а потом с ними разговаривает. Обещали длительно действующий фонарик, но посылка-та не потерялась ли?". Последние слова главного итальянца были: "Живи, крепись на месте!" А что еще остается Агафье? Она очень рассчитывает, что Алексей, который ушел в скалы за мумие, из поселка Турачак (родина матери Агафьи) с реки Бия, останется с ней на зиму и поможет ей по хозяйству. С ее слов, он этого хочет сам. А деревня Турачак, оказывается, примечательное место - там Бия сходится с речкой Лебедь и образуется мощная река Сибири Обь. "Если человек будет (останется Алексей), то коз-то оставлю, а ежели нет - надо прекратить (зарезать) их. Страшно дело - не могла молиться, угробилась с козами, даже левой рукой молилась. Рубила деревья, козам таскала (ветки), нечем коз-то кормить. Один тюк сена мало. Салому-то привезли негодную! Когда рубила ивняк для коз, после ревня геморрой открылся. Хотела написать Пескову: "Не радости привез, более скорби". Пусть этот Песков приедет и всем этим хозяйством займется (перечисляет - картошка, огород, сено, веники для коз и др.), тогда и пишет", - в сердцах, с осуждением "вранья" и некомпетентности журналиста, говорит Агафья. - "В Великий пост коз-то кормить совсем нечем стало. Был один козел и две козы, все с голоду переболели. Козы обезноживали. Орехи, таблетки левомицетин, интроксолин давала черной козе. Черну (козу) крапивой поила, после стала приступать на ногу, помаленьку ходить". Повествование о злоключениях с козами длится много минут: "С ними-то надорвалась. Страшно! Сама-то с ними не в силах. В это время включила (буй), освободиться от них хотела. Но (буй) не сработал, до 50 минут включала. На бадожке ходила. Коз водила на косогор - каки кустики хоть поедят. Но был снег (глубокий) и ничего нет - с ног падаю, водить не могу. Пятигоднейшие веники с дальней пашни притягала. Свеклу, картошку варила. Белая коза по полковшику (молока) давала. Через день себе, через день - козлятам. Восемь дней козочку поила. Картошек много пошло, пшеницу с колосом скормила, сухари, сухую картошку с севера занесенную. Все думала, думала. Кормить-то нечем. Решатся (сдохнут) с голоду. Все зерно решила отдавать. В Пасху колоть нельзя". И еще долго идет рассказ о тяготах с козами и своих болезнях до вызова вертолета через "Каспас-Сарсат". Савушкин был на МИ-2 и коз вывезти не смог. "Песков назвал козла Степан, какой же он Степан? Смех один" - говорит Агафья. Агафья весной несколько раз дергала буй, но сработал он только один раз. Почему? По словам Агафьи, если бы в первый раз она не дернула буй, то "окоченела" бы. "Не было совсем дров, щепочками-то курятник топила, угольки одни хранила. Лед в избе намерзал". "Агаша, а где у тебя двухэтажная печка, о который Пишет Песков?" - спрашивает Лев Степанович. Агафья хохочет: "Ничего не было. Насмешили! Печь-то низкая. Это-то Песков до смеху!" - и опять хохочет взахлеб. Тема двухэтажной печки на несколько минут стал для Агафьи предметом юмора. Многие другие утверждения Пескова в "Таежном тупике", книге, которую он ей подарил, Агафья так же отвергает. Из ее слов, Песков очень много пишет наверно. Например, Агафья вспоминала историю семьи своей матери, женитьбу Карпа Иосифовича. Он ходил за невестой на Бию с Каира, а не с Тишей, как написано у журналиста. Резко не согласна Агафья и с утверждениями Василия Михайловича, что отец умер от старости: "Тятя перед смертью был как летом. Вы же видели (обращение к нам). Дрова рубил, таскал дрова, пилил, кряжи таскал не по годам. Всю осень, зиму дрова пилил". Вспомнив отца, Агафья говорит: "Пока тятя был жив, вместе с ём хотела переехать на отделение (т.е. отдельно от деревни) в Киленское к родственникам». Однако, побывав у них в гостях, поняла, что у неё много разногласий с родственниками по религии: "На такое братство я не согласна!" Оказывается, вот она еще одна причина, почему Агафья не хочет переезжать с Ерината. В 19 часов провел врачебный осмотр Агафьи. Пульс 72 удара в минуту, ритмичный. Артериальное давление 115/75 мм рт.ст. Тоны сердца приглушены, ритмичны, шумов нет. В легких дыхание везикулярное, проводится по всем легочным полям, хрипов нет. По сравнению с данными предыдущего осмотра в легких стало лучше. Живот мягкий, слегка вздут, на два пальца ниже пупка больше справа четко пальпируется округлое опухолевидное образование, плотное, мало смещаемое, 4х6 см. По сравнению с прошлым годом опухолевидное образование стало пальпироваться более четко и несколько уменьшилось в размерах. Вероятно, все же это не аппендикулярный инфильтрат, а миома матки. Печень у края реберной дуги, безболезненная, симптомов хронического холецистита нет. Селезенка не пальпируется. В правой подмышечной области определяется кистообразное образование, продолговатой формы, 3х5 см, гладкое, плотно-эластичной консистенции. Агафья утверждает, что образование в подмышечной области появилось "от тяжести, от котомок, шесть годов он укрепился", а "аппендицит" (это термин, который употребила Агафья) случился после Ивана Васильевича. Позвоночник Агафьи как бамбуковый ствол, плотный, с трудно различимыми элементами. Справа в грудном отделе определяется выпуклость позвоночника, очевидно, частичный вывих межпозвоночного диска. Правый плечевой сустав несколько болезненный при движении. Сухожилия на левом предплечье (там где был тендовагинит) уплотнены, но "хруста" нет. Рассказ Агафьи на медицинские темы тоже несет интересную информацию. В прошлое лето, сразу после мануальной терапии Кочнова, у Агафьи были нелады с шеей. Она рассказывает: "Хожу, голова набок - сразу после Кочнова. Не наклониться, нисе. На пне еловом поотминалась маленько (терлась шеей о пень), пошла, к солнцу спиной погревась, сварила манжетку (болеутоляющую траву) - приоблегчало. Поехала на ключ. На ключе после первой ванны пот прошиб, спала. На ванну схожу, потом на отдых. Шея как свернутая. Воскресенье голову повернула, позвоночник в шее как скрустел, тады позвоночник встал на место, голова начала поворачиваться. После седьмой ванны заоблегчилось". И далее Агафья рассказала свою схему лечения на "Горячем ключе". Ванны принимала два раза в день, один раз - три (ночью), отдельные дни по разу, но "это плохо было" - "три псалма по времени" (5 минут). Иногда сидела по 20 минут. В общем, нам стало ясно, что никакого режима в лечении у Агафьи не было. Сложилось впечатление, что кратность и время приема ванн зависели от количества лечившихся и пропускной способности ванны. Каждый стремился "ухватить" ванн побольше. Сама Агафья сделала вывод: "Лучше три раза, раз - плохо". Выходит, рекомендации Кочнова принимать ванны не более 10 минут, Агафья не выполняла. "Сначала спину и плечи отминаю, потом в ванну. Сердцебиений не было, только "жилы бьются", так как зимой биение было, так в ванне не было. В зиму только ноги болели, с детства они болели. После ключа неплохо (было). Весной с козами получилось дело, кормить нечем, водила их, они дергали – надорвалась. Температура в ту зиму была, нонче не было. На ключе температуру мерила - не поднималась. С ключа врач Вячеслав Анатольевич Немакин взял. Давление мерил - нормальное было. Нынче летом руки заболели, температура до 37, выше не было. Пила перец, малину, можжевельник - температуру посадила", - продолжает свой рассказ Агафья. И далее она вновь рассказывает о событиях предыдущей зимы, которые я описал в дневнике в августе 1992 года. Два дня назад у Агафьи заболела спина, Ольга натирала "апизатроном" и это принесло облегчение. После рассказа Агафьи о "свернутой" шее, я счел необходимым, поделится своими мыслями на этот счет с Львом Степановичем. Ведь мы с ним не всегда бываем на Еринате вместе и он, как и в прошлый раз, может пригласить, конечно же из добрых намерений, к Агафье еще какого-нибудь неизвестного целителя. Я пояснил Льву Степановичу: «Меня смущает применение мануальной терапии и лечение "народными" средствами специалистами, уровень квалификации которых нам неизвестен. Это может дать отрицательные последствия. Жизнь уже не раз показывала нам (вспомним коз, кур, лучшие сорта картофеля и прочее), как осторожно нужно подходить к активным действиям, касающимся Агафьи. Мне кажется, что привлечение специалистов, особенно врачей и целителей, из далекой Москвы, которых мы не знаем и они могут быть у Агафьи только наскоком и которых, возможно, в большей степени интересует самореклама и реклама своей коммерческой медико-спортивной фирмы, чем действительная помощь Агафье, не целесообразно. Прошу простить меня за некоторую назидательность последних фраз, но, надеюсь, Вы понимаете, что это продиктовано заботой об Агафье, за жизнь которой мы с Вами морально в ответе". Лев Степанович был несколько удивлен необычно жесткой манерой моих высказываний, даже нахмурился, но думаю, понял без обид смысл сказанного. А с Агафьей, категорически настаивающей на лечении на "Горячем ключе", мы договорились, что она не будет сидеть в ванне более 10 минут. У Агафьи на сегодняшний день две собаки-лаечки, но какие-то крохотные для это породы. Дружок - рыжий, ласковый, вечно голодный, на ребрах шкура как натянутая на барабане. Обычно он не на привязи и свободно рыскает по усадьбе - не дай Бог оставить что-нибудь съестное без присмотра. Вторая, Муська - черненькая, настороженная, ни за что не подойдет, даже хлеб из рук не берет, но если бросишь - с жадностью съедает. Помаленьку подкармливаем собачек. Вечером свирепствует мошка - долго у костра не усидишь. Натягивает тучи. Наверное, будет дождь. Когда стемнело, в избах зажегся электрический свет. Но пока от аккумулятора - ветра нет и ветряк не вертится. Необычно празднично и светло в избе. Но заряд батарей нужно экономить и вскоре электролампочки мы выключили, а зажгли свечку. "После этого-то свеча темна!" - констатировала Агафья. Вечером у костра, а затем в избе Агаша рассказывает нам разные истории. В том числе, как они в хижине дяди Карпа чуть не сгорели. Горящую стену, за неимением под рукой воды, Агафья гасила отваром мать-мачехи и закваской ржи. "А тятя так и не пробудился. Если бы не я, так и сгорели бы заживо. После этого в эту (где живем мы) избу переходить стали", - с улыбкой рассказывает Агафья. И далее повествует, как мучалась в этой избе с угара от толи, убегала на улицу в дождь в лапатине. "Намокну, а сушить-то негде. Вся (лапатина) истлела", - говорит Агафья и бросается под лавку. Оттуда она извлекает эту лапатину, действительно всю истлевшую. "С этой избой-то намучилась!" - подтрунивает над собой Агафья. Вновь недобрым словом вспоминает Агафья Ивана Васильевича Тропина. Он "приставал" к ней. Это было "когда он выпросил вертолет у Сергея Петровича (Черепанова)". Агафья говорит: "Я очень болела, все жилы стянуло, а ему все нипочем, схватил меня. Четыре дня отбивалась. Потом сотворил. Из избы вышла, чуть не убилась о поленницу". Агафья вспоминает наш приезд в это время и говорит: "Вовремя приехали, совсем худо было - преставилась (умерла) бы я". Рассказала Агафья и как караулила она строителей, чтобы не укоротили избу. Они не хотели делать большую. Агафья их заставила. Лев Степанович спрашивает Агафью: "Нужен ли тебе барометр для определения погоды?". Агафья смотрит в недоумении (хотя перед этим получила разъяснения об этом приборе): "Это-то не надо, погоду и так знаю. Мошка как подымается - дождь будет", - как неразумным детям поясняет она нам. Определенную часть времени Агафья посвятила святым писаниям. Подробно рассказала о Ноевом ковчеге и о том, откуда взялась кошка. А потом по моей просьбе, по памяти, не заглядывая в святки, назвала, какое имя получила бы Ольга при крещении в церкви - Лукия. Спать ложимся поздно - в первом часу. Печка протоплена и на маральих шкурах вначале даже жарко. 27 августа (пятница). Сегодня встали поздно - почти в 9 часов. Ночью лил дождь, и его шум смешивался с говором бегущего по камням Ерината. С утра тоже подсевает, кругом сыро, влажно. Стоит только остановиться, как над тобой зависает тучка мошки и, конечно, немедленно начинает тобой закусывать - только успевай отбиваться. Николай Петрович разводит костер, готовит чай. Завтракаем в избе - уж больно досаждает мошка. Николай Петрович лазил с Агафьей в ямку за картошкой. Там сухо, чисто, картошки "до новой хватит" (по словам Агафьи). Хотя, по нашим меркам, уже можно копать новую, но Агафья не хочет этого делать - рано. Покрутившись немного в ямке, Агафья торопиться ее покинуть. "Жар по жилам пошел, рука заболела". Жалуется, что вчера талину срубила и притащила, так рука заболела. Интересно, а что означает "жар по жилам пошел"? Может быть, в ямке скапливаются газы и Агафья это чувствует?  Агаша пришла к нам в избу, принесла на завтрак кедровых шишек. А в руках у нее красивый камушек только что взятый с Ерината. Сидит, любуется на него и нам показывает. Выходит, восприятие окружающей красоты не чуждо Агафье. Рассказывает, как тятя однажды принес Дмитрию красивый камушек "как лепесток". Пока на улице идет дождь, Агафья рассказывает нам о некоторых сторонах жизни христиан. Например, шапки-треухи христиане носить не могут, а носили четырехугольные из овечек. Оказывается, мать Агаши вышла с Алтайского края, с реки Бия, недалеко от Телецкого озера. "Загоревались-то, хлеб не дошел (не успел вызреть). Как жить будем?" - повторяет Агафья слова матери о трудных днях жизни на Бие. Печальный рассказ о трудностях жизни матери, об их раскулачивании длится ни одну минуту и записывается Львом Степановичем на магнитную ленту. Отец матери "был представлен к церкви", читал там какой-то молебен. О своем отце Агафья рассказывает: "Когда тятя с Тишей переселился на Каир, то поехал выбирать жену на Бию, но не хватило 30 рублей на подарки. У тяти денег не было, а Степан (брат) не дал. На следующее лето он приехал на Селезень (Лебедь?) и с Бийска те (мать с родителями) приехали". Ездил за женой Карп на коне, за которого потом несколько лет расплачивался. Карп выбрал жену из многих "претенденток". - "Мама была хороших родов, да грамотна, домовита была", - перечисляет Агафья качества матери, из-за которых ее предпочел Карп другим девицам на выданье. В середине дня сделал перевязку Ольге. Гнойная рана на правой подошве под подорожником полностью очистилась, из-под ногтя поступает гной – хорошо, что он начал активно отходить. Надо бы удалить ноготь, но Ольга боится, да и явлений нарастания и распространения воспаления нет. Так что, наверное, к хирургическому вмешательству прибегать не прийдется. Вновь прикладываю на палец подорожник. Остальные ранки и потертостиочень хорошо очищаются и эпитализируются под хлорофилиптом. Накладываю новые повязки с хлорофилиптом. Затем валим деревья. По мнению Агафьи: "Лучше будет, снег сходить ране будет. Огород можно расширить и попилить на дрова (деревья)". Нам кажется, что и ветер по каньону Ерината будет легче попадать на ветряк. Сначала расчищаем от деревьев западную сторону с верховьев Ерната. Моросит дождь, а когда рубишь дерево, то на тебя дополнительно еще обрушивается поток воды с веток. Вскоре уже все мокрые. Но от работы жарко. Из поваленных берез делаем веники для питания коз зимой. При пилке и рубке деревьев испытываешь очень неприятное чувство - топор входит в живое тело. Да и грустно видеть красавиц пихт или березок, лежащими на земле, а не устремленными ввысь. Мысленно прошу прощения у срубленных деревьев. Некоторые деревья приходится валить на самом склоне скалы. Страшно смотреть, как внизу с шумом несется Еринат.  К трем часам я умаялся, да и голод дает о себе знать. Иду разжигать замокший костер и варить обед - я сегодня повар. Николай Петрович решил до обеда свалить еще три больших кедра на самом краю скалы, после этого вид на верховья Ерината будет открыт полностью. Лев Степанович обрывает ветки с поваленных берез и заготавливает веники для коз. Вскоре костер ярко вспыхивает и похлебка уже булькает в котле. А я пока обрубаю ветки с лежащих пихт и складываю их в стожки - пригодятся для удобрения иголками Агафьиного огорода. Работать в условиях среднегорья в период акклиматизации довольно трудно, одышка, плывет голова. Лев Степанович, несмотря на хорошее здоровье, в этот раз работает менее интенсивно - все-таки 64 года сказывается. К костру подходит Агафья и с удовлетворением говорит: «Гора-то открылась!» К этому времени Николай Петрович уже срубил и сбросил последний кедр в Еринат. Кедры, проплыв некоторое время по реке, осели на перекате, не дойдя до "заездки" для ловли рыб. Пока я чищу картошку и готовлю еду. Агафья развлекает меня разговорами. На мошку, которая сегодня свирепствует, она внимания не обращает. Вдруг Агаша вспоминает, что еще не рассказала мне, как трудно привыкала к соленой пище, не могла съесть ни одного соленого гриба или ложку соленой капусты. "Все зажигало, и пьешь, пьешь (воду), никак не напьешься. Жажда такая!" «Потом помаленьку картошку стала подсаливать, да в похлебку чуть-чуть добавлять". И вдруг неожиданно, спрашивает меня: "А лани анализ, кровь-то брал. Как там соль-то?". Она, конечно, помнит, что раньше я говорил о нарушениях в солевом обмене. Успокаиваю ее, что в прошлом году солевой состав был уже нормальным. Удовлетворенно кивает головой, вспоминая, что когда-то я правильно говорил ей, что соли сразу много принимать нельзя. "Нужно помаленьку. Тятя к соли привык без таких мук", - говорит Агафья. Это и понятно, т.к. Карп Иосифович в детстве и молодости употреблял соль Спрашиваю Агафью, как она относится к бане. "Это-то негодно. Как захожу (в баню), так сразу схватывает. После-то неё хуже". Говорю, что сразу в очень горячую баню ходить не надо, можно так сильно и не натапливать, сделать ее не такую горячую и сухую. "В сухой-то я прогревалась, хуже стало. Только на Горячем ключе лучше стало", - отвечает Агафья, вновь который раз поворачивая разговор о поездке на ключ, его пользе. Очевидно, она опасается, что я не разрешу ей поехать на ключ. Дальше из рассказа Агафьи оказывается, что и к соленому она привыкла только после ключа, и шейный позвонок встал на место там. В ключе Агафья видит панацею от всех своих болячек. Успокаиваю ее, что на ключ ей поехать можно, но только лечиться нужно осторожно и правильно - не более одного раза в день по 10 минут. Опухоль, которую мы пальпировали в прошлом и этом году в брюшной полости, очевидно, не растущая злокачественная или доброкачественная опухоль, а воспалительный инфильтрат в стадии обратного развития (миому матки тоже исключать нельзя). Тут же Агафья рассказывает, как мужчины и женщины, лечащиеся на ключе, поступают неправильно - пьют и курят. "Пить-то ни до, ни после ванны нельзя. Негодно-то делают. Плохо это. Рассказывали, один напился в яму (ванну) полез. Тело только достали. Негодно это!" - говорит Агафья. Пока мы "зацепились языками" с Агафьей, обед готов. Зову всех обедать в избу, у костра заедает мошка. Агафья к обеду преподносит нам пучок крепкого и горького зеленого лука со своей грядки. Каждый день она чем-нибудь да одаривает нас - то шишками, то картошкой (видя, что наша уже кончилась), то куском своего, уже белого, хлеба. Отказаться от подарков этой доброй души неудобно, хотя своих запасов у нас еще на много дней. Горы сегодня укутаны клочьями серого тумана, который медленно расползается вверх, не предвещая хорошей погоды. Полное безветрие, наш ВЭТЭН обвис лопастями и не думает крутиться. Прочитал журнал "Церковь" (привезенный Львом Степановичем), где Александр Лебедев из старообрядческой Митрополии Московской и всея Руси описывает свою поездку к Агафье. Понравилось. В основном делает акцент на религиозные дела, но и природа, обстановка, условия жизни, характер Агафьи описаны хорошо и правдиво, в отличие от некоторых журналистов. Слушая рассказы Агафьи, читая статьи В.И.Шадурского, Казанских лингвистов, Лебедева, понимаешь, насколько, не давая себе труда углубиться в тему, а зачастую "дописывая сюжет" в нужном направлении и этим сотворяя ложь, пишет известный журналист. После обеда Агафья с Николаем Петровичем ходили за речку за шишками. Собачки увязались за ними. За час собрали мешок паданки. Видели много, много следов медведя, один - огромный, развороченные колоды, объеденные кедровые шишки. "Было жутковато", - признался Николай Петрович, говоря о наличии признаков многих медведей в кедраче. Часа в три пошли на берег Ерината вниз по реке для прорубки тальника для корма коз. Завтра и послезавтра праздничные дни (Успенье), и рубить деревья будет нельзя. Поэтому Агафья просит сделать это сегодня. Срубили несколько талин, ободрали, связали в вязанке и принесли к козам. На кусте у берега утвердили красный флаг для отпугивания медведя. Вечером пошли поклониться праху Карпа Иосифовича. Могилка поросла высокой травой, из которой едва выглядывает массивный, черный от влаги крест. Видно, что Агафья совсем не ухаживает за могилкой. Хотели навести порядок, но подумали, может, это нельзя делать нам, мирским людям. Земля тебе пухом, Карп Иосифович! Придя к избе, спросили у Агафьи: "Можно ли могилку прибрать, траву вырвать?" - "Это-то не знаю. У Анисима спросить надо. Мы-то на могилках траву не рвем". И далее задает вопрос нам: "Ухаживают ли за могилками?". Говорим, что в городах и деревнях ухаживают. Следует ответ: "Ничего не знаем". И мы понимаем, что наше вмешательство здесь ни к чему. Затопили печь, прогреть избу на ночь. Пришла Агаша. Вновь разные разговоры, воспоминания. Выясняется, что за постройку изб Агафья строителям платила деньги. По словам Агафьи, старший бригадир говорил: "Если заплатите, то поедем строить". В то же время на новую избу было выделено минлесхозом РСФСР 25 тысяч рублей, Агафья сумму точно не знает, но свои приплачивала. "А Песков и Савушкин выдали это за свое благодеяние?", - негодует Лев Степанович. На зиму Агафья сушила сухари - два мешка, один скормила козам. Привезли всего один тюк прессованного сена - 200 кг, его хватило не надолго. С дровами тоже были проблемы. В то же время бензопила, в прошлом году привезенная Таштагольцами по просьбе Льва Степановича, ржавеет под навесом, а мы пилим вручную. Неужели местные доброхоты, имеющие в своем распоряжении вертолет, не могут забросить сюда десяток-другой литров бензина и решить все дровяные проблемы, которые так остро встают перед Агафьей долгими зимами? Конечно, разговор заходит и на медицинские темы. От Агафьи я узнал два новых рецепта для растирания спины. Она использовала для этого козью сметану с красным перцем, который она истолкла предварительно в ступе. Смола с орешным (кедровым) соком тоже использовались для этих целей. Агаша рассказала, как болели у нее зубы на Енисее в монастыре и позже. Описывает эти боли красочно, точно по симптомам, как в учебнике для студентов. Очень тяжело было. Однажды приезжал стоматолог Иннокентий Иннокентьевич, хотел зуб выдернуть, но Агафья не дала. Я вспоминаю, что Иннокентий Иннокентьевич говорил мне, что он был у Агафьи в 1990 году, находил больным 7-й верхний зуб справа, остальные целые, у передних стерта эмаль. "Зуб раскололся от болезни. Игорь Павлович говорил, что от гноя кровавик (чистотел) заваривать. Стала им полоскать, греться на чумашке (заливала в чумашку горячую воду и ложилась щекой). Потом прорвало-то Полегчало", - рассказывает Агфья. Потом с этим зубом она еще не раз мучалась. "Анальгин брала, триган брала на зуб, ручанку сушеную варила и пила (ручанка - это сныть). Половина зуба выпала, вторая осталась. Уже второй год не болит", - поясняет Агафья. Однако нарыв на десне осенью был. "Поправилась на один бок", - подтрунивает над собой таежница и продолжает: "Грела над картошкой, потом прорвался, полегчало. Смородиной прополаскивала. Зуб так болел, что в глаз отдавало и всю половину (лица)," - заканчивает свое повествование о зубах Агафья. Врач из Новокузнецка Сергей (фамилию и отчество он Агафье не назвал) пытался лечить больную спину Агафьи методом экстрасенсорики - "водил руками". Агафья не дала. "Это в Златоусте описано. Волхвы это. Негодно!" - говорит она. И добавляет: "За это (волхование) от причастия отлучали и заповедали эпитимии страшные". Оказывается, этот врач был тут с компанией с 15 по 27 июля, жили на устье Ерината (это в 2-х км от Агафьи), "занимались сами собой", но дров натаскали. Спрашиваю Агафью: "Как зовут твоих козлят?" - "Одна-то "Дубовка", другая - "Чернильница", третий - никого (никто, нет имени), козлик черный на белых ножках". "Чернильница" - с красивой мордочкой, чернявая с пестрыми ушками. Она очень любит, когда Агафья гладит ей эти ушки - прямо млеет. "Дубовка" - светло-коричневая (по цвету на дерево дуба похожа, - пояснила хозяйка), первая чует, когда Агаша варит козлятам варево и жалобно просит "мя, мя!". Выясняется, что Агафья давала козлятам антибиотики. - "Козлят вашими таблетками сохраняю. Двух-то ныне только ими сохранила." Спрашиваю: " А были ли у тебя плохие люди?". Отвечает: "Галина Ивановна и Шалуев Иван Александрович, Ромашов - кот беснующийся, Иван Тропин - про того и слов нет, уже после прокурора (имеется ввиду запрет прокурора на посещение Иваном Агафьи) чуть не задушил меня". И далее опять на много минут разговор идет только об Иване Васильевиче. Рассказывает, как бросал ее в дверь, нос разбил. И далее о всех его злодеяниях уже после нашего пребывания в марте 1989 года. Оказывается, его забросили вертолетом совсем пьяного. Кто его привез, Агафья не знает. Как только он не издевался над ней - "Весь Великий пост с ём и пробилась! Письма писать не давал, бил за письмо Черепанову. Глаза у него нечеловеческие! Совсем не человеческие, совсем как вот собака самая такая. Один сказ - зверь! Да и на вас такое навел - зачатие затравили. Анисим поверил». А ребята, ушедшие за мумие, сегодня так и не пришли, хотя договор с Агафьей был на сегодня. Почему? К вечеру на горе были слышны выстрелы. Не напал ли зверь? 28 августа (суббота). Сегодня большой праздник - Успенье. Однако мне не до праздника - утро начинается с острой зубной боли. Как говорят: "Хоть лезь на стенку!". Все симптомы зубной боли и самочувствия человека, которые я сейчас испытываю, вчера точно описала Агафья. Беру на зуб максиган, через некоторое время боль притихает. Утро пасмурное, но дождя нет. Как всегда, утро начинается с петушиного крика. А курицы сейчас исправно несут яйца, за несколько дней Агафья набрала целое лукошко. Оказывается, Агафья употребляет их сырыми, делает яичницу с молоком, добавляет в "катрошну кашу". Лев Степанович в большом расстройстве - потерял блокнот с записями. Переворачивает всю избу. Пока безуспешно. Возможно, обронил на речке, когда вчера рубили ивняк. Лев Степанович сходил на улицу и вернулся с вестью, что Дружок где-то нашел две выделанные шкурки соболя и  в клочья разодрал. Агафья сильно расстроилась: "Негодно получилось. Алексею отдавала. Вот пакосник!" Почему Агафья отдала соболей Алексею Уткину? Наверное, задабривает, чтобы он остался жить у нее на зиму? Однако такой нескромный вопрос я, конечно, задать не мог. Несколько позже Агафья сама пояснила, что шкурки предназначались Алексею, чтобы он приобрел ангорских коз на Алтае, когда уйдет домой. В половине десятого в гости пришли шесть человек из Междуреченска, которых забросил вертолет на Усть-Еринат. Возраст пришедших от юного до седого. Вызвались помочь Агафье. Хоть сегодня праздник, но, по словам Агафьи, в "Злотоустье" сказано, что больному и сирому в праздник помогать можно. Пришедшие мужики принялись стаскивать дрова с берега Ерината в поленицу возле избы. Один из группы, Величко Владимир Матвеевич, является руководителем какой-то туристической компании, которая обслуживает маршруты в Алтайском крае. Другой, Мелинхович Александр Федорович, руководит Южно-Кузбасской ГРЭ (геолого-разведывательной экспедицией). С ними состоялся разговор о проблемах Агафьи, о ее здоровье, о помощи в доставке всего необходимого и медицинских работников. Договорились, что если у них будет оказия с полетом в этот район, то они дадут мне знать о вылете попутным вертолетом к Агафье для ее осмотра и лечения. Обменялись адресами. Заинтересовал их и ВЭТЭН, установленный на крыше, подробно познакомились с его устройством и работой. Считают, что такой ветряк необходим туристам и геологам, хотят закупить для своих экспедиций. Лев Степанович дал координаты завода-изготовителя. В середине дня сделал перевязку Ольге. Раны на ногах заживают хорошо, панариций тоже сдвинулся в лучшую сторону. Наложил повязки с левомиколем, на ноготь - лист Владимировки и подорожника. Затем разбирались с Агашей в отношении лекарств, мазей, трав. Провел ревизию всех ее запасов, они оказались немалыми. Ведь кроме меня, привозили и оставляли лекарства и другие люди, посещавшие Агафью. Меня начинает беспокоить наличие лекарств у Агафьи. Правда, я ей оставлял наиболее безопасные средства, устные и письменные инструкции, но ведь не по показателям и без врачебного контроля принятые они могут дать и побочные эффекты. Кроме того, какие-то лекарства давали ей Ерофей, Песков и другие прилетавшие люди. А какие советы по их применению давали не специалисты - одному Богу известно. Поэтому нужно навести в этом порядок. Вместе с Агафьей достали из всех закутков медикаменты, мази, травы. Нахожу несколько лекарств с просроченным сроком годности и сильно действующие. Агаша сама попросила забрать у нее два флакона элеутерококка, оставленных Песковым. Он советовал ей пить по 15-20 капель, что для Агафьи, конечно, недопустимо, хотя по инструкции и верно. Здесь нужно учесть, что Агафья имеет малый рост и вес, а главное, у нее имеется экстрасистолия и иногда бывали приступы пароксизмальной тахикардии, да и реактивность организма таежницы особая. Понятно, что применение элеуторококка, да еще и в такой дозировке, может спровоцировать опасные нарушения ритма сердца. Как это корреспондент без медицинского образования берется лечить такого человека? Забираю у Агафьи и камфорный спирт, на который у Агафьи была необычная реакция - "стянуло, не чувствовала руки, не давала задевать руки, покраснение, в руки ничего брать не могла. Стра-а-а-шно!" Провел сортировку лекарств, выбросил просроченные и опасные. Дал Агафье подробный инструктаж, когда и что принимать. Все рекомендации записываю на отдельный листок - оставляю инструкцию для Агафьи. Сегодня праздник Успенья, поэтому работать Агаша нам не разрешает. Неспешная беседа о болезнях и лечении идет еще долго. Предложил Агафье начать пить настойку боярки - пока не стала пить, т.к. потом замаливать придется и без острой необходимости она принимать лекарства не хочет (хотя и растительного происхождения). Со своей стороны Агафья рассказывает, что при нарывах привязывает лист бадана - хорошо вытягивает. Также помогает Владимировка (скрипун). Смородничек пьют от золотухи. "Как тяжело переболею, так все волосы вылазят. Рано волосы поседели, еще при тяте, с печали большой - пережить такое надо", - говорит Агаша, сняв платок и показывая голову. На лбу у нее повязка (лента), сама сшила. "Ленту носят девицы", - в душе она, несмотря на насилие Тропина, считает себя девицей. "Кто незаконно жил (с мужчиной), тоже ленту носит (в смысле имеет право носить)". Агафья занялась домашними хлопотами, а я пошел искать записную книжку Льва Степановича по тропе к Еринату, там, где вчера рубили тальник. Все внимательно осмотрел, но не нашел. Возвращаясь, у лабаза увидел приткнутый к стволу сосны спиннинг. Думаю, дай попробую поймать рыбку. Подошел к месту, где Туй-Дай впадает в Еринат, встречается два бешеных потока под прямым углом. Забросил 2-3 раза и сразу почувствовал трепещущую рыбину, схватившую мушку. Выволок на берег. Оказался темноспинный хариус граммов на триста. Сразу азарт. Бегу в избу за резиновыми сапогами - был в кроссовках. Навстречу уже идет Лев Степанович и Николай Петрович. Увидев хариуса, Николай Петрович загорелся, схватился за спиннинг и, пока я ходил надевать сапоги, выловил еще одного такого же хариуса. Решаем удить в две руки. Я наладил другую удочку. Но она с короткой леской, а вода прозрачная и хариус, наверное, видит меня и не подходит к мушкам. Ничего не поймал, только промочил левую ногу холоднючей Еринатской водой. Пошел переодеваться. Все же с Петровичем поймали 4 рыбины. Уха будет! В пятом часу вернулся из тайги Алексей Уткин, небольшого роста человек с черно-рыжей бородой и усами, с залысинами на лбу, с лицом хакаса, а скорее - коренного алтайца-тафалара. Речь живая, с ленинской картавинкой, четкая, конкретная, с улыбкой. Глаза светло-карие, с прищуром и морщинками в углах глаз, появляющиеся во время частой улыбки. Вероятно, он в возрасте Христа - чуть за тридцать. За плечами мешок с "красным" корнем ("копеечник забытый"). Мы в это время обедали чудесной ухой из пойманного хариуса и, конечно, усаживаем за стол умаянного путника. Его напарник Сергей еще не пришел, разминулись где-то в горах. Сам Алексей собирается вскоре уйти домой в Алтайский край, а потом года на два вернуться к Агафье, помочь ей с хозяйством, загородить огород. А потом - "как скажет Агафья". Дома в Алтайском крае у Алексея осталась мама, 1933 года рождения. У нее больные ноги и нужно помочь ей обеспечить сеном корову и коня. Вернуться к Агафье Алексей собирается в феврале, когда вывезут охотников, у которых здесь участки, т.к. они могут считать его браконьером, а Алексей не хочет конфликтов. В недавнем походе Алексей встречал медведей. На гольцах много обломков ракет - "большие обломки, такие красивые". Здесь могут быть, по словам Алексея, и ступени от ракет с Байконура. За своего отставшего товарища Алексей не беспокоится, он проверенный напарник и опытный таежник - ходить в одиночку по тайге ему не в новинку. Алексей утверждает, что 90% коренного населения Алтая картавят. Похоже, он неплохо знаком не только с тайгой, но и с техникой - сразу сориентировался в устройстве и работе ВЭТЭНа. Выясняется, что Алексей работал в геологической партии на Каире токарем в 1981-82 годах. Зимой 1983 года он три месяца жил на "Северу" у Лыковых. Потом уехал на Алтай. Обошел все окрестные горы, все кругом знает и ориентируется. Неоднократно собирал папоротник для отправки в Японию, из которого готовят девять блюд, "снимают радиацию". В 1983 году, когда Алексей жил у Лыковых, он открыл им глаза на истинные цены на соболя, почему местные мужики имеют на него зуб до сих пор. По словам Алексея, Песков прислал телеграмму, чтобы его выселили от Лыковых, а сам журналист якобы присвоил 10 тыс. рублей от перевода Лыковым староверов из Канады. Откуда эти сведения у Алексея, осталось неясным. Да и правдивы ли они? Поведал он и о том, что два месяца 1982 году работал на Подкаменной Тунгуске - исследовали урановые запасы. Там он облучился и облысел. Утверждает, что радиация повышена в Абазе за счет шахтных отвалов, и на Волковском участке на Каире. Один раз в местных горах Алексей нашел канистру ярко-синего цвета от расстрелянной ракеты. Местные жители горного Алтая оповещены, что если они в тайге найдут канистры синего или желтого цвета, то обязаны немедленно сообщить военным. Так Алексей и сделал. Они моментально прилетели за ним и через два часа были на месте, где находилась канистра. Спецы из команды говорили, что если бы канистра разлилась, то ничего живого в долине не осталось бы. Алексей брал канистру голыми руками, припрятывал под заметный кедр, а военные были в полном защитном костюме, закрывающем тело и голову. Эта жидкость очень токсична, и военные запаковали ее в герметичную посуду, прежде чем транспортировать на вертолете. Агафья, участвующая в разговоре, говорит, что если Алексей останется у нее на зиму, то коз можно сохранить, а в противном случае "несносно" (непереносимо для Агафьи). Алексей полностью согласен с ней. В 18 часов 10 минут залаял Дружок - вернулся напарник Алексея Сергей. Он темен лицом, с жестким, оценивающим взглядом, со шрамом на левой щеке, золотым зубом, брови сведены к переносице. На голове у него "клубучек", похожий на арестантскую шапочку. Возраст его около 35 лет, высок, около 180-185 сантиметров, сухощав. От предложенной ухи отказался, чай - "попозже". Через несколько минут снова сунулся в лес на косогоре (откуда пришел) и принес припрятанное ружье. Алексей тоже, прежде чем подойти к нам, сунул ружье в поленницу на Еринате. Объяснение простое - люди незнакомые Сергей вышел из тайги мокрый с головы до ног, поэтому сразу принялся рубить дрова для протопки хижины дяди Карпа, чтобы высушить одежду. Затем долгий разговор у костра с алтайцами о таежной жизни, о работе на Каире, о том, что им известно о Лыковых. Эрудиция и наблюдательность, сноровка и знание жизни тайги и ее обитателей у этих ребят, особенно Алексея, налицо. В шестом часу пролетел вертолет, забрал междуреченцев с Усть-Ерината. К вечеру нещадно заедает мошка. Наверное, будет дождь. Спрашиваю об этом Алексея, как опытного таежника. Выдает прогноз: завтра до обеда солнце, после обеда - дождь. Посмотрим, как сбудется. Сергей утверждает, что в ближайшей округе не менее 10-ти крупных медведей. В одного из них несколько дней назад почти рядом с устьем Туй-Дая он стрелял, но было далеко, да уже и темнело (было плохо видно). Алексей объясняет нашествие медведей к Агафье тем, что в горах нынче нет ореха и они все сместились сюда, где в кедраче напротив за речкой много шишек. И почему это костер, огонь как магнитом притягивает к себе людей? Кругом встают, как у Божества, наши товарищи и не могут оторвать глаз от огня. Когда от костра мы с Львом Степановичем все же ушли в избу, то Агаша быстро прибежала за нами и спросила: "Как Алексея-то увидали?" И очень обрадовалась, что он нам понравился, и мы его оценили положительно как человека приспособленного для данной жизни и могущего действительно помочь Агафье по хозяйству. Ясно, что этот вопрос для нее жизненно важен. "Он ведь и наши книги читает, и нашей веры!" - с вдохновением и надеждой сказала Агафья. Довольная нашей оценкой, она пошагала читать "Вечерю". А за окном было видно, как к 23-м часам вышла почти полная яркая луна и значительно похолодало. Но мошка сегодня заела - лоб и уши распухли и горят. 29 августа. Утро яркое солнечное. Трава и деревья в росе, серебром сверкают на солнце. Внизу с шумом несется Еринат, давая местами резкий отблеск воды. А вокруг незыблемыми великанами  возвышаются горы, залитые солнцем  с запада и севера и темные с проседью – серебром с востока и юга. Стоишь над обрывом у Ерината и кажется, что стоит только взмахнуть руками и полетишь в этом блистающем храме Природы. Легкий ветерок, 10оС тепла. Цветовые оттенки и детали отдельных предметов как бы размыты, растворены в потоке серебренного света. Выступают только крупные горы, каньон и небо. Контрастно свет и тень. Но чем выше солнце, тем яснее прорисовываются детали пейзажа. "На горах-то травы уже замерли – макушки (гор) красными стали", - говорит подошедшая Агафья, глядя на ярко освещенные горы. День разгорается, меньше блеска - роса испаряется, больше ярко-зеленого, с неяркими еще красками осени, цвета. Алексей с утра лечит ранки на руке. Чуть поднявшись по косогору к ели, подцепляет капельки смолы и ею смазывает царапины. А Лев Степанович торопиться запечатлеть его портрет на пленке. Потом принялся за меня и Петровича (у костра, пишущего и т.д.). Сходили с Агафьей на речку к "загородке". Вынули из морды двух хариусов. "Красивый", - протяжно говорит Агафья, рассматривая отливающего всеми красками радуги только что пойманного хариуса и нежно поглаживая его по брюшку. "Загородку" делали Сергей с Алексеем. Это хорошо - на зиму Агафья запасет рыбы. С утра под легким дуновением переменного ветерка наш ветряк не крутится. Но в 14 часов 10 минут ветер дунул посильнее и ВЭТЭН во всю закрутил свои крылья. Красив он на фоне тайги! Ветряк вертится во все стороны, ловя ветер со всех румбов. Для здешних переменных ветров это как раз хорошо - улавливает ветер со всех направлений. Почти весь день он вертится с нормальной силой. Временами при усилении ветра набирает обороты до свиста. Думаю, что этот свистящий высокий звук далеко слышен в округе и будет отпугивать медведей. По словам Алексея, в сентябре здесь начнутся стабильные ветра и ВЭТЭН будет исправно нести свою службу. Николай Петрович попробовал включить освещение при работающем ветряке - лампочки горят. Уже сейчас при отключенном аккумуляторе лапочки горят прекрасно, и идет подзарядка аккумулятора.  К полудню нещадно палит солнце. С удовольствием подставляю лицо его лучам. Сегодня день праздничный, работать Агафья не разрешает: "Грех большой!" Потому загораем в прямом и переносном смысле, чешем языки. Пробовали с Николаем Петровичем рыбачить, рыба не берет - уж больно яркий день и короткие удочки, нас и наши обманки-мушки рыба великолепно видит. К 15 часам на градуснике 29,5о С жары. По словам Агафьи, летом доходило до 33-36 градусов, а зимой до 30 градусов мороза. Но часто, особенно в январе, всего 2-3 градуса мороза, иногда мокрый снег и даже дождь. Агафья принесла показать нам необычный подарок. Рассказывает: "Прошлой зимой, уже после болезни, получила посылку, из Омска, кажись, с красной шерстяной кофтой. А семь пуговок незнакомы". Оказалось, что эта кофта была большой и Агафья ее перешила, хотела "семь пуговок" спороть, а пуговицы-то оказались с двуглавым орлом и по латыни какая-то надпись. Мы внимательно и с удивлением осмотрели эти пуговицы и пришли к выводу, что это четвертная империала - серебренного рубля. Но где их взял человек, приславший подарок Агафье? Не в обычном же магазине! Воистину: "Неисповедимы пути Господни!" Говорят, что собаки имеют характер хозяина. В этом случае две такие разные по характеру собачки точно отражают две ярко выраженные стороны характера Агафьи. Дружок, всегда готовый к контакту, ласковый и как бы смеющийся - одну, а Мурка с ее настороженностью, недоступностью, упорно не поддающаяся на наши попытки приручить ее - другую. Агафья упорно возвращается к теме лечения на Горячем ключе. Сегодня она рассказывает "правила поведения" на ключе: не пить, не курить, не охлаждаться, после месяц беречься и др. При этом, благодаря великолепной памяти, все эти рассуждения  подкрепляются конкретными примерами, рассказами о конкретных людях, которые она слышала, будучи на ключе. При этом она так и сыпет фамилиями и именами людей, как будто она жила рядом с ними не один год. Агафья говорит, что фотографирование - грех. "Снимать-то негодно! Когда представляться (умирать) будешь, когда душа с телом прощается, все это там будет. Потом двадцать испытаний пройти надо. Все-таки нелегкое это дело. Иногда думаю, все хозяйство собрала бы, да ушла от этих греховных съемок". Все уверения Николая Петровича и Льва Степановича, что фотографироваться можно и это не грех, ни к чему не привели и не убедили Агафью. "Грех великий! Страшно!" - твердит она. И тут же со смехом вспоминает: "Зимой видела сон, как Льва Степановича бес взял". "Наверное, за то, что фотографировал", - в шутку добавляю я, и Агафья вновь заливается смехом: "Едак, едак!". Все старания Николая Петровича убедить Агафью, что козу нужно доить каждый день, успеха никакого не имеют. У Агафьи на это свое мнение. Впрочем, свое непробиваемое мнение она имеет и на другие вопросы, в том числе и на некоторые методы лечения. Думаю, что все наши старания убедить ее принимать ванны на Горячем ключе не более 10 минут, так и останутся благими пожеланиями, а она будет делать по-своему. Много минут Агафья посвятила подробному рассказу о том, как в прошлый раз ей привезли испорченную муку, как она ею чуть не отравилась, «даже козы болели”. Пришлось эту муку совсем выбросить. Хорошей муки на всю зиму остался только один куль, да ещё “Ерофей жил на иждивении”. Как это можно было замокший и заплесневелый мешок привезти Агафье? Что это небрежность или отсутствие совести у людей? А ведь со слов Алексея у геологов для Лыковых существовала такса: мешок соли - 2 соболя, мешок муки- 4-6 соболей.Выясняются и другие некрасивые подробности. По словам Агафьи, плотники, строившие избы, получали от мехлесхоза паек, как при пожаре (масло, тушенка и др.). Ерофей прошлую зиму жил на всем Агафьином и ещё взял с неё деньги, а в письме просит и у Савушкина. За то, что Ерофей сделал деревянное основание под печь и сносил картошку в ямку, он взял с Агафьи 1000 рублей. Ранее он брал деньги за установку дверного прое-ма и рам. Выходит, что ни он, ни другие просто так для Агафьи не делают, а берут за это мзду. Это же кошмар! Обирают сироту! Бревна на избу за¬готавливала Агафья, а деньги за работу получили строители избы.Алексей утверждает, что в окрестной тайге живут ещё староверы. Есть ещё две точки, о которых он знает от Карпа Иосифовича и якобы должен был к ним сходить по его поручению. Рассказывает он и дру¬гие чудесные истории: о золотом ключе /ручье/, о котором знал Карп Иоси¬фович и потом посвятил в эту тайну Ерофея, о захороненных кладах, о пе¬щере в которой ещё со времен гражданской войны хранятся ружья /"сам ви¬дел"/. Что это? Реальность, фантазии или прибаутки бывалого охотника? Поживем, увидим. А пока даю Алексею свой адрес, прошу сообщать о собы¬тиях на Еринате, пересылать письма Агафьи мне. И иду готовить обед на всю компанию - я сегодня повар.После обеда лазили с Николаем Петровичем на самый верх Агафьиного огорода. С высоты птичьего полета вид невообразимо красивый. Хорошо вид¬ны "щёки" Туй-Дая, гдe мы были зимой с Николаем Петровичем и красота  которых так нас поразила. Кажется, оттолкнись и полетишь среди этих ог¬ромных гор над переливающимся серебром Еринатом и Туй-Даем. Но как же можно обработать такой объемный на крутом косогоре огород? А ведь он весь перерыт "валиками" поперек склона, на которых растет картошка. Отдельным островком выделяется уже созревшая рожь, высоко В небо выб¬росившая свои колосья. Промеряли высоту стеблей ржи - получилось около трех метров.Сергей ещё до обеда ушел на рыбалку, прихватив с собой не только удочку, но и ружье. Вернулся только к вечеру, наловив довольно много хариуса. Видел много следов медведя, но на мушку он ему не попался.Оказывается, что Агафья принесла из старой "северной" избы ткац¬кий станок, собрала его и зимой ткала ткань из козьей шерсти, вязала носки, которые с гордостью нам продемонстрировала.Поздним вечером в нашей избе Агафья сначала дала мне почитать послание Митрополита Московского и всея Руси Алимпия к ней. Понятно, что без разрешения самого Алимпия, текст я привести не могу. Датировано послание было 9 апреля 7498 года. Затем Агафья растолковывала мне "ли¬цевую книжицу", в которой сказано и нарисовано красочными цветными кар¬тинками все, что будет с нами после смерти. Потом к нам присоединились остальные обитатели Агафьиной заимки, включили лампочки от ветряка и долго беседовали на разные религиозные и мирские темы. Агафья просве¬щала нас во святых премудростях.Вечером спохватились, что куда-то пропал Алексей. Хотели уже ид¬ти его искать, когда он в темноте появился у костра. Оказывается, сидел в засаде на косе Туй-Дая - караулил медведя. Говорит, ходит совсем рядом по кедрачу, только хруст идет. Очень большой зверь. Стрелять было уже темно - не видно мушку ружья.30 августа /понедельник/. Утро теплое, 10 градусов. Погода пере¬менно-солнечная. На завтрак роскошная уха из рыбы, пойманной вчера Сергеем. После завтрака рыбак, не желая размениваться по мелочи, льет пули на медведя, вырезав в полене форму. Мы собираемся идти за ягодой и зверобоем в "щёки" Туй - Дая.Пока Сергей льет пули, а Агафья печет хлеб, в ожидании похода на Туй-Дай, шьем ”штандарты ” из красной материи для отпугивания зверя и навешиваем их по указанию Агафьи один у лабаза, а второй - наверху огорода. На речке у подъема к избам уже весит. Таким образом "блокируем" подход медведя с севера, запада и юга. Поможет ли от такого нашест¬вия медведей? Алексей смеется: “Медведь  любопытный, придет посмотреть на флаг».Ольги раны на ногах во многом зажили, но не совсем. Вновь про¬вожу обработку. Она уговаривает нас взять её с собой в поход. Ждет ре¬шения врача. Думаю, что если нельзя, но сильно хочется, то можно. То¬лько обуть ноги нужно тщательно, что бы их вновь не повредить. С ра¬достью Ольга бросается собираться в дорогу.К 12-ти часам ветерок набирает силу, а наш ветряк - обороты, только свист идет. Аккумулятор подзаряжается хорошо.Сергей затеял делать машинку для давки и чистки кедровых шишек. Я взялся ему помогать. Отпилено два бревешка из срубленной березы. Из них делается валёк и  основание. Содрана с березы широкая береста для сита, в ней нужно еще сделать пробоины патроном. Да, у этих таежных ребят есть чему поучиться.Агаша в поход надела красную кофту - надеется, что это будет отпу¬гивать медведя. В 13 часов 20 минут выступаем в поход всем составом. Спуск к Еринату, переход по слегам "загородки" реки на другую сторону. Идем по россыпям камней, потом по сухому руслу Туй-дая. Агаша впе¬реди в красной кофте, как маяк. Собачки далеко от нас не отходят, Дружок, вообще, жмется к ногам хозяйки. Кругом крупные и малые следы ме-дведя, в одном месте довольно свежий помет. Попадаются грибы - белян¬ки. Палит солнце, рвет ветер, качая кусты, деревья и создавая беспре¬рывный шум. Приближаемся к "щекам", не доходя до них, сворачиваем вле¬во в прибрежный лесок и сразу попадаем на мох, покрытый брусничником. Ягода крупная, спелая, но её немного. Углубляемся в валежный, завален¬ный колдобинами лес. Внизу необычно крупные листья бадана, паданка шишка. Огромные кедры уходят в небо, а под ними сумрак, несмотря на солнечный день. Как будто мы сразу попали в другой мир. "Там тишина, там леший бродит". В одном месте видим примятый бадан. Aгашa говорит, что это следы раненного зверя. Может это тот, в которого стрелял Сергей? Мурка все крутится кругом, вынюхивает листы примятого бадана. Собираем ягоду, паданку.Углубились в лес, шум ветра идет высоко вверху. Широкие, мощные корни огромного кедра, под ними нарыты ходы каким-то зверем. Паданка местами пообкусана - старался хозяин тайги. А вот и его лежанка, тра¬ва и мох примяты - отдыхал косолапый. Вокруг кедров все исхожено, ва¬ляются объеденные шишки. И так на всем нашем пути. Кедрач кондовый, огромные стволы входят далеко в небо, верхушки сгибаются под тяжестью шишек и интенсивно раскачиваются под ветром. Временами шишки срыва¬ются с большой высоты и гулко вонзаются в мох. Не дай Бог по голове! Иногда попадается черничник, но ягоды почти нет. Местами ноги внеза¬пно проваливаются среди колдобин. Того и смотри, сломаешь ноги. Ужасно завальная тайга. Корни больших кедров высоко надо мхом и под ними обычно норы. Не зря в этой тайге так много соболя, медведя и другой живности. Гулко ухающие в мох шишки трудно найти, так глубоко они входят в мох среди колдобин. Местами могучие кедры уже повержены ветром и временем, лежат ощетинившись огромными корнями, под каждым из кото¬рых может быть лежанка зверя. Мох и травы, брусничник и черничник быстро расселяются на поверженных стволах. А вот снова во мху огромные отпечатки медведя - как слон прошел. Идешь по такому мху как по батуту.Шишки собираем в чумашки, а затем высыпаем в мешок к Николаю Петровичу. Агаша, Лев Степанович, Николай Петрович, Ольга, и я держимся кучкой, в пределах видимости. А наших охотников Алексея и Сергея где-то не видно. Очевидно, выслеживают зверя. Начинает накрапывать дождь. В вершинах могучих кедров проносятся тучи, едва не цепляясь за макушки.Углубляясь в лес, неожиданно выходим к подножию обвальной горы, которую так xopoшo видно от избы Агафьи и которая обвалилась в год рождения Агаши в 1944 году. Огромные глыбы и небольшие камни вплотную надвинулись на кедрач. Местами камни окрашены в охряный цвет, больше с бо-ков и внешней поверхности. Очевидно в камнях значительное содержание железа, которое при окислении от воды и солнца придает глыбам такую окраску. Камни как бы специально окрашены яркой краской. Одна такая огромная охряная глыба видна даже от избы Агафьи. Я раньше все не мог понять, кто же это так раскрасил скалу (рассматривал даже в бино¬кль). Искореженные при обвале скалы кедры-великаны до сих пор торчат из-под нижних крайних камней и глыб. Как будто их черные руки взывают к небу.В одном месте находим развороченную нору бурундука, как говорит Агафья. Мощные корни деревьев разогнуты и разорваны как травинки. Си¬лен хозяин! Среди мха, черничника и брусничника сплошь побеги багульника болотного. Забираем на восток вдоль осыпи. Все больше попадается черничника, а шишка вся съедена, кругом медвежий помет - лакомился косолапый. Вышли на четко заметную медвежью тропу, идущую вдоль курумника по лесу. Только что капал дождь и вот уже солнце. Стало светлей, утих шум вверху, только кедровки перекликаются по тайге. Постепенно насыщаемся черникой, но собирать нет смысла - мало. Местами попадаются кусты жимолости, но ягод почти нет. Собачки, конечно, не таежные - ещё не нашли ни одной норы, ни зверя, никого не облаяли. Даже нюхать ничего не хотят. Жмутся к ногам, а иногда просто от лени валяются на мху. Показывая на багульник  Агафья говорит, что если им натираться, то меньше досаждают комары. Сама она почти не двигается с места, собирает чернику. А нам с Николаем Петровичем хочется скорее добраться до озера, которое мы видели с вертолета. Спрашиваем Агашу направление. Она показывает на восток: "Там за бугорком". Только мы с Николаем Петровичем начали подъем на этот "бугорок", как слышим крик Агаши и почти одновременно шум вертолета. Агашa кричит: ’’Вертолет, вертолет! Возвращаемся!’’ Время 16 часов 45 минут. Но почему вертолет? Вроде сегодня его не должно быть. Но приходится поворачивать и быстро выходить из тайги. По колдобинам и валежинам это довольно трудно. Иногда ноги проваливаются сквозь мох, и ты рискуешь переломать их. Вскоре сбивается дыхание, за¬жимает сердце. Бросаю под язык эринит. Вроде, полегче. Спасает меня то, что Агафья тоже не может идти очень быстро, а Ольга с больными ногами и вообще отстает. Николай Петрович рванул вперед, чтобы задержать вертолет. Минут через 15 и мы выходам на сухое русло Туй-Дая, а там уже недалеко переход через Еринат, на косе которого замер вертолет. Да и идти по руслу реки уже легче, чем по тайге. Вскоре по слегам ”заездки” переходим реку и подымаемся к избе.На взгорке стоят два человека. Один мощного телосложения в "афганке" /телохранитель?/, а другой в новеньком защитного цвета походном костюме /энцефалитке/ в шапочке с длинным козырьком в середине которого крутится небольшой пропеллер, обдавая чело его владельца ветерком. Здороваюсь, называю себя, они что-то невнятно отвечают. -"Где Агафья Карповна?" –“Идет следом”'. Дальше разговор не вяжется. Прохожу в из¬бушку, в ней Николай Петрович. Говорит, что нужно быстро собираться, как будто бы прилетевшие люди могут добросить нас до Абакана, это какой-то коммерческий рейс, а группа, вроде, из Ленинграда. Быстро иду к хижине дяди Карпа, забираю туалетные принадлежности, бросаю в рюкзак все вещи. Подходит Лев Степанович и с ним решаем уточнить у прилетевших, могут ли они прихватить Агашу на Горячий ключ, на который она так рвется. На взгорке у избы уже стоит припоздавшая Агаша в окружении шести прилетевших мужчин. Пытаемся выяснить кто из них старший, чтобы поговорить о транспортировке Агафьи и нас. Слышим что-то невразумительное. Кто говорит, что нужно разговаривать с командиром, который остался в вертолете, кто указывает ещё на кого-то. Я иду к вертолету, Лев Степанович остается в кучке кооператоров-бизнесменов. В вертолете представляюсь командиру летчиков, невысокого роста хакасу. Объясняю ситуацию. Он отвечает, что ничего не ре¬шает -"Договариваетесь с теми, кто заказал вертолет" -т.е. с бизнесменами. Спрашиваю его, хватит ли керосина завести Агафью на Горячий ключ. Отвечает, что керосина мало, только до Абакана, на 1 час 50 минут лета. Возвращаюсь к Льву Степановичу, говорю, что Агашу командир взять не может. Лев Степанович отвечает, что ей придется ждать вертолет с Ерофеем, хотя бизнесмены, вроде, берут всех и мы уже договорились с Алексеем, что он останется присматривать за хозяйством на срок лечения Агафьи на ключе. Собираем вещи, Николай Петрович и Лев Степанович уходят к вертолету. Я захожу к Агаше, говорю ей, что командир отказывается её доставить на Горячий ключ. Она очень огорчилась. Прощаюсь с Алексеем и Сергеем, которые заслышав вертолет быстро пришли со "щёк".Иду с рюкзаком  к вертолету, Агаша и Алексей провожают. Сергей ушел ранее, помогая нести вещи Льву Степановичу и Николаю Петровичу. Ещё с тропы замечаю, что Лев Степанович и Николай Петрович не в вертолете, а возле его. Лев Степанович, подняв голову к люку двери вертолета и пристав на лесенку, с кем-то напряженно разговаривает. Подойдя ближе, уже слышу высокие слова, которыми Лев Степанович увещевает людей в вертолете. Он им толкует о милосердии, необходимости помощи Агафье, профессоре Назарове, который уже 13 лет лечит и обследует Лыковых, и приехал сюда за свои деньги и в отпускное время, а сегодня у него уже должны были начаться занятия в институте с курсантами и т.д. и т.д. Судя по тону разговора Льва Степановича, дело зашло уже довольно далеко и дипломатия вся кончается. Пробую спокойно вмешаться в разговор, поясняю детали со здоровьем Агафьи и других. Но они отвечают, что не могут взять на себя ответственность за вывоз Агафьи на Горячий ключ. Конечно, я пояс¬няю, что я лечащий врач Лыковых с 13-летним наблюдением их и беру всю ответственность на себя. Отсылают в кабину командира, а оттуда обратно в салон. В салоне же "главный мафиози", как я его оценил ещё при встре¬че на пригорке, потягивает из бутылки пиво, множество бутылок которого расставлено вокруг, в шапочке с пропеллером, охлаждающим нежным ветер¬ком его уже нетвердую голову, что-то лениво цедит сквозь губу. Несмот-ря ни на какие высокие призывы к милосердию и совести, он не соглаша¬ется взять нас и Агафью с собой. Хотя выясняется, что керосина хватит ещё залететь на какую-то заимку. "Хозяин" чувствует себя непробиваемым - мои деньги, я заказывал вертолет, а на остальное мне наплевать. От такой наглости и под вопрошающими глазами Агаши, ждущей решения её участи, я срываюсь и говорю Льву Степановичу: "Пошли! Эти люди все равно никогда не поймут нас, и милосердия от них не дождешься! Лучше я просижу здесь ещё 10 дней, чем лететь с такими, с позволения сказать, людьми".До глубины души возмущенные таким издевательством (ведь сначала они брали нас и мы, как идиоты, торопились), мы возвращаемся назад по тропе. У подъема нас встречают спускающиеся ещё двое парней из этой компании. Удивляются, что мы возвращаемся - "Постойте, хотя бы в гору с рюкзаками не поднимайтесь. Мы переговорим". Останавливаемся у подъе¬ма. Сердце стучит, в висках пульсирует, наверное артериальное давление под 200. Беру под язык таблетку пирроксана. Переговоры на борту идут минут десять. Ребята возвращаются и извиняющимся голосом сообщают, что все пе¬реговоры в пустую - "ОН" не согласен. Все ясно!Возвращаемся в избу, с которой я уже мысленно попрощался и поблагодарил. Вот такие-то дела! В 18 часов 20 минут слышим раскручи¬вающиеся винты, и вертолет МИ-8 с бортовым знаком RA 24-712 взмывает вверх. Новоявленные повелители мира удаляются с сознанием своего пре¬восходства и правоты.Несколько минут отходим от такой нервной встряски и возмущения, и идем готовить костер и обед, а вернее, уже ужин. Говорю: "Не расстраивайтесь, ребята! Может, это судьба, и нам не предстоит разбиться на этом вертолете". Жаль только, что наш поход так внезапно прервался и мы не побывали на голубом озере. Опасаюсь также, что вот такие "крутые", наверное, могут однажды прилететь и за иконами, и за книгами Агафьи, и ничто их не остановит.После еды ребята охотники уходят за реку караулить медведя. А Агашa куда-то пропала. Беспокоимся. Наконец она возвращается. С серьез¬ным видом говорю: " Думали, ты уже догоняешь вертолет". В ответ хохочет. Оказалось, что она ходила за речку в кедрач, над которым пролетел вер¬толет. Мощный вихрь ветра от винтов посбивал шишкy с кедра и Агафья, не углубляясь в лес набрала почти куль крупной шишки. Только не смогла перенести через речку. Иду за мешком. Переходя назад речку по слегам с мешком на плечах, теряю равновесие и чудом удерживаюсь, чтобы не свалиться в бурлящий поток.Уже затемно пришли охотники. Медведя не встретили. Вечером Алек¬сей сказал Льву Степановичу, что Агафья ему говорила, но просила не сообщать Льву Степановичу - "напишет", что она отдала деньги (сколько не сказала) строителям за постройку новой избы. Что же это получается? Она отдала, да ещё получили по счету от государства. Что за день такой сегодня? Впечатление, что порядочные люди вообще перевелись.Беседа у костра с шутками и юмором, которые прекрасно восприни¬маются Агафьей и она заливисто хохочет вместе с нами.Агаша сегодня совсем не поила козлят, и уговорить её это сделать нам не удалось. Вообще с уходом за козлятами и козами, кормлением, по¬ением и доением у Агафьи полный беспорядок, просто издевательство над животными. Но все усилия наши и особенно Николая Петровича отметаются. Она сама знает, что делать (не говорит так, но ясно из её действий). Вечером долго пришлось успокаивать Агашу. Она опасается, что теперь её летчики брать на Горячий ключ не будут. Оказывается, Савушкин за¬пугал её, что Черепанов послал такую бумагу авиаторам. А сегодняшние события только укрепили её в данном предположении.31 августа (вторник). Утро пасмурное и теплое, 12 градусов тепла. Гора "Тутанхамона" прикрыта белым туманом, остальные ясно видны. "Тутанхамоном" я назвал гору, которая расположена на западе у истоков каньона Ерината, как бы запирая его. Несмотря на то, что она дальше других гор, она значительно возвышается над остальными. А профиль этого гиган¬та четко вырисовывает лежащую египетскую мумию с греческим прямым но¬сом, покатым лбом и характерными вытянутыми глазами (миндалевидными), которые обрисованы полосками темного леса. Кажется, что это гигантская мумия лежащего фараона, величественного и вечного, познавшего великую тайну Природы, а может, и являющегося самим существом её могущества и величия.Вскоре пылает костер, варится похлебка и булькает чай, как всегда заваренный по таежному, с брусничником, багульником и, конечно, смороднишником. Агафья вяжет веник из пихтовых веток и ещё каких-то кустиков. Спрашиваю: "Что букет делаешь или в баню пойдешь париться?" Смеется: " Никого! Веник для Ольги, избу подметать''. Оказывается у нас прогресс- избу уже подметают. Только интересно, чья это идея? Ольгина или Агафьина? Лицо у Агафьи перемазано сажей. Спрашиваю: "Ты что в саму печку лазила, так испачкалась?". Смеется: "Нет уж, вариво для коз варила" И опять смех, а глаза лучатся от простого, приятного ей человеческого общения и взаимных шуток. Алексей говорил, что Агафья согласилась со строительством бани, и он будет её строить внизу у Ерината. Спрашиваю Агашу, правда ли это? Отвечает: "Едак, едак".После завтрака Николай Петрович точит топор. Сергей делает носил¬ки для переноса навоза, Алексей доделывает машинку для обработки шишек, Ольга моет посуду. Мы с Львом Степановичем разравниваем бугор пе¬ред речной стороной избы Агафьи, выкорчевываем пни, делаем завалинку, дренажную канавку. Земляная работа на каменистой почве трудна не то¬лько сама по себе, но ещё и потому, что из-под вскопанной земли выле¬тает стаями мошка. Вскоре все руки и лицо вздулись от укусов. Особенно трудно дается выкорчевка пней, которые распустили во все стороны свои руки и крепко ухватились за землю. Рядом работать с одним нашим товарищем - это ещё одна вредность. Очевидные и нужные коррективы в процессе ра¬боты вызывают у него яростный отпор. Отчего это некоторых так злит, а не радует работа? Все должно быть только по его указке. С трудом сдерживаясь, доделываем эту работу, идущую под заунывную молитву, кото¬рую читает Агафья в избе. Думаю, что излишняя наша эмоциональность результат не только наших характеров, но и проявление аклиматизации в условиях среднегория.Перехожу к Николаю Петровичу и Алексею, которые начали делать за¬гон для коз на склоне скалы в Еринат. Сергей уже перетаскал навоз из стайки на грядки недалеко от хижины дяди Карпа и пошел на рыбалку, как всегда, прихватив и ружье. Работаем с Николаем Петровичем споро - прият¬но, когда понимают с полуслова. Затачиваем и забиваем колья, затесыва¬ем жерди и прибиваем их, валим деревца на жерди. Работая над обрывом, привязываем Николая Петровича веревкой - далеко падать до Ерината! На обрыве скалы все время ветерок и не так заедает мошка. День солнечный, хотя и несколько притушенный. Тепло - 25 градусов. Обрубаем ветки со срубленных пихт, сложили целый стог.В пятом часу вспомнили про обед. Делаем перерыв в работе, разво¬дим костер. Решили пообедать на скорую руку - рыбные консервы, картош¬ка, рис. Хлеб наш катастрофически "тает" - съели уже 14 булок, осталось шесть. Моемся под нашим умывальником-самоваром, который мы нашли бро¬шенным под навесом. Самовар подвесили на бревно, выступающее из-под крыши хижины, и получился чудесный умывальник с краником. Агаша смеется: "Умывальник-то интересный!" -"А тебе не надо такой?" Опять смеется: "Никого уж, подержанный, не исправишь (в смысле, не осветишь)".Лев Степанович сорвал на ладони мозоль. Я забрызгал его ранку лифузолем. Он от боли мечется возле костра, машет рукой. "Не трясите рукой, надо чтобы пленка образовалась" - говорю я. А Агаша смеется и подтрунивает над Львом Степановичем: "Неженка какой!".Мы уже поняли, что устойчивый ветер по каньону Ерината появляется к середине дня и наш ветряк начинает исправно работать.К вечеру с Николаем Петровичем вновь занялись загоном для коз. Присоединился Лев Степанович. К 9 часам всю северную сторону сделали, это метров сорок.Вечером, как всегда, собрались у костра. Хотя и заедает мошка, но в избе никому сидеть не охота. Агаша по традиции в центре внимания. Вопросы ей сыпятся самые разные, и на все есть точный ответ. Причем, мож¬но спросить про любое событие. Агашей оно сразу переводится в конкретные лица, в числа и даже дни недели. Рассказывает, как читает написанную летопись. Удивительная память!К ночи похолодало, вышла полная луна. Еринат как живое, шевелящееся серебро. Как и раньше, луна поднимается и ползет по кромке Туй-Дайской горы. Умаялись сегодня страшно, весь день в тяжелой работе. Пора и дать отдых измаянному телу.1 сентября (среда). Утро теплое, тихое, пасмурное. Идет редкий дождичек, но горы открыты. Цепляясь за них, проплывают тучки. Уже пер¬вое сентября, мои дочки опять пошли в школу (Валера) и институт (Света) без папы. А мне пора готовить завтрак. Разжигаю костер, несмотря на сырую погоду, с первой спички - этому мы давно научились в таежных походах ещё в школьные годы.До завтрака Алексей пошел жать рожь - Агафья доверила ему эту важную работу. Лев Степанович взялся ему помогать. Через некоторое время он спускается с пашни с вязанкой ржи, бросает её и сразу подходит ко мне, варящему уху на костре. С возбуждением он рассказывает, что Алексей поведал ему. Оказывается, Агафья каждую зиму ловила по 25 и более соболей, которые уходили Ерофею, Астафьеву (охотник, который промышля¬ет по Курумчуку) и даже людям с более высоким положением (это, якобы, видел Алексей своими глазами). Кроме того, Агафья подарила Ерофею золотой ручей, из которого он за сезон имеет по пригоршне золота. Из-за всего этого идет война между Ерофеем и Алексеем. Ерофей, якобы, даже пообещал застрелить Алексея, на что тот ответил, что тоже стреляет не¬плохо. Ерофей не против того, чтобы Алексей зимовал на Еринате, но требует 25 соболей за это. Получается целый детектив и, кажется, вполне серьезный, если, конечно, это не выдумка охотника. Не исключено, что зимой, если столкнутся Ерофей и Алексей, кто-то из них может исчезнуть в тайге. Неслучайно, наверное, Алексей собирается заехать сюда только в феврале, когда выедет Ерофей. Лев Степанович просил меня никому об этом не рассказывать, так как прямых доказательств нет, и нас могут обвинить во лжи. Я тоже думаю, что полностью верить словам Алексея нельзя, т.к. он лицо заинтересованное. Поэтому и не называю других конкретных лиц, названных Алексеем.После завтрака все в работе. Убираем рожь, продолжаем валить лес по указанию Агафьи, делаем загородку для коз. Сама Агафья пишет письмо Председателю Верховного совета Республики Хакасия В.Н.Штыгашеву с просьбой оставить Алексея у неё. В конце этого письма Алексей делает свою приписку. С разрешения Агафьи и Алексея прочитываю и привожу содержание этого письма. Вот что там было написано: ”Господи Иесусе Христе сыне божий и помилуй нас. Аминь. С низким поклоном Агафия Карповна Штыгашеву Владимиру Николаевичу.Желаю вам от Господа Бога доброго здравия и всякого благополучия. Штыгашев Владимир Николаевич, просьба у меня к вам. Мне необходимо, нужно человека на житие и вот Алексей Уткин Анатольевич с маминой родины свой. Мы с ним тринадцать лет знакомы, пока отец был живой при нем жил у нас и вот сейчас три года он приходит сюда ко мне. Я его приглашаю на житье для помощи вместо родного брата. Вот мы с ним договорились на постоянное житье. Прошу вашего разрешения дать ему, чтобы жил Алексей у меня. Без человека теперь мне жить невозможно, здоровье в конец плохо у меня стало. Даже дрова одной ни в силах заготовить и притом с хозяйством нивозможно одной.Писала Агафия девятнадцатого августа на Еринате от Адама лета семь тысяч пятьсот первый /1 сентября 1993 г. - И.П.Н./.Далее следовала приписка: "Я, Уткин Алексей Анатольевич, прошу Вашего разрешения поселиться у Лыковой Агафьи Карповны, чтобы предотвратить частый вызов вертолета. Буду оказывать всевозможную помощь. Мы с Лыковой одной веры, знакомы 13 лет. Я с I960 г. рождения".1.09.93 г.      РосписьУсть Иринад Республика Хакассия.Лев Степанович взял это письмо и собирается через почту Верховного Совета в Москве (чтобы не потерялось) переправить его В.Н.Штыгашеву.Сергей Якушев сразу после завтрака взял ружье и ушел к Еринату вниз. Может он, уходя каждый день на много часов, не рыбу ловит, а ищет золотой ручей?Днем дует порывистый ветер, несет тучи. ВЭТЭН крутится исправно, нарабатывая электроэнергию. А когда деревья сбросят листья, то ветряк будет работать ещё энергичнее. Потоки ветра неравномерны, но ветряк вертит своей головой в разные стороны и исправно крутит пропеллер. У избы Агафьи ветер сходится с четырех каньонов и закручивается как в воронке. Сегодня на ветру прохладно, да и температура всего 17 градусов. За ночь заметно побурели вершины гор, в тайге все больше проли¬вается красок осени. На березах появились ветки, покрытые золотом. В порывах ветра уже заметны пляшущие желто-золотые листья. С каждым днем их все больше. Над "Тутанхамоном" хлещет дождь, умывая его лик. Вероятно, через 3-5 минут будет и у нас. И точно, вскоре дождь так шустро вдарил, что спасаемся бегом в избу.В избе Aгашa наговаривает Льву Степановичу на пленку случай, когда Карп Иосифович повредил ногу. Вывод из этого рассказа напрашивается сам собой - никто до нашего приезда не ударил палец о палец, чтобы вызвать, привезти врача из Таштыпа и помочь Карпу Иосифовичу. Якобы в больнице все были в отпуске и болели.Далее Агаша рассказывает, что за работу Ерофей взял с неё 1000 рублей, а за новую избу каждому строителю, в том числе Ерофею, по 200 рублей, всего - 1000 рублей. Бревна напилила и осачила на новую избу сама Агафья, а строители, используя эти бревна, получили за эту работу деньги. Летчику за привоз досок дала 50 рублей - "более не было". Агаша считает; "Если кого нанимают работу делать, то платить надо''. И этот тезис она выполняла на деле, что можно понять. Но как понять и простить то, что делают люди, берущие мзду деньгами и со¬болями с обездоленного человека?Агаша бережно хранит церковный календарь, подаренный мной в 1989 году. Она принесла его, любуется иконами, и свободно рассказывает нам на какой иконе, какой святой изображен. Некоторых икон, изображенных на календаре, у Агафьи нет, но видела в монастыре на Енисее (на Кахеме). Жаль, что подобный календарь 1993 года я второпях забыл дома.Агаша сегодня ходит в валенках, один коричневый, другой - черный. Сквозь дыры в черном левом валенке видны белые пальцы и пятка. Спрашиваю у Агафьи: "Как это получается, Алексей собирается жить с тобой, а сватается к Ольге (в это время они весело воркуют в избе)?" Смеется: "Он-то мне брат, а как там у них не знаю". И разговор в этом шутливом тоне продолжается ещё некоторое время.До обеда (в пятом часу) рожь и ячмень все сжаты. Алексей присое¬динился к нам с Николаем Петровичем делать загородку. К вчерашним при¬бавилось ещё метров тридцать. Получится огромный загон для коз. Но предсто¬ит проделать еще большущую работу - не менее, чем на день интенсив¬ного труда. Необходимо завернуть изгородь к реке и довести до неё, чтобы козы сами могли в любое время  напиться, а не ждать сутками пока о них вспомнит хозяйка.Погода меняется буквально по минутам. Только уселись за обед, как надвинулась темная туча и опрокинула на нас крупный дождь, загнавший нас в хижину дяди Карпа. А вот уже солнышко и по всему коньону Ерината висит серебряная сетка "слепого" дождя. Вмиг дождь прекратился, и вся тайга засверкала в бриллиантовых каплях. Чудо!После обеда вновь строим загородку. Да так разошлись, что к восьми часам вышли на берег Ерината. Завтра ещё час и можно в загон будет выпускать коз. После обеда сделали метров сорок. Но такие нагрузки для меня тяжелы, поднялось артериальное давление, поддавливает сер¬дце. Да еще все эти дни болит зуб, особенно сегодня после обеда. А у Агафьи к концу дня АД нормальное - 120/75 мм рт.ст., пульс 72 удара в минуту, экстрасистол нет.Уже две недели, как я уехал из дома и 7 дней, как мы на Еринате. Вертолет не думает лететь и, наверное, до 5-го сентября, когда должны вывозить людей с Горячего ключа, его не будет. А ведь я уже три дня как должен был выйти на работу и начать занятия с врачами курсантами. Да и мои родные уже потеряли меня и наверняка волнуются. Как-то там дела? Положение осложняется не только тем, что, по словам прилетавших бизнесменов, в Абакане нет совсем керосина, но и тем, что погода не балует. Сегодня явно был не лётный день. Продукты пока ещё у нас есть и на несколько дней хватит.У Николая Петровича сегодня сломался фотоаппарат и это для страстного фотографа трагедия. Пленки взял много, а снимать нечем. На прось¬бу отснять пленку через фотоаппарат одного нашего товарища, тот ответил от¬казом. Наверное, очень бережет свою японскую машинку.Второй вечер из своего окна мы видим, как Агаша включает электро¬лампочку в своей избе. Видно, понравилось не тыкаться в потемках лучины или свечи, а все видеть в ярком свете "лампочек Ильича".Сегодня вечером Агафья занята какими-то хозяйственными делами, а мы ведем литературные разговоры о писателях, творчестве, средствах изложения мыслей /стилистика, эмоциональное воздействие и др./. Лев Степанович все проецирует на себя, и нужно следить за собой, чтобы не сказать о писателях и корреспондентах чего-нибудь дурного - юмор здесь не всегда проходит.2 сентября (четверг). Ночь была кошмарной, почти не спал - очень болел зуб. Тридцать три года, ещё с института стоит пломба, и тут вдруг под ней разболелся зуб. Кошмарная раздирающая боль, которую ничем не снять. Выпил таблетку пентальгина, три - тригана, три - трамала и две реланиума. Полностью боль не проходила, только на короткое время стано-вилась терпимой. Нужно удалить пломбу. Но как это сделать? Все мои попытки сделать это шилом не увенчались успехом. Простояв 33 года, пломба не собирается сдаваться и сейчас.Всю ночь накрапывал дождь. Утром, выйдя из избы, увидел лик "Тутанхамона" белым - на горе выпал снег. Холодно. С гольца, покрытого сне¬гом, тянет стужей. Между гор клубы ползущего вверх тумана, что не предвещает хорошей лётной погоды. Мошка сегодня особенно зверствует,  грызет нещадно, даже у самого костра. Наверное, чует, что скоро заморозки, снег и ей конец. Перефразируя: "Мошка недаром злится, прошла её пора. Зима в окно стучится и гонит со двора".Сергей вновь с утра ушел на охоту-рыбалку или на разведку. К 14-ти часам потеплело, температура поднялась с 4 до 14 градусов. Мы заканчи¬ваем загородку, общей протяженностью не менее 140 метров. К этому тор¬жественному моменту проглядывает солнышко, потеплело, на "Тутанхамоне" остались белые полоски только в складках носа и подбородка. Николай Петрович пошел звать Агашу, запускать коз в загон. Оказалось, что она молится и торжественная процедура откладывается. Наконец в 14 часов 50 минут появляется процессия. Впереди Николай Петрович с черной козой, за ним Алексей с двумя белыми "подружками", как зовет их Агафья, и за¬мыкает процессию Ольга в красном сарафане, подаренном Агафьей, с рас¬пущенными волосами. Я открываю калитку и запускаю коз и людей. В начале козы жмутся к ногам хозяйки - свобода им не известна. Затем, увлечен¬ные сочной зеленью, помаленьку отходят и начинают осваивать территорию. Мы спускаемся к Еринату, за хозяйкой подтягиваются козы, не без помощи Николая Петровича и Алексея. Одна белая козочка осторожно подходит к воде и пробует напиться. У всех приподнятое, радостное, настроение. На¬конец-то Агаша будет избавлена от многих трудов, по крайней мере, на бесснежный период, да и у коз будет жизнь, а не мука. Справедливости ради следует сказать, что к пасьбе коз в загоне Агаша пока относится настороженно - боится, что они убегут. Козы действительно пробуют протиснуться в дырки, но те слишком узки.Через некоторое время козы полностью освоились, спокойно пасутся. Черная, найдя сухое место, наевшись, улеглась отдыхать. Дружок устро¬ился рядом - охраняет коз. Алексей уговорил Агашу выпустить в загон и козлят. Те после темной загородки в сенях растеряны и блеют. Но посте¬пенно и они осваиваются, жадно набрасываются на зеленую травку и кусти¬ки. Весь остаток дня козы осваиваются на новом своем полигоне, соток в двенадцать - пятнадцать. При этом довольно спокойно ведут себя, иногда подходят у изго¬роди и как бы стремятся к привычному мирку возле избы. Среди всех коз образовалось хорошо заметное деление: черная коза ходит одна, две белые сестрички как ниточка за иголочкой, 3 козленка также держатся вме¬сте. Вот только один из них, черный, уже 4 раза пролезал через дырочки. Заделаешь одну, он находит другую. По предложению Агафьи пришлось при¬вязать ему на шею три перевязанные палочки. После этого они уже не позволяют ему пролезать через дырочки.К середине дня опять подул приличный ветер и наш ВЭТЭН исправно крутится. Не останавливается и людская жизнь. Алексей с Ольгой уже хо¬дят в обнимку и устраивают веселые игры. Быстро сошлись молодые люди. Может на Еринате появится ещё одна семья?У костра разговор с Лыковской темы перескакивает на мирские, о политике, о литературе, о разных случаях, с кем-нибудь приключавшихся, о повадках зверей и т.д.Вечером сижу в избе, т.к. сильно болит зуб. Пришла Агаша навестить. Проговорили около часа. Рассказала мне, какая коза с какой сестры, от какой матери. Спрашиваю: “Агаша, а ты довольна сделанной загородью для коз?”. Смеется: “Это-то неплохо”. Сокрушается, что вновь не прилетел вертолет, а ей так надо на Горячий ключ. “Да и вам Игорь Павлович на работу надо. Это-то негодно!“ (то что не прилетел вертолет). Тут же смеясь, но с обидой, рассказывает, как Савушкин её совсем забыл: “С де¬кабря не был, на ключ увезти обещал”. Оказывается, что ещё какой-то человек с Междуреченска обещал её увезти лечиться «аж 10 июня». “Десято¬го июня, 10 июля, 10 августа, скоро и 10 сентября, а все летит” - смеется Агафья. Спрашиваю Агафью, почему не доит козу, вымя-то у неё напол¬ненное. Излагает целую теорию, кем-то ей рассказанную. В начале как коза родит, доят её 9 дней подряд, потом через день и далее по убываю¬щей. В конце получается, что доить козу нужно 1-2 раза в неделю и все¬го 50 дней в году. Все доводы, что в деревнях так никто не делает, Агафья просто не слышит. Она твердо убеждена в своей правоте. “Агаша, а я могу подоить козу?” - Смеется: ”Это-то можно - для себя”. Жалуется, что Ерофей ей зимой не помог с дровами. “В этом-то году на зиму хватит, но более половины сырые. На ту (следующую) зиму уйдут”. Надеется, что eй еще напилят: “Привезут бензин для бензопилы, тогда быстро”, а если Алексей будет, так вроде проблемы вообще нет. Жалуется Агафья на Анисима Тропина. Вроде бы Ерофей ей говорил, что Анисим ругал его и Савушкина за то, что они ей помогают: ”Не помогали бы, так она у нас осталась бы”. Агафью эти слова Анисима очень огорчают. Она побаивается, что её могут оставить в Киленске насильно. ”В прошлый-то раз удерживали. Страшно!”. Спрашиваю: ”А не скучно тебе здесь, когда все уезжают, и ты одна остаешься?”. Смеется: ”Это-то привычно”.-”А может ты, правда, переедешь к родст¬венникам ?”. На это Агафья отвечает твердым отказом, перечисляя такие причины, как бензопила в каждом доме (”страшно воняет”), машины с удуш¬ливым газом (”надышишься-то, болезнь страшная!”), чихают многие (боится заразиться) и т.д. Ясно одно, что никуда переезжать она не собирается и все переговоры на эту тему бесполезны. На время лечения на Горячем ключе Агафья хотела бы оставить Ольгу ухаживать за козами, вот только не крещенная она: ”Это-то нельзя!”.3 сентября (пятница). Несмотря на большую загрузку обезболивающи¬ми таблетками, ночью очень болел зуб, и я почти не спал. Дополнительно триган, мезепам. Утром встаю с приглушенной болью и отупевшей от мно¬жества таблеток головой. Но двигаться надо.Как и вчера, утро холодное - всего 5 градусов. "Тутанхамон" вновь в снегу. Туман закрывает каньоны речек. Умываюсь обжигающей водой. Гля¬нув в зеркальце, обнаруживаю осунувшееся, искусанное мошкой, с мешками под глазами и приличной щетиной лицо. Так не годится! Заимствую ста¬нок для бритья у Николая Петровича и вскоре приобретаю вполне сносный вид. Правда "кислое" лицо в зеркале остается - больной зуб бритвой не удалишь и пломбу не вынешь.Козы весело бегают за изгородью, а козлят ещё нет. На ночь их вернули в стайку и они там жалобно повякивают. Наверное, проголодались и просятся на волю. Выпустили в загон, с удовольствием кинулись к кус¬тикам и к травке. Сегодня планируем загон для коз соединить с их сто¬йлом, чтобы они могли на ночь и отдых сами зайти с загона. После зав¬трака этим и занялись. К трем часам прогон готов. Только его додела¬ли, как черная коза опробовала его - прошлась в стайку и снова вышла на пастбище. Строя прогон очень устали от мошки. Погода плохая, време¬нами дождь со снегом, холодно, всего 10 градусов. А мошка просто зае¬дает, поэтому чай пьем в избе и ничего делать больше сегодня (выходить на мо¬шку) не хочется. Сидим в избе, ведем разговоры. Пришла Aгашa и сразу начался серьезно-шутливый разговор о том, кого оставим хозяйством уп-равлять, пока Агаша будет лечиться на ключе. Бросим жребий? Нет, не устраивает меня и Николая Петровича - нас с работы и жены из дома выгонят. Льва Степановича, как пенсионера? Явно видно, что он эту шутку воспринимает тяжело. Спешим перевести разговор на Ольгу. Aгашa тоже хотела бы её оставить и собирается окрестить, трижды окунув в Еринат. Даже ямка есть подходящая. ”Только вот Ольга молчит”, - говорит Агаша. А та, действительно, только улыбается и не дает конкретного ответа. По-видимому, она задумывается серьезно: ”А не остаться ли?”. В таком тоне разговор продолжается ещё довольно долго, пока я не догадываюсь спро¬сить: «Агаша, а ты сегодня ела?”. Оказывается, что ещё нет. И это в 17 часов 40 минут. Угоняем её ”позавтракать”.Выхожу на улицу и обнаруживаю, что наевшись травки и набегавшись, наигравшись и набодавшись, все козы и козлята по прогону самостоятельно скрылись в сарайчике от холодного ветра. Выходит, мы сделали для них и, конечно, для Агаши хорошее дело. Теперь летом с ними никаких забот, и огород не пострадает.Начинаем экономить свои уже скудные запасы пищи и все чаще щелкаем паданку. Лев Степанович, Агаша и Ольга ходили сегодня за грибами, набрали короб и ведро. Будет что посушить Агашe, да и нам из чего сварить грибной суп. Агафья после посещения монастыря на Ка-Хеме дала себе обет не есть мясное и сейчас полностью на вегетарианской пище.Сегодня к костру Агаша пришла в новой, ещё чуть-чуть недошитой ею самой, лапатине, черно-серого цвета, но с яркой (цветами) подк¬ладке из байки. ”Если перевернуть наоборот - как красиво будет!”, - говорю я. ”Сильно яркая, маркая”, - отвечает, смеясь, портниха. Валенки на ней прежние - рваные, один черный, другой коричневый. Черный разинул пасть. Говорю Агаше: ”Пасть разинул - есть хочет!”. Смеется взахлеб: ”Никого” И опять смех. В таком духе разговор продолжается дальше. Кто-то спрашивает: ”В этих валенках и на Горячий ключ поедешь?”. Сквозь смех с трудом выговаривает: ”Нет! У меня починенные есть”. Неожиданно для нас Агафья начинает говорить о своих международных связях и в доказа¬тельство достает пачку писем и открыток. Все они из Италии (Рим, Сан Ремо, Турин) с красивыми видами. На открытках короткие поздравление с Рождеством и Пасхой.Наши алтайцы-охотники (или старатели?) Сергей и Алексей сегодня уже вдвоем ушли на старые избы ”в северу” и на ”речке”. По пути хотели и порыбачить. Правда для нас осталось не ясным: ”Зачем им понадобилось идти на старые избы?”. Вернулись они уже затемно. Рыбного улова я у них что-то не заметил. К вечеру резко похолодало до 4-х градусов.4 сентября /суббота/. Продолжает болеть зуб, сижу на таблетках. Ночь спал с перерывами. Утро холодное, всего 3 градуса тепла. Горы сто¬ят седые - покрытые инеем. "Лес забусило (покрыло бусинками, инеем)", -говорит Агафья. Лето в тайге кончилось. Наступает осень - золотая пора. Стремительно желтеют березы, буреет и желтеет тальник, лиственки пока еще держатся зелеными, а вот папоротник весь желтый. Ночью дважды ла¬яли собаки и бегали к Еринату. Совсем близко подходил медведь. Утром недалеко кружат два ворона. Aгаша говорит: " Медведь кого-то задрал". А сами сторожа-собачки  несколько округлились боками – подкармливаем, чем можем. Козы с утра весело носятся по загону, играют, бодаются. Вобщем, вполне освоились на новой территории. Только Агаша все еще недоверчиво присматривает за ними –не вылезут ли в какую дырочку. Но дырочки мы постарались заделать.Сидим у жарко пылающего костра. Завтракаем. Агаша  угостила нас сухарями на козьей сыворотке. Вкусно! Агаша рассматривает на моей эмалированной кружке рисунки. Смеется, не узнавая трех зверей /зайца, медведя и волка/. Николай Петрович подсказывает:  “Заяц”… –“Едак”, -“Медведь”, – “Ой! Это-то не надо!”. Очень нравится Агаше расписной окунь, нарисованный на кружке Николая Петровича. Она не сводит с него глаз и даже гладит пальцами: “Красивый”! А затем рассказывает, что Ерофей принес ей посуду тоже с картинками, так она, прежде  чем ею пользоваться, "сшоркала" эти картинки.От костра хорошо видны окружающие горы, особенно западные. Над "Тутанхамоном" белая мгла, которая двигается на нас быстрыми темпами. Ветрено и наш ВЭТЭН крутится с утра. Но вдруг подул ветер с Курумчука, ВЫГЛЯНУЛО солнце и курумчукский восточный ветер почти над нами отсек белую мглу, двигающуюся с запада по каньону Ерината. У нас солнце, отвальная гора на юге чистая, а горы на западе покрыты расползающейся бе¬ло-серой мглой. Идет противоборство таинственных сил Природы, Добра и Зла, Света и Тьмы. Уже около часа как над нами борются свет и солн¬це с Курумчука, мгла и тучи с Ерината. Временами фронт борьбы сдвига¬ется в сторону Курумчука и тогда на нас сыпется снежная крупа. Потом фронт сдвигается в другую сторону и вновь светит солнце. Холодно, 5 градусов тепла. Но зато почти нет мошки. Мгла несколько приподнялась и вдруг обнаружилось, что это лежащий “Тутанхамон” выдувает на нас эту мглу - прямо из его рта и носа идут густые клубы серого тумана, которые, разливаясь, далее превращаются в белую мглу. Зa что рассердил¬ся здешний Повелитель? Извергнутая великаном мгла быстро движется на нас и нисходит мелким-мелким дождичком, скорее - крупным туманом. Но вот во мгле появляются разрывы, в которые проглядывает голубое небо. Постепенно мгла растаивает и коричнево-красный лик "Тутанхамона" четко обрисовывается на горизонте. Прошло некоторое время и опять лик властителя затуманивается и вот уже вновь на нас двигается стена серой мглы, принося с собой крупно-капельный дождь с ветром.Но пора взяться и за дело. Алексей сбивает обручи на кадушечке, подаренной Агафье единоверцем Петром Тропиным. Кадушка уже освещена и обручи набить мог только Алексей единоверец, иначе она будет порченой и солить грибы в ней будет нельзя. Закончив возиться с кадушкой, Алексей мнет шишки на вальке. Николай Петрович валит березы с восточной стороны избы, которые, по его мнению, закрывают ветер для ВЭТЭНА. Я сегодня ему не помогаю. Больше не могу рубить деревья - рука не поднимается. Вместе с Ольгой варю обед. Сегодня у нас грибной день.Затем с Николаем Петровичем заделали толью дырку в крыше избы, где вы¬сится стояк ветряка. Весь день холодный, не выше 10 градусов. Но зато нет мошки. Все доступные нам дела мы уже сделали, ждем вертолета, а его все нет. Иду собирать багульник для дома.Вскоре возвращаюсь к костру и вижу, что у Агафьи какое-то смурное лицо. Оказывается, у неё вызывают тревогу отношения Алексея и Ольги, живущих в её избе. "Старую избу-то Тропин испоганил (изнасиловал её в той избе ). Где жить буду?" Подразумевается, если случатся интимные отношения Ольги и Алексея в её избе. Об этой тревоге Агафьи поставил в известность Ольгу и Алексея, просил Ольгу понять и не надругаться над чувствами Агафьи, не осквернить её избу. Похоже, что молодежь поняла, о чем идет речь.У Льва Степановича сегодня диарея. Агафья выполняет роль лекоря - нашла ему траву манжет¬ку и дала заварить, вспомнив при этом случаи из своей жизни.За обедом, как всегда, присутствует Агаша. Конечно, она не прини¬мает участия в нашей трапезе, а только в разговорах. Шутливый треп ле¬ниво перебрасывается с одного на другое. То обсуждаем грибы, собранные Ольгой (на половину ядовитые), то её саму, то Aгaшy, а иногда Льва Степановича (тут шутить опасно). Например, Николай Петрович с серьезным видом говорит: "Когда-то Игорь Павлович нам говорил, что если грибы ядовитые, то брошенная в варево лукавица синеет". И далее невинным го¬лосом спрашивает Ольгу: "Когда ты варила грибы, лукавицу бросала? Не синела?" С испуганным видом Ольга, доедая полную миску грибного супа, говорит :"Да, вроде нет". Я добавляю как соучастник варки: "Лукавицу не видел, а вот повариха не синела - точно! Так что, есть можно". До Ага-фьи прекрасно доходит эта словесная перепалка, и она вместе со всеми весело смеется.Не успели мы разыграть очередную интермедию, как вдруг на дорожке по направлению к нам появилась дружная троица - все козлята. Нашли же где-то лазейку! Агаша тут же  сгребла их за загривки и закрыла в загончик у хижины дяди Карпа. Похоже им теперь на свободу не вырваться, хозяйка все боится, что они разбегутся. "Пока на ключе буду (лечиться), все растеряются. Строители-то (которые будут строить сенцы) рыбачить будут, не уследят". Смеемся: "Под расписку Алексею отдадим" -"Нет уж, за ими-то не уследишь".Сегодня нашли ещё один "космический объект" - кусок серебристого легкого металла размерами 60 х 90 см, очевидно кусок обивки расстрелянной ракеты. Лежал совсем близко от избы, на склоне к Еринату. К вечеру, чуть стих ветерок, навалилась мошка, хотя на термометре всего 10 градусов. Уходим в нашу избу. Просим почитать Агашу журнал "Церковь". Льву Степановичу интересно, в каком стиле и ритме она будет читать, а мне - хорошо ли она видит вблизи. С чтением затруднилась. -"Все сливается". Дал свои очки /-4,0 Д/ -"Ещё хуже, никого не вижу". Дал Льва Степановича очки /+2,5 Д /. Одела, начала читать. Значит у Aгафьи уже развивается дальнозоркость. "С болезнями зрение-то совсем те¬рять начала. Ещё три года начала, ещё как тятя убрался. Лани как зиму проболела, тода летом совсем потеряла (зрение), зелена трава темна стала. Горячий-то (ключ) он зрению помогает, на ключе - увеличивает (зрение)". -"Тятя до последу читал"- это ответ на мой вопрос о зрении отца в пос-ледний год. -"С той зимы, когда суда таскалась (на Еринат переезжала) сильно болел правый глаз, воспалялся, зрение потерялось, зрение темно правый глаз стал. Глазную мазь дали на Каире - глаз отошел, видеть стала. Мазь в глаз с берестинки 10 дней пускала".Далее Агафья рассказала, что когда ещё все в семье живы были, то купались в реке на Рождество и Богоявление (6 января по старому летоисчислению). После этого не болели. Дмитрий страдал "насмоком" /насморком/, но в целом семья, конечно, была закаленной.5 сентября /воскресенье/. Ночью опять дважды лаяли собаки. Видно медведя сильно привлекают Агафьины козочки и козлятки.Утро солнечное, холодное. Столбик термометра переступил нулевую отметку - 3 градуса мороза. Кругом лежит иней, в ведре с водой толстая корка льда. Трава и листва пожухли и повесили листики, пролилось много бурой и желтой краски. Тальник на косе, ярко освещенный восходящим солнцем, прозрачен с светлой зелено-желтой окраской и серебрится инеем. В 8 часов 42 минуты солнце выкатывает из-за восточной горы, и в миг все засверкало яркими краскам осени, инеем и капельками воды-изумрудами. Белые бурунчики на перекатах Ерината и Туй-Дая резко контрастируют с темной водой плесов в пологих лучах восходящего солнца. Восточные горы, не освещенные солнцем, резко выделяются темной окраской на бледно-голубом фоне неба, западные - залиты солнцем, только впадины и распадки темной тенью ложатся на их яркую зелень. Над челом "Тутанхамона" легкое сероватое облачко. Утро пронзительно яркое.Настроение у нас радостно-возбужденное. В такое утро все почему-то твердо уверены, что сегодня мы улетим. Встали чуть пораньше, быстро все начисто выбриты и вымыты. Костер. Завтрак. Все в ожидании, рюкзаки собраны. Не хватает только вертолета. Агаша свои вещи уже давно снесла к лабазу и не раз проверила все ли взяла на Горячий ключ. "Агаша, ты готова лететь?" - Смеется весело: "Я-то все лето готова!" Она уже и оделаcь, соответствующим образом. На голове красивое махровое полотенце, сверху зеленный платок. Полотенце оказывается нужно "вытирать голову после ванны". На ногах новые, снятые с чердака, синие войлоч¬ные мягкие сапожки.Сегодня Ольга и Алексей ночевали вдвоем в хижине дяди Карпа. Это конечно, удар по чувствам Агафьи. По её понятиям, это явное "прелюбодеяние". Как же она будет относиться к Алексею и жить с ним зимой? А Ольга? Сначала дала повод думать, что примет крещение и, возможно, останется здесь, пока Агафья будет лечиться на ключе. Затем передумала креститься, и Агафья буквально плакала от расстройства. А теперь ещё и "прелюбодеяние" с человеком, на которого она возлагает большие надежды. Отчего это люди такие не чуткие к переживаниям и вере других? Мне даже стыдно смотреть им в глаза, как будто это я совершил дурной поступок. Мое доверие к Алексею пошло на убыль - думает только о себе. Одним словом, на Еринате появились Юдифь и Зверобой, только современной формации. Хорошо ещё, что они послушались нас и не "осквернили" избу Агафьи.Уговариваем Агашу выпустить козлят в загон. Но под разными пред¬логами ("большие козы уже все съели", - это на такой-то огромной территории?; "они туда-то не едут" и т.д.) она дипломатично отказывается. Очевидно, козлятам "век свободы не видать". Агафья, давая понять, что дальше обсуждать эту тему ей бы не хотелось, ловко переводит разговор на другое. "Нынче рано заморозило картошку" - говорит она, глядя на почерневшую за одну ночь ботву картофеля.День золотой - солнечный, яркий. Небо голубое по-летнему, ни одного облачка. К двум часам температура воздуха поднялась до 14 градусов. А солнышко так приятно льет свое тепло на подставленное к нему лицо.Сегодня праздничный день (воскресенье), поэтому не работаем и си¬дим у костра. Разговор перескакивает с одного на другое. Но думают все одно: "Прилетит, не прилетит?". Лев Степанович уже однажды услыхал шум вертолета, но он почему-то не прилетел. Другим временами от напряженного ожидания тоже кажется, что вот он, заветный, уже летит.Разговор зашел о транссексуалах. Оказалось, что Агаша в курсе. "Ране-то тоже скопцы были, в монастыри уходили. В Киленске тоже один есть - без бороды, а груди-то как у женщины (Анисим говорил), в штанах ходит. Детей-то, говорят, у них быть не может".Николай Петрович, очевидно, правильно вчера срубил березы с восточной стороны - ветряк всё чаще поворачивает свою голову в сторону Курумчука и устья Ерината. А с 14 часов 30 минут крутится исправно и энергично. "Медведь, поди, все-таки забоится", - говорит Агаша, глядя на бешено крутящийся пропеллер ветряка. И добавляет: "Крутится, вертится - шумит!". -"Кажду ночь медведь-то ходит. Вчера собаки лаяли".К двум часам безделье в ожидании вертолета надоедает. Варим послед¬нее какао с последним сахаром, потихонечку потягиваем его. Aгaшa тоже за столом. Прошу почитать её на солнце журнал "Родина", где Лебедев пишет о своей поездке к ней. Смотрит мелкий текст и говорит: "Никого не могу - сливается". Предлагаю eй обмен  (в руке она держит только что снесенное курицей яйцо): "Отдай Льву Степановичу яйцо, а он даст тебе очки в которых ты вчера читала". Смеется. Улыбаемся и мы. Только Лев Степанович серьезен: "Я тебе лучше пришлю из Москвы, у меня есть запасные". Приходится за чтение рассказа Лебедева браться мне. Агафья внимательно слушает, одобрительно кивает головой. Видно, что написанное не вызывает у ней возражений и нравится. Действительно, написано прос¬то, живо и хорошо. Жаль, что этих двух журналов с рассказов Лебедева у меня нет. Там много интересного, отмеченного глазами верующего чело¬века. Ольга пообещала встретиться с ним в Нижнем Новгороде, куда он сейчас переехал, и попросить для меня журналы.От нечего делать Алексей принялся закапывать многочисленные банки от консервов, оставленные предыдущими туристами. Мы с Николаем Петровичем тщательно заделываем малейшие дырочки в загоне и уговариваем Агашу выпустить погулять на солнышко козлят. Неохотно соглашается. Выпущенные козлята вприпрыжку кинулись на простор, весело блея и поддевая друг друга рожками.К 16 часам  температура воздуха поднимается до 17,5 градусов, а наши надежны на вертолет все падают. Вобщем, все уже отчаялись ждать. Вероятно, сегодня вертолета так и не будет. В 18 часов 40 минут надежды нулевые. Расшевеливаем костер, варим ужин - кашу пшенную с последней банкой тушенки. А перед этим, в 17 часов 30 минут, за огородом с восточной стороны на кого-то набросились собаки. Алексей схватил ружье (правда без пулевого заряда) и кинулся за собаками. Жаль, что чуть раньше Сергей с ружьем, заряженным отлитыми пулями, ушел за Еринат. Судя по лаю собак, они гонят какого-то зверя вверх по горе. А Алексей через несколько минут вернулся. Гнаться за медведем, даже если это был он, нет смысла с ружьем, заряженным дробью. Через полчаса верну¬лись и уже успокоившиеся собачки.Сегодня перед нами встала серьезная проблема. Дело в том, что у Сергея с утра болит голова. Дал ему обезболивающие таблетки. Вернув-шись из безрезультатной прогулки за медведем к "щекам" Туй-Дая" он вновь пожаловался на сильную головную боль. Из-за этого он рано и вернулся. К  вечеру у него появился озноб. Смерили температуру – 38,6°С. Сразу перевели его из Агафиной избы в нашу. Никаких других симптомов, кроме температуры и головной боли, у него нет. Очевидно, аденовирусная инфекция. Дал ацетилсалициловую кислоту, олететрин и пентаксил. Теперь тревожно за Агафью, ведь Сергей жил в её избе. Она сама, как только узнала, что Сергей заболел, сказала: "Мне-то с ём в одной избе нельзя". Теперь уже желательно, чтобы вертолет не прилетел ещё неско¬лько дней, чтобы проследить за здоровьем Агафьи. Смерил у неё температуру - 36,6 С. Жалоб никаких у нее нет, пульс 74 удара в минуту, арте-риальное давление 120/75 мм рт.ст. На всякий случай (уже при электри¬ческом свете) собрал Агаше аптечку для полета на Горячий ключ.6 сентября /понедельник/. Утро безоблачное, лежит иней, темпера¬тура два градуса мороза. Чай с чагой и вчерашней пшенной кашей. Наслаждаюсь морозным осенним утром, пью прохладный живительный воздух. Но постепенно погода "заморачивается", как говорит Агаша. Как бы не испор¬тилась и не превратилась в безлетную, хотя может быть это и будет к лучшему. Сергею к утру несколько полегчало. Ночью несколько раз вставал, к утру крепко заснул, температура спала до 36,8°С. Продолжаем прежнее лечение. На завтрак его не будим, сон важнее. Агаша, говоря о высокой температуре у Сергея, заключает: "38,5 - это-то невыносно! У меня как 37, так не подымишься. Страшно!". Она имеет градусник и прекрасно в нем разбирается. -"Лани на Горячий ключ брала. Температура-то не повы¬шалась. Я мерила - 36,6 - 36,7". Сегодня у самой Агаши температура нормальная, признаков инфекционного заболевания нет.Агаша меняет простое одеяло, приготовленное для поездки на ключ, на пуховое. -"Стужа наступила". А затем сообщает мне, что Ольга влюби¬лась в Алексея: "Сама говорила. Но незаконно-то нельзя. Грех!"- с грус¬тью говорит она, поглядывая на хижину дяди Карпа, где устроились молодожены, которые уже проспали "десятых петухов".Козы совсем освоились в загоне, уже разошлись по всей территории. Черная коза бесстрашно стоит почти над обрывом и с удовольствием пое¬дает листочки акации. Заметил, что акация и багульник особенно нравят¬ся козам. Агафья рассказывает о привычках и болезнях своих коз, что они едят, а от чего у них "дресня". "Черную-то иногда заносит, кру¬жение у неё бывает, в избе упала"- рассказывает она о событиях весны. Я заметил, что за 11 дней Агафья подоила козу только два раза. Уже несколько дней та мается с полным выменем, а Агафья взирает на её муче-ния с полным равнодушием (или не пониманием?). Николай Петрович в оче¬редной раз не выдерживает, и пытается уговорить Агашу подоить козу. Пол¬часа уговоров в этот раз увенчались успехом. Коза подоена, молоко Агаша предлагает больному Сергею. Но мы держим Агафью подальше от больного, поэтому молоко с пожеланиями здоровья от Агафьи передаю Сергею я.В ожидании вертолета пилим и рубим дрова. Николай Петрович точит топоры, насаживает на ручку новый колун. Алексей убирает горох и жнет овес, его прихватило морозом и он начал осыпаться. Лев Степанович про¬водит эксперимент - обучает Ольгу пилить дрова. У той, ни разу не брав¬шей в руки пилы, дела идут неважно. Лицо комично сосредоточено, ноги широко расставлены, попа далеко выставлена назад, а руки, потягивая за ручку пилы, делают большой изгиб. Пила то и дело застревает. Под взглядами, незлобно комментирующих мужчин, дело ещё более не ладится. Но Лев Степанович неумолим: "Давай, давай Ольга!". У той, бедной, уже пун¬цовые щёки, и в подаренном сарафане она удивительно похожа на русскую матрешку. Уговариваем Льва Степановича, конечно, с шутками, сжалиться над "премного потрудившейся молодухой".Лев Степанович и Николай Петрович разбирают загородку для козлят в сенях нашей избы. Вытаскиваем навоз. Я колю колуном напиленные бере¬зовые чурки. Завели с Агафьей разговор о том, что заморозки убили всю картофельную ботву. -"Может начнем капать?" -"Нет. Рано! От стебля и корня ещё крепнуть будет. Копать нельзя, рано".Уже половина первого. Тепло, тихо, солнечно. Кажется, что цивилизация (вертолет) сюда никогда не ворвется. Начинаем продумывать меню на сегодняшний обед и ужин. Пока ещё теплится надежда на прилет верто¬лета, варить обед не хочется. Сегодня вертолет "прилетал" уже у Николая Петровича. В беспрерывном шуме Ерината не трудно ошибиться, тем более, когда так хочется услышать. А пока переходим на подножный корм - горсть пшеницы, горох и итальянская, очень вкусная, морковка (семена присланы из Италии). К 14 часам весь овес сжат, повязан в снопы и снесен в сен¬цы, где ранее обитали козлята.В половине третьего Aгашa появилась перед нами как из сказки в совершенно необычном наряде: на голове крупной вязки цветами белый платок, на плечах, такой же крупной вязки, шерстенной балахон без рукавов почти до пят, светло кремового цвета. Эта красота прислана то ли из Италии, то ли из Индии. Агаша очень красива в этом дорогом наряде. Но на совет носить эту теплую одежду, отвечает отказом: "От шерсти на голове раны могут быть. Страшно! Не заживут. Негоже!" Интересно, откуда у Агафьи эти мысли, кто их ей внушил? Стараемся рассеять её сомнения. В конце соглашается на компромисс. "На кровать-то можно, никакая пыль не удержится" (имеется в виду крупные дырочки при вязке). Потом Агафья демонстрировала нам еще ни одно платье и кофты, присланные по почте в посылках из разных уголков земного шaра. Лев Степанович и Николай Петрович стараются скрытой камерой запе¬чатлеть эту историческую примерку и демонстрацию мод. Из Греции прислали швейную машинку "Зингер", так Агафья отдала её Анисиму. "Последнее время много посылок не доходить стало" - говорит Агаша, не уточняя причины.Весь день Сергей кис, у него слабость, признаки интоксикации. К вечеру вновь высокая температура - 38,4°С. Лечение продолжили.Вертолет так и не прилетел. Ужинаем перловой кашей на воде.Весь день простояла отличная погода, столбик термометра поднимался до 20 градусов. К вечеру появилась повисшая над горами поволока. Как бы вновь не испортилась погода. Вечером мошка просто свирепствует, и рано загнала нас в избу. Однако к ночи вызвездило, яркая луна, ясно, лег иней.7 сентября /вторник/. Утро прохладное, ясное, все горы открыты, температура нулевая, небольшой иней. Начинается перелет кедровок, они выходят на промысел. Николай Петрович решил разнообразить наше меню - попросил у Алексея мелкокалиберку и начал охоту за кедровками. Одну убил - запах мяса в супе уже будет. В зобу у птички около трех десятков отборных орех. Только сели завтракать, как одна кедровка уселась на кедре напротив. Николай Петрович был точен.  Уже два запаха будет в супе.Сразу после завтрака мы с Львом Степановичем и Николаем Петровичем отправляемся в кедровник на другую сторону Ерината. Николай Петрович прихватил с собой ружье Алексея. В кедровнике, как и в прошлый раз, КРУГОМ все истоптано медведями, иногда так, что кажется у них в этом месте танцплощадка. В одном  месте на песчаной косе четкий след огромного мед¬ведя. Смерили его, оказалось 27 х 35 см., значительно длиннее, чем след моего сапога. К 12 часам набрали мешок паданки, а Николай Петрович подстрелил двух кедровок. Вот на сегодня у нас и будет обед. Пора возвращаться. Выйдя из темного кедровника на берег Ерината, обнаруживаем, что все небо уже затянуто плотным мороком, солнце едва просвечивает сквозь мглу. На подъеме к избе радостным лаем, как старых знакомых, нас встречают собачки. Они лентяйки и не подумали пойти на охоту с нами.Вернувшись, застаем Агафью за обмолотом ржи, а Ольга подготавливает для её посева (озимая) клочок земли на середине огорода. Лыковская мотыга в руках Ольги кажется инородным телом. Что это нашло на неё? Впервые ВИЖУ её работающей. Впрочем, я, наверное, не прав. Ведь у неё болели ноги, а сейчас ранки практически зажили, вот она и начала трудиться. После того, как земля была обработана, Агаша, как первородный пахарь, из чумашки щепотью разбрасывала зерна в землю. Перед этим она помолилась, чтобы земля дала урожай. Агафья сказала также, что сегодня помолилась, чтобы прилетел вертолет.Закончив труд праведный, Ольга нагрела на костре ведро воды, и Алексей пошел её мыть на речку. Молодожены быстро приспособились друг к другу.Пока жесткие кедровки провариваются В котелке, Агафья присела возле костра и вновь вспоминает о своей жизни. В новой избе она сама делала печку. Ерофей сделал только подпечник из бревен. Она же выкидывала землю под полом, таскала кирпичи, месила глину босыми ногами уже на холоде, оббивала вагонкой избу изнутри. Ерофей картошку не копал, но сносил в ямку. Делал он и дверь, а Агафья - окошки. Двадцать пятого (по старому) октября Агафья первый раз затопила печь и перешла в новый дом. -"В ноябре сено принесла, потом поясницу как пересекло, ходить-то низамогла. 28 ноября оби ноги и поясница /отказали/, никак ходить низамогла. Еро¬фею пекла хлеб, а после етого четверо суток ни лежать, ни сидеть. Страшно! Ходить не могла с 13 ноября по 14 декабря. Последний месяц Ерофей пек хлеб сам" - рассказывает Агафья.Оказывается, Агафья верит в сны и приметы. Рассказала нам несколько случаев, когда они сбывались. -"Агаша а тот сон, который ты нам рассказывала, когда Лев Степанович в беса превратился, тоже сбылся?". Смеется взахлеб: "Нет! Это-то негодно!" И снова смех. A Лев Степанович уже косо поглядывает на меня, спешу перевести разговор на другую тему.Днем довольно тепло - 16 градусов. К вечеру со всех сторон, особен¬но с Курумчука, натягивает темную мглу, дует холодный ветер. Быть непогоде.Вертолет к 18 часам не прилетел, значит сегодня его не будет. Вероят¬но, ребят с Ириш-Кола (охотников за золотым корнем) уже вывезли - ведь на горах лежит снег. С Горячего ключа должны были вывезти больных ещё 5-го числа. Значит, вероятно, до 15 сентября вертолета не будет. Скорее всего, деньги, обещанные Одинцовым из Москвы, так и не выделены и спецрейса за нами не будет. Как же волнуются мои домочадцы!  Да и что на работе? А кто будет за меня копать картошку дома? Думаю, что некоторые люди, ко¬торым нежелательны наши поездки на Еринат, приложат все усилия, чтобы подержать нас здесь подольше - чтобы впредь неповадно было. Ну а мы пока отправляемся на верхний участок пашни мотыжить землю.Вечером обсуждаем проблему коз для Агафьи. Все сходятся на том, что вреда для здоровья Агафьи больше, чем пользы. А что будет зимой, когда к трем козам добавится ещё забота о прокорме трех подрастающих козлят. Такая нагрузка для Агафьи будет просто непосильна. Она почти не пользуется молоком, творог хранится в тепле в туесе и может быть причиной отравле¬ния. Для дипломатических переговоров на эту щекотливую тему к Агафье отправляем Алексея. Вернувшись, он говорит, что Агафья согласна с необхо¬димостью уменьшения количества коз, но лучше их не забивать, а вывезти вертолетом с Ерината. Понятно, что её милосердная душа жалеет своих "подружек". К тому же мяса она не ест, а коз можно обменять на муку.Каждый вечер в окне у Агафьи загорается электрическая лампочка и через окна на синеющий в сумерках снег ложится светлая полоса. Уже третий вечер Агафья коротает одна. Я просил всех к ней в избу не ходить, опа¬саясь заноса инфекции. К нам в избу Агафье заходить тоже нельзя по той же причине. Сергей продолжает болеть и целыми днями отлеживается. У одного члена нашей команды несколько дней расстройство кишечника. Агафьина "манжетка" ему не помогла, давал бесалол, фестал, а сегодня вынужден начать лечение левомицетином.8 сентября /среда/. Ночью вначале дул ветер, крутил ветряк. Затем полил дождь, утром он чуть моросит. Из расщелин медленно поднимается туман. Пасмурно, тепло - 8°С. Настроение сродни погоде. Сегодня праздник "Сретенье". Весь день пасмурный, проносит тучи, вершины гор в тума¬не. Туман тянет и по каньонам рек. Температура не поднималась выше 13 гра¬дусов. Погода, конечно, не летная.Мы, как всегда завтракаем у костра. Подошла Агафья с кошкой на руках. Присела, гладит ласково кошку и приговаривает: “Кысынка, кисулька, грелка ты моя. Утром-то на мне лежала”. 'А кысынька мурлыкает и млеет от ласки. Оказывается, с утра Агафья уже сбегала на берег Ерината и вынула из сурпы в загородке 17 хариусов, больше, чем в любой другой день.Несмотря на праздник, без работы мы не сидим. Лев Степанович и Нико¬лай Петрович перетаскивают снизу от Ерината дрова в поленницу у дома Агафьи. К вечеру у дома образовалось три ряда поленницы. Мне кажется, что этого хватит минимум на 2 зимы. Ольга и Алексей выполняют "семейный под¬ряд". Она ломает ветки со спиленных берез, он таскает веники из лога за избой к козлятнику и укрепляет их в подвешенном состоянии. Это корм ко¬зам на зиму. Я сделал Агафье настенный шкафчик с дверцей для радиобуя и медикаментов, разделив его на два отсека. Агаша долго не знала, куда его прибить. Сначала решила у себя над гобчиком, но я отсоветовал - ещё нечаянно упадет ей на голову. Порешили на том, что прибили на стене слева от двери. Теперь порядок: радиобуй в надежном месте и не повредится при перекладывании с одного угла в другой, медикаменты тоже собраны вместе и разложены по полочкам.Закончив это дело, иду варить похлебку из картошки и пшенной крупы, которую выделила нам Агаша.Сергей по-прежнему болеет, утром температура 37,8, днем - 37,3., беспокоит большая слабость, сильная головная боль. Я уже начинаю подумы¬вать, нет ли тут стертой формы клещевого энцефалита. Однако, кроме сильной головной боли, плохо поддающейся терапии, других симптомов нет. Скорее всего, это аденовирусная инфекция. Продолжаю лечить его. Лев Степанович сегодня начал чихать, зато расстройства кишечника уменьшились. Как бы нам не устроить здесь лазарет. Лекарства на исходе, благо Агаша нашла старые запасы ацетилсалициловой кислоты. У самого самочувствие неважное, слабость, одышка, слегка побаливает зуб, но признаков инфекции нет.9 сентября /четверг/. Утро, как предыдущее. Пасмурно, в распадках клочья тумана, в разрыве между клубами тумана видно, что "Тутанхамон" в снегу. Довольно тепло. Заедает мошка.В сурпу к Агафье попалось 20 хариусов, в том числе четыре очень бо¬льших. Агаша потрошит рыбу и высушивает в русской печке не соленую. Алексей и Сергей, сделавшие "загород", уже обеспечили Агафью рыбой на зиму. Это хорошо, белков в питании ей явно не хватает.У Сергея с утра температура 37,3, состояние и настроение несколько получше. У остальных людей признаков инфекции нет.Завтракаем вчерашней пшенной кашей со смородиновым с чагой чаем с остатками сухого молока. Наши запасы практически кончились, осталась одна бyлка хлеба. Крупы и прошлогодней картошки нам дает Агафья. Но нужно уже промышлять. После завтрака делаю "мушек" для ловли хариуса. Благо крючки, белечья и медвежья шерсть, цветные нитки и клей нашлись у алтайцев.Утром Агаша пожаловалась на боль в позвоночнике, в руках ("руки терпнут"), в плечевых суставах и во всем теле. Началось это ещё с ночи. Опасаясь перекрестной инфекции от Сергея, измеряю температуру, оказалась нормальной - 36,5°С. Катарральных явлений, нет. По ходу позвоночника умеренная не локализованная болезненность, артериальное давление и пульс на обычных цифрах. Тем не менее, Агафья охает и ахает, двигается с ограниче¬ниями, упорно жалуется на боли в позвоночнике. После некоторых уговоров провел лечение - дал капсулу обезболивающего препарата трамала. Прежде, чем принять лекарство, Агафья помолилась и только тогда приняла трамал. Через несколько минут она почувствовала облегчение. Дополнительно я провел ей согревающий массаж спины, суставов и рук, натер мазью с пиромекаином, с метилурацилом, Бом-Бенге и меанезином. Укутал теплым одеялом и велел лежать два часа. При массаже и втирании выраженных болевых точек не отметил. Сразу после втирания Агафья сказала: "Полегче маленько стало". Охи и ахи прекратились, и она задремала. Кроме этого, у Агафьи уже две не¬дели запоры. Заварил ”сены“ дал ей выпить. Для неё эта трава уже привычна.Налаживаем с Николаем Петровичем свои рыбацкие снасти и идем рыбачить на Еринат у Туй-Дая. В глубокой ямке при впадении Туй-Дая в Еринат поймали несколько хариусов, и клев прекратился. Перешли вверх по Еринату под скалу, напротив нашего костра. Вновь начали вытаскивать упитанных харузков. Поймали более полутора десятка. А в 16 часов 30 минут услыхали звук вертолета, который быстро нарастал и вскоре вертолет замер на косе Ерината. Обходить вниз и искать мелкое место для брода, нет времени. Перехожу Еринат прямо напротив избы, зачерпнув воды в сапоги. Из вертолета к избе уже поднимается Ерофей со строительной бригадой. Агафья уже на но¬гах, собирается на Ключ. Решили, что за хозяйством присмотрит Ерофей. Сергей, как только поправится, и Алексей уйдут домой на Алтай. Потом Алек¬сей зимой обещал вернуться и помочь Агафье. Ольга возвращается в цивилизованный мир вместе с нами. Загружаем в вертолет все вещи и чурки дров для топки избушки Агафьи на Горячем ключе, там в округе уже все сожжено. Прощаемся с остающимися, и помогаем Агафье войти в вертолет. В 17 часов 12 минут начинают раскручиваться винты, а через три минуты взлетаем. В начале идем по каньону Абакана, затем резко забираем вверх на Ириш-Кол. Там находятся заготовители золотого корня и их надо забрать. Горы в тумане, местами врезаемся в него и тогда кажется, что вот-вот столкнемся с горой. Справа еле заметен Волковский участок на Каире. Он зарастает, не¬которые избы уже разрушены. Вновь входим в сплошной туман. Агафья боится, из глаз льются слезы,  шепчет молитву. Пульс у неё частит - 96 ударов. Пробиваем туман у самых вершин гольцов, на которых лежит снег. Идем буквально в нескольких метрах от гольцов, внизу виден огромный кратер. Пово¬рачиваем на юг, идем по высокогорной долине вверх, справа и слева крутые горы, гольцы, клочья тумана. Вертолет идет с большим напряжением, ощу¬щаем большую вибрацию. Внизу мелькают два старых сборных домика геологов. Над ними поворачиваем и делаем круг, внизу видны люди. Садимся на скальный щебеночник чуть припорошенный снегом. На небольшой площадке - люди и сеточные мешки с золотым корнем. Помогаем грузить им мешки. Вскоре и сами шестеро заготовителей, промерзших и оголодавших, и их собака в вертолете. Взлет. Идем на север мимо гольцов в свежем снегу. Временами на нашем пути сильный, клочьями и стаями, туман. Вертолет обходит его сторо¬ной, идет зигзагами то в одну, то в другую сторону, резко меняет высоту. А тень вертолета, совсем рядом, бежит по горам.Вышли в каньон Абакана, стало меньше тумана. Снизились. Машине стало легче работать, уменьшилась вибрация. Идем низко по Абакану - вверху туман сплошным пологом. В 17 часов 50 минут - приток Абакана Бедуй и доми¬ки Горячего ключа. Посадка. Быстро выгружаем дрова и вещи, Агашу. Проводили её подальше от вертолета, её тут же подхватили заботливые руки каких-то женщин, мигом опознавших в перепуганной таким тяжелым полетом женщине Агафью. Прощай, божий человек. Глаза грустные-грустные! Надеюсь, что опас¬ность инфицирования Агафьи от Сергея уже миновала (прошло 5 дней), а Го¬рячий ключ ей поможет от остеохондроза и полиартрита. Только бы не перес¬таралась со временем лечения.На борт никого не берем, вертолет и так загружен сверх меры людьми и набит по "макушку" мешками с золотым корнем. Сразу взлет. Вертолет идет сегодня не напрямую, местами большие скопления тумана - обходим стороной. Сплошная крыша тумана прикрывает нас сверху и вынуждает идти низко над руслом Абакана. Прекрасно видны глубокие и мелкие места, порожистые пе¬рекаты реки. Пролетаем низко-низко над Тишами, вода над плесами тихая-тихая и глубокая, видны прекрасные заливные луга и поляны с ещё сочной травой. Недалеко просматривается продолговатое озеро. Так вот в каких прекрасных местах жил в юности Карп Иосифович. Очень много кедрача. Кедрач, кедрач, кедрач. Абакан извивается внизу, видны ямы, перекаты, прижимы, пороги. Так низко мы ещё не летали. Сверху нас прижимает туман. Идем как под куполом цирка. А река все шире и глубже, много проток и отмелей. Все ниже горы, а сплошной покров тумана постепенно переходит в облака. Пролетаем мутный глинистый Кизас - моют золото. Все больше бе¬рез, и горы расцвечены желтыми опалинами. Появились желтые осенние поля.Сквозь облака пятнами на землю ложится солнце. Пролетаем Матур и Усть-Матур. Летим почти над лентой дороги, по которой мы ездили в Матур. В 18 часов 35 минут садимся в Таштыпе, нужна дозаправка. Потом полетим в Абазу, выгружать добытчиков золотого корня и их груз. А Николай Петро¬вич уже сел на свои "Жигули", которые ждали его в Таштыпе, и укатил в Абазу. На аэродроме в Абазе он нас встретит.Через полчаса мы вновь в вертолете. В 19 часов 15 минут раскручи¬ваются винты, но проходят минуты, а взлета все нет. В чем дело? Дальше заглушают мотор и винты останавливаются. Один из команды лезет через люк в кабине на крышу вертолета с отверткой в руках. Что-то не сработало, необходим ремонт. Пока вытряхаемся из вертолета. А через несколько минут нам объявляют, что сегодня мы уже не полетим. Оказывается, что из мотора вытекло все масло, причина этого не ясна и сегодня ремонт уже не проведешь.  Но, какой Бог спас нас и кому молится за наше чудесное спасение? Ведь если бы последние капли масла вытекли не на земле, а всего несколькими минутами раньше в воздухе над кручами Саян в клубах тумана, или даже над полями возле Таштыпа, то мы бы сейчас не стояли возле вертолета на взлетном поле. Насколько я понимаю, вертолет рухнул бы на землю, и шан¬сов остаться в живых у нас бы не было. Не исключено, что только молитвы Агаши спасли нас грешных.Владимир Ильич Скоморохов, который вывозил своих заготовителей и не забыл завернуть на Еринат за нами (без всякой оплаты), идет в мехлесхоз звонить в Абазу и вызывать машину, чтобы забрать своих людей и груз. Сборщики золотого корня предлагают нам ехать в Абазу на их машине. Сдру¬жились мы с ними быстро, помогая с загрузкой и разгрузкой. Кроме того, они знают, где мы были, что полезного сделали для Агафьи. Старший из сборщиков даже преподнес мне в подарок два золотых корня. Ждем машину и, вдруг, видим мчащуюся по аэродрому машину Пролецкого. Оказывается он, узнав о неисправности вертолета, мигом вновь пронесся через Абазинский перевал за нами. Тепло прощаемся с добытчиками корня и с летчиками, сердечно благодарим Владимира Ильича и его фирму "Ирбис", что они бескорыстно вызволили нас из таежного плена. Николай Петрович быстро промчал нас 25 км до Абазы. Анна Михайловна, жена Николая Петровича, уже ждет нас. Стол накрыт для цивильного ужина, от которого мы уже от¬выкли. На столе дымящийся вкуснейший суп и жареный хариус, которого мы с Николаем Петровичем так усиленно вылавливали на Еринате. Заказываю телефонный разговор с Красноярском - нужно успокоить моих родных. Затем осматриваю приболевшего Павлика, сынишку Пролецких. Похоже, обострение хронического аппендицита, но срочности хватать его на операцию, пока нет. Нужно наблюдение хирурга. А нам нужно быстрее на железнодорожный вокзал. Взяты билеты и в 22 часа 45 минут мы отбываем поездом в Абакан, нагру¬женные подаренной Анной Михайловной прекрасной абазинской сливой.10 сентября /пятница/. Утром в 7 часов мы в Абакане. Сразу берем билеты на 24-й скорый поезд до Красноярска, он отходит в 18 часов 35 ми¬нут. Ольга уезжает в Нижний Новгород несколько раньше - в 14 часов. Про¬щаемся с отважной путешественницей, оставляем вещи в медпункте и отправ¬ляемся с Львом Степановичем в писательскую организацию Хакасии. Льву Степановичу нужно там повидаться со старыми знакомыми. Кроме того, он надеется, что как члену союза писателей они ему помогут с деньгами, что бы добраться до МОСКВЫ. Дело в том, что в спешке он забыл на Еринате брюки, часы и 40 тысяч рублей. В писательской организации нас тепло при¬нял Забелин Юрий Николаевич, старый друг Льва Степановича. Рассказал нам о работе своей организации, а на прощание подарил по только что вышедшей из печати книжке Валентины Татуровой "Крик турпана" в которой она в новелле-исследовании "На речке Иренак" описывает судьбу Лы¬ковых, основываясь на нашей совместной поездке к ним в августе 1988 года. Повстречались мы и с журналистом Юрием Угольковым, который периоди¬чески пишет о судьбе Лыковых в местной прессе. Пригласил нас на обед к себе домой. Обменялись взаимной информацией. Проводил на вокзал, и вско¬ре поезд уже уносит нас в Красноярск.В поезде сразу засел за чтение книги В.Татуровой. Очень понравилось. Написано эмоционально, хорошим языком, почти без фактологических ошибок. Особенно сильно написано начало повести, затем не везде ровно, с неко¬торыми перепадами. Но в целом – здорово!. Это, конечно, не примитив с искажением действительности в известных газетных публикациях, а настоящая художественная литература.11сентября /суббота/. В восьмом часу утра прибываем В Красноярск. Прощаемся у троллейбуса со Львом Степановичем, он едет к родственникам на правый берег Енисея, а я домой, где меня ждут так изрядно поволновавшиеся из-за нашей задержки мои родные.